След Охотника (СИ) - Базов Вячеслав - Страница 15

Глейн прислонился к углу.

— Все не то, — продолжал Луц, стараясь не смотреть на него. — Ведь тогда… когда мы встретили его впервые, я же спросил тебя, оборотень ли это? А ты соврал… Чего ты боялся? Что я не пойму?.. Ты же постоянно и всем врешь, Глейн. И я думал, что это для благого дела. Но тогда в чем было твое благое дело? Обмануть меня? Ты мог сказать, что он оборотень. И доверить мне решение, хочу я ему помогать или нет. Видел ли я когда-то тебя настоящим? Или и для тебя я просто сила, которой тебе так не хватало. Как заклинание, которое можно с собой таскать… Глейн, ты же почти священник. Ты же молишься, я видел. Но при этом постоянно врешь всем. Врешь мне…

— Я не священник и тем более не святой. Наверное, стоило сказать это сразу после того, как представился. Да, я не доверял тебе. Что теперь? Ты пойдешь своей дорогой? — уточнил Глейн. — Я могу отвести тебя на собрание. Любой другой Охотник не откажется от твоей компании и силы. Ты не доставлял мне хлопот…

— Что, правда? — зло переспросил Луц, и Глейн впервые за почти пять месяцев их путешествия увидел его таким. — Я думал, что ты объяснишь. Извинишься. Пообещаешь хотя бы мне, другу своему, с которому столько дорог прошел, никогда не врать больше. И, наконец, перестанешь продолжать подвергать опасности нас обоих, выгонишь этого оборотня и заставишь его либо ошейник надеть, либо никогда больше к нам не приближаться.

— Я не собираюсь прогонять его, — Глейн оторвался от угла, ему стало совершенно все равно, даже если Луц тут всю ночь проведет. — Ты… ни хера не понимаешь. Думаешь, если я что-то про себя рассказал, то все ясно. Думаешь, что если у меня в семь не было выбора, и я пошел в Охотники, то более взрослым уже не могу выбирать…

— Просто думал, что мы друзья, — вместо злости в Луце проснулось что-то по-детски беззащитное, взгляд стал открытым, виноватым. Но Глейн, уже разозлившись, ответил емким и не совсем приличным словом, равным по значению: «Нет», и ушел. Всю дорогу к пристройке ругался на себя за то, что поперся снова на улицу мерзнуть, чтобы зачем-то вернуть Луца, которому, казалось, и не холодно совсем, раз он купаться еще полез.

Кэйсар встретил его как ни в чем не бывало — закинув ноги на стол, пил молоко. Хлеб лежал нетронутым, и Глейн оторвал себе кусок, налил молока в другую чашку.

— Не нашел? — спросил Кэйсар.

— Ему тут жарко, — огрызнулся Глейн. Кэйсар, почувствовав угрозу в голосе, решил не нарываться.

Время позднее, ужин быстро свернулся, и у Глейна хватило совести оставить для Луца ломоть побольше. Ночью кровать, на которой должен был спать рыцарь, пустовала — он так и не вернулся. Каким-то звериным чутьем Кэйсар знал, что Охотник не спал, никак не мог успокоиться. Не скрываясь, в полный голос, оборотень спросил:

— Так почему ты отказался от ведьмы? Уж не из-за охотничьих принципов же, иначе ночевал бы я сейчас на улице. Не нравится или не по зубам?

— Я не думаю, что она всерьез. К тому же, она невеста одного из сильнейших демонов, — задумчиво ответил Глейн. — Я видел его. Это ожидаемо… Рядом с ним я чувствовал себя мальчишкой. И не мог перестать думать: «Я сдохну? Я теперь сдохну? Почему я еще живой?»

— И ты решил не нарываться? А если бы не было демона?

Глейн закрыл глаза и сделал вид, что заснул, лишь бы не отвечать. Хотя оборотень все равно знал, что это ложь, но и такой ответ принял.

Глейн проснулся перед рассветом. Увидел, как Луц доедал свой ужин, сидя к нему спиной и задумчиво покачиваясь на стуле. Гнев прошел, и Глейну стало неловко за вчерашнее поведение, но он молчал. Думал, что еще будет время объясниться.

Но утром вещей Луца в доме не оказалось.

— Рыцарь ушел на рассвете, — удивленно пояснил заглянувший утром хозяин, когда Глейн расплачивался с ним за ночлег. Стоило двери за ним закрыться, как Кэйсар зевнул, все еще валяясь в кровати, отмахнулся:

— Да ну и черт с ним.

Глейн не любил земли, граничащие с теми, где контроль полностью был отдан нечисти. Там была уже чужая территория и страна, но никакие пограничные стены не сдерживали то, что наползало с тех земель. И ладно если бы просто приползало.

— Детей, — произнес священник, замолк, пытаясь справиться с эмоциями, — они в лес пошли… Тут же стена, тут безопасно. Да и недалеко они были — родители крики услышали. Что под рукой было похватали, а уже поздно.

— Их еще можно спасти? — спросил Глейн, вместо того, чтобы уточнить, убили их или похитили.

— Спасти? — священник сморщил нос, старался говорить без эмоций, но актер из него получался плохой. Он же наверняка и крестил когда-то этих детей. — Там их земли. Я не хочу, чтобы Охотник умер, потому что мы попросили его сделать невозможное… Просто найдите, как они сюда попали, где в стене дыра, мы бы залатали и…

— Дети живы? — спросил Кэйсар, улыбнулся задорно, почуяв новое приключение. — Ну, давай, старикан. Их живыми забрали или на месте сожрали?

— Забрали, — ответил священник, прощая в этот момент и звериный оскал Кэйсара, и его неуважение.

— Глейн, что ты задумал? — повернулся к нему Кэйсар. У Охотника белели скулы, он нахмурился, кивнул на книгу перед священником.

— Сколько у меня денег?

— Чуть больше трех сотен.

— Я хотел бы забрать все. Далеко отсюда город? И мне нужно знать, сколько детей пропало, описания… Чтобы не получилось, что я кого-то не забрал.

В стенах были ворота, люди никогда не возражали против того, чтобы кто-то из нечисти уходил в свои земли и больше не возвращался. А вот с той стороны их под любыми предлогами не пускали.

Карета с белыми лошадьми остановилась у поста, из одной дверцы вывалился уже довольно пьяный оборотень в камзоле, помахал стражникам, как слугам:

— Че стоим? Не видите, я домой возвращаюсь?! Открывайте ворота!

— Вы должны доказать, что… — начал один из стражников. Оборотень зло отмахнулся, упал на четвереньки, и перед каретой уже стоял черно-белый пес. Сидящий на козлах другой оборотень засмеялся этому, как шутке. Хозяин его превратился обратно, с сожалением посмотрел на валяющийся на земле камзол, позвал:

— Глейн! Глейн, вылезай! Подбери!

Осторожно из кареты выбралась молодая девушка в широком ошейнике, послушно подобрала одежду, вернулась обратно. Оборотень поклонился, голым забрался в карету.

Ворота открылись.

— Тебе идет, — засмеялся Кэйсар, рассматривая Глейна. Вместо рясы на том было дорогое шелковое платье с высоким воротом, застегнутое под самое горло, и поверх ворота — темный ошейник.

Глейн потратил все сбережения на эту авантюру — чтобы купить карету, дорогую одежду. Флакончик со средством для быстрого роста волос когда-то подарила Морана, и Глейн тогда еще знал, что пригодится.

Более того, пришлось в городе задержаться, подкараулить одного из богатых вампиров, у которого была «рабыня». Тут, вблизи стен, вампиры вели себя нагло, не прятались. Даже девушку-рабыню он притащил в трактир.

Глейн убил его, вежливо попросил у девушки ошейник. Гравировку ему исправил местный мастер и, повертев в руках, прежде чем отдать, цыкнул задорно:

— Какую интересную штуку задумал ты… Глейн.

Лучше, конечно, было бы дождаться оборотня, забрать с трупа его знаки отличия и клановой принадлежности, но на это не было времени.

— Ну что, что? — Кэйсар не спешил одеваться. — Помог бы тебе тут твой рыцарь? Кем бы притворился?

Глейн молча приложил пальцы к глазам, словно у него болела голова.

— Они все просто смотрели. Продолжали пить и смотрели, как девушка ему подливает. Девушка, у которой и жизни-то не было, — негромко вспомнил Глейн, все еще держа пальцы на веках. Кэйсар фыркнул, оценив, что Охотник не в духе.

— Глейн, а что они могут? Мы заведомо сильнее вас. Один попробует сунуться — ему голову об стол разобьют. Нарвешься на богатого вампира толпой — завтра же вернется его семья, и весь город будет гореть. Разве у вас, людей, не так? Разве ваши господа не распоряжаются своими крестьянами, как скотом?