Перемена мест (СИ) - Рэй Виктор Юрьевич - Страница 9

Завтра с утра его ждала новая работа. Нужно было подготовить грузовик к выезду. Колымагой так мало пользовались, что каждый очередной выезд к рынку, расположенному в тридцати километрах от дома Мардука, грозил стать последним. И то, только в том случае, если удавалось его завести. Эту проблему и предстояло решать Хэю завтра поутру, потому что ближе к обеду они с хозяином должны были отправиться на Базар.

Хэй уже практически год жил у старого Мардука в качестве то ли добровольного помощника, то ли банального слуги. И, надо сказать, особенно не страдал от этого. Старик был весьма добр по отношению к парню и, возможно, спас ему жизнь в тот далекий день.

Когда Хэя вывели из подвала, где он пришел в себя, он, по-прежнему не в силах держаться на ногах, оказался на большой утоптанной до каменной твердости песчаной площадке.

Вокруг толпились еще несколько десятков человек. Мужчины и женщины разного возраста, одетые, как правило, в потрепанные лохмотья, а встречались и нагие. Все были перепуганы. Они все топтались вокруг, затравлено оглядываясь на стоявших вокруг площадки людей в хламидах, державших в руках какие-то непонятные короткие палки.

Приглядевшись к одной из таких палок, парень признал кнут, пускай и довольно странного вида. Он и сам бы не сумел ответить, откуда у него возникла такая уверенность, ведь в голове было абсолютно пусто. Какие неясные образы, мысли и обрывки нечетких воспоминаний клубились в голове.

Выходило, что те, кто был вооружен, выполняли обязанности стражи при остальных оборванцах, не давая этому пестрому чумазому сброду разбрестись в стороны подобно стаду.

За спинами стражей вверх возносились стены, сделанные из глины, образуя квадрат высотой в четыре метра. На стенах стояли люди, с интересом рассматривая столпотворение у своих ног. Из двора был только один выход — из него только что и приволокли Хэя и остальных пленников.

Похоже на колизей. Оставалось самое небольшое — вспомнить, что собственно такое тот самый колизей. И почему от мыслей о нем внизу живота возникает неприятный такой холодок.

Ему не хотелось думать, какая судьба ожидает всех этих людей и его самого в ближайшем будущем. Почему-то парень не на шутку стал опасаться, что сейчас на площадку с пленниками выпустят разъяренных хищников, которые примутся кровожадно терзать своими клыками и когтями беспомощно столпившихся людей.

Продолжая отстраненно размышлять над природой собственных впечатлений, он судорожно пытался встать на ноги, справедливо опасаясь быть затоптанным — перепуганные люди не считали необходимым смотреть себе под ноги. С трудом, но ему это удалось.

Кто-то из мужчин попытался броситься на одного из стражников, сжимая кулаки. Раздался легкий щелчок и храбрец свалился на землю, схватившись за лицо руками. Сквозь пальцы хлестала кровь.

Страж скрутил кнут. Из-под напрошенного на голову капюшона блеснули злобой беспощадные глаза.

Больше никто не рисковал. Сверху послышался негромкий смех — там что-то оживленно обсуждали. Отсюда, снизу, выражения лиц тех людей было не разобрать, но в голосах слышались нотки откровенного презрения, отчего парню стало совсем не по себе.

Уже значительно позднее Хэй узнал, что это место, где он пришел в себя, именовалось Торгом. Не только эта площадка, огороженная высокими стенами, но и весь остальной комплекс сооружений, образовывавший некое подобие небольшого города: сараи, амбары, трактиры для путников, хранилища для различного скарба прибывших на торги покупателей, тюрьмы для плененных. Прибывших купцов интересовал лишь один товар — здесь продавали и покупали невольников со всей исследованной ойкумены, добытых самыми разными способами: от набегов на соседние области до банальной перекупки рабов с более богатых территорий, расположенных значительно дальше, за горами, что лежали на полдень от Торга, в десяти днях пешего пути. И пусть люди, обитавшие за горами, сильно отличались от местных, грязных, забитых и запуганных жителей своей чистой кожей и внешним спокойствием, в любом случае, по эту сторону границы они становились обычными рабами. Хэя же, например, просто подобрали в пустошах в паре километров от стен поселения. А как он там оказался, парень не имел ни малейшего представления.

Но тогда, стоя босыми ногами на твердом песке, раскаленном от ослепительно сияющего в вышине пустынного солнца, Хэй ничего этого еще не знал.

Вокруг что-то щебетали на непонятном языке, а может быть и на нескольких. Со стен кричали, трясли руками. Шел торг.

Стражники, послушные приказам, поступающим от людей с верхних ярусов стен, забирали выбранных купцами пленников и уводили вниз, в подвалы, из которых несчастные недавно были подняты на поверхность и через которые лежал единственный путь во внешний мир. К сожалению, не к свободе.

Постепенно людей на площади становилось все меньше. Ажиотаж спадал. По всей видимости, оставшийся «товар» покупателей интересовал мало ввиду своей «потертости». Возможно, не устраивала стоимость — речи он не понимал. Ему было тогда мало интересно, как поступят с оставшимися, в числе которых оказался и он сам. Он был уставшим, шатался, едва держась на ногах, к тому же выглядел болезненно бледным и тощим, что способствовало значительному снижению интереса торговцев к его персоне. Невольники требовались свежие, сильные, готовые выполнять трудную и тяжелую работу под палящим в этих краях ярким солнцем, а покупать какого-то доходягу, который и на свете этом держится с большим трудом, желающих не находилось.

Торговля подходила к концу. Оставшихся невольников, судя по всему, никто не желал брать даже за бесценок, считая это пустой тратой средств. Оставшимся пленникам предстояло дожидаться своей участи. Если никто не обратит своего благосклонного внимания на этих неудачников, то их ждет только одна дорога — на тот свет. Кормить лишние рты, не приносящие прибыли, здесь были не намерены.

Наконец время вышло.

В руках стражников блеснул металл. Семеро оставшихся, в основном хилые, внешне нетрудоспособные, сгрудились в центре площадки. Намерения охранников не вызывали сомнений.

Ближайший надсмотрщик сделал несколько шагов вперед, схватил одного из пленников и быстрым движением перехватил горло длинным ножом. Брызнула кровь. Несколько капель попали Хэю на лицо, и он зажмурился, сдерживая тошноту и головокружение. Вокруг закричали, еще один пленник лишился жизни.

Хэй понял, что избежать смерти уже не удастся, рухнул на землю и закрыл голову руками, слыша, как кричат, даже не пытаясь сопротивляться, его товарищи по несчастью.

Внезапно все прекратилось. Крики стихли. Хэй решил, что больше никого не осталось, и еще сильнее зажмурился, понимая, что это может значить только одно — настал его черед. Поэтому когда его схватили за волосы и рывком поставили на ноги, он только едва слышно пискнул, ожидая, когда острое железо распорет ему горло.

Но он ошибся. Внезапно появившийся на стене старик что-то негромко говорил стражникам и своему соседу справа, единственному сидевшему в огромном кресле, который, судя по всему, был здесь главным.

Придя к какому-то соглашению с опоздавшим на торг стариком, главный кивнул. После чего Хэя и еще двоих оставшихся вывели с площадки в подвал.

И повели мимо многочисленных камер, которые сейчас были пусты.

Так они познакомились с Мардуком, тем самым стариком, который выкупил оставшихся пленников. Как думал тогда Хэй, сделал это старик, разумеется, из сугубо корыстных соображений, а вовсе не пожалев обреченных на смерть невольников. Престарелый прохиндей просто прикинул, что дорогих рабов брать — себе вредить. Сильный раб и ест много, да и опасно. А вот такие убегут куда вряд ли. Да еще и благодарны должны быть, что их выкормил, а не бросил на смерть.

Имя парень тоже получил от своего нового хозяина. Все равно тот постоянно окликал его «Хэй», привлекая внимание слуги и указывая пальцем, что делать.

Затем Мардук решил, что легче немного подучить безграмотного пацана, потому что так проще будет отдавать указания. Тем более что мальчишка оказался толковым и, буквально, схватывал налету. Через три месяца он уже худо-бедно начал разговаривать на местном наречии. И даже стал общаться с еще одним бывшим пленником, Зарифом. Третий выкупленный раб не пережил сурового зноя пустыни и вскоре умер.