День Суркова - Лебедев Александр - Страница 10

* * *

- Отравление, - сообщил Доктор в сером халате. - Чем же он отравился? - спросил Михалай. - Смотрите сюда, - предложил Доктор. - Он очертил окружность на спине Суркова, который был буквально распят над большой газовой горелкой. Доктор покрутил регулятор газа, и пещера наполнилась запахом паленого. - Предмет почти правильной кубической формы. - Вы так его не спалите? - Да, - согласился Доктор, - рентген у нас ни к черту. Можно сделать УЗИ, но уже сейчас могу определенно сказать, что потребуется хирургическое вмешательство. - Доктор, я не могу его везти в таком виде. - Вот что, помогите мне, - Доктор расстелил на камнях серый лист газетной бумаги, забросал его кусками старой копировки и при помощи Михалая уложил Суркова животом вниз. Он достал со стеллажа кувалду и от души принялся молотить Суркова по спине. Некоторое время спустя, он перевернул Суркова и с любопытством стал рассматривать отпечатки на бумаге. - Это сухарик, - констатировал он. - О, черт! - Михалай всплеснул руками. - Что же делать? - Пусть полежит у меня пару дней. Если улучшений не будет, сделаем операцию. - А если будет? - Возможно значительное улучшение. У меня были случаи, когда души с посторонними предметами внутри поднимались почти до поверхности. Правда, долго там не задерживались. - Как знаете. Михалай ушел, а Сурков провалялся на камнях до вечера. Два санитара отнесли его в хорошо освещенную пещеру и положили на металлические нары. Через два дня он открыл глаза и долго крутил головой, вспоминая, что с ним произошло. "Что может произойти с душой, если она бессмертна?" - думал Сурков. Еще одна нестыковка, от которой было особенно тошно. "Я могу понять, что душа страдает, может быть черной, серой и всякой там другой, но то, что с ней может происходить такое..." Сурков попытался встать и увидел Вялого, вернее то, что когда-то было Вялым. Черт, лежащий на соседней кровати был плоским как блин и сильно напоминал ската. - Что смотришь? - спросил он плоским ртом. - Вялый? - спросил Сурков. - Плоский, - ответил Вялый. Суркову стало нехорошо, и он снова лег на кровать. - У тебя есть повод бояться, - прошипел сосед.

* * *

Сурков помнил, что самая страшная угроза в Аду - это ее отсутствие. Вялый угрожал Суркову, значит опасаться было нечего, и Сурков спокойно лежал на кровати, переживая тошноту. Вялый, очень похожий на туристический коврик, пытался подползти к Суркову. Он шевелил плоскими губами что-то вроде: "Я отомщу, я отомщу". В конце концов, Суркову это надоело, и, скатав Вялого в трубочку, он засунул его между кроватью и стеной. Утром пришел Доктор и осмотрел Суркова. Он назначил ультразвук, предположив, что сухарик может раскрошиться и выйти из души по частям. Вялого доктор не нашел, зато его нашли два санитара, пришедшие позже и объявившие процедуры. Вялого надували, как мячик. С Сурковым разговаривали на высоких тонах. Положительного результата процедуры не приносили. Как выяснил Сурков у других грешников, Доктор при жизни был военным и никаких средств лечения, кроме зеленки, не применял. Его методы казались ему весьма действенными и логичными. Если болел живот, он мазал зеленкой живот, если голова - голову. Но в Аду зеленки не было и зеленого цвета тоже. Тогда Доктор стал расспрашивать больных, как их лечили при жизни, и от чего они умерли. Доктор узнал много нового, он никогда не боялся экспериментировать и импровизировать, за что был переведен из фельдшеров в доктора. Предыдущий доктор стал жалеть больных. О его выходках узнали особисты и за подрывную деятельность отправили к ядру. Может, и не к самому ядру, но известия о нем стихли на нижних уровнях. Через два дня пришел Михалай. Он рассказал, что Суркова опустили на его уровень после того, как у него обострился сухарик. Если Сурков согласится на операцию, то, возможно, он успеет на слушание своего дела, если нет - то может провести в больнице остаток вечности вместе с Вялым. - А как выглядит операция? - спросил Сурков. Михалай объяснил, что операция ничем не отличается от тех, которые производят в реальной жизни. В душе Суркова имеется посторонний предмет его необходимо удалить. Если этого не сделать, может развиться заражение души. На нижних уровнях этого не происходит, но стоит только подняться ближе к поверхности, сухарик воспаляется. Что и произошло в лифте. Упускать возможность пересмотра своего дела Сурков не хотел, тем более что Михалай объяснил ему о сроках пересмотра. Грешники ждут суда годами, а не явившегося на заседание по неуважительной причине считают беспечным. Уважительных причин Михалай не знал, поэтому быстро убедил Суркова. - А что будет с душой после операции? - спросил Сурков. - Ничего хорошего, - ответил Михалай. - Душа с рубцом - это уже не душа, но душа с сухариком еще хуже. - Рубец не заживает? - Как на теле, - ответил Михалай. Он продемонстрировал на груди кривой шрам и поведал историю о том, как его сосед построил дом на два этажа выше, чем был у Михалая. - Так это шрам из жизни? - удивился Сурков. - Разумеется. Душевные раны не лечатся. Затягиваются со временем, но след никогда не исчезает. Здесь, где душа ничем не защищена, это видно отчетливее. Суркова такая перспектива пугала. Он нервничал и при появлении Доктора спросил его об этом. Доктор не стеснялся в выражениях. Он ярко рисовал покалеченные души и даже указал на беднягу Вялого, пострадавшего от рук какого-то нерадивого грешника, пренебрегшего правилами техники безопасности. - Доктор, если я не решусь сейчас, то не решусь никогда. Вы можете начать операцию немедленно? Доктор почесал нос, посмотрел на Михалая и, размяв пальцы, спросил: - Почему бы и нет? Михалай не захотел присутствовать при извлечении сухарика. Он сообщил, что придет через неделю. К этому времени Суркова уже могут выписать. И пожелав "ни пуха ни пера", удалился. Доктор пригласил санитаров, которые привязали Суркова к панцирной сетке там, где ранее проводился рентген. Один санитар встал у изголовья с кувалдой. Второй - включил газовую горелку и, не спеша, прокаливал лезвие топора. - Приступим, - сообщил Доктор. Он появился с поднятыми вверх руками в строительных перчатках и хоккейном шлеме. - А где ваши инструменты? - спросил Сурков. Доктор посмотрел на санитара занятого топором и сообщил: - Обеззараживаются. Здесь, понимаете ли, нужна стерильность. Душа - вещь тонкая. Сурков забился в конвульсиях. Он попытался вырваться, но санитары сделали свое дело качественно, и шансов на это не оставалось. - Что вы так волнуетесь, больной? Мы не в больнице, не умрете. - А-а! - закричал Сурков. - Неужели нельзя ничего сделать? - Сейчас сделаю, - пообещал Доктор. - Я не хочу. - А вы думаете, я хочу? Впрочем, есть еще один способ, я его, правда, не пробовал. Тоже хирургический, но безоперационный. - Какой!? Какой!? - закричал Сурков. - Мне рассказала одна грешница, что при жизни ей удаляли камень из почки через мочеток. Вводили зонд в почку, петлей захватывали камень и доставали. - Так почему бы вам ни попробовать? - Я размышляю над этим. Доктор поднял с пола кусок арматуры, посмотрел через него на Суркова и зашвырнул в угол. - Мы же не звери, - констатировал он. Доктор сел на панцирную кровать рядом с Сурковым, попрыгал на ней и через минуту отцепил проржавевшую пружину. С большими усилиями он разогнул проволоку, оставив на одном конце крючок, а на другом кольцо. - Что вы задумали, Доктор? - изумился Сурков. Но Доктор был полностью поглощен своей работой. Он отдал санитару прокаливать вновь произведенный инструмент, а сам принялся измерять Суркова. - Должно хватить, - наконец решил он. - Инструмент готов? - Готов, - послушно ответил санитар. - Тогда начнем. - Доктор, - взвился Сурков. - Вы через что собираетесь его доставать, если через то, о чем я подумал, то не смейте. Слышите, Доктор, лучше топор. - Обезболивающее, - приказал Доктор. Санитар, стоящий у изголовья, размахнулся и сплеча ухнул Суркова кувалдой в район темечка.

Глава 6

Унижение, которое испытал Сурков, не могло сравниться с муками Ада. Плоские шутки Вялого и скупая жалость Доктора могли убить кого угодно, даже однажды умершего. Михалай появился, как и обещал, через семь суток, и, хотя Сурков чувствовал себя еще очень плохо, оставаться он не хотел ни на минуту. Вытерев ноги об Вялого и получив из рук Доктора сувенир в виде сухарика, Сурков побрел к лифту. Михалай ничего не спрашивал, и подъем спутники преодолели молча. Сурков напрасно опасался, что ему станет плохо. На верхних уровнях было гораздо просторнее и светлее, отчего казалось, будто дышится легче, что, конечно же, являлось иллюзией. Темнокожая администраторша выдала Суркову почти белый бланк и кусочек угля. - Заполните анкету. - Цивилизация, - одобрил Сурков. - Эх, Сурков, - вздохнул Михалай. - Вы еще не видели поверхности - там все, как при жизни. - Да? - не поверил Сурков. - Уверяю вас. Михалай оставил Суркова в рабочей гостинице или, как назывались при жизни такие места в общежитии, где должен был пребывать Сурков до суда. Он был обязан находиться только на этой территории, если не выполнял в данное время общественно-полезный труд. Трудовой повинностью Сурков занимался постоянно под присмотром черта Бешеного. Бешеный оказался блондином и напоминал скорее метиса, нежели негра. Его манеры и поведение были грубы, что весьма порадовало Суркова. Теперь ему не было необходимости терпеть вежливое обращение Паркера, и он мог спокойно огрызаться на грубость. Общественно-полезным трудом необходимо было заниматься до тех пор, пока этот самый труд не заканчивался, после чего необходимо было вернуться в рабочую гостиницу и ждать либо вызова в суд, либо вызова на работу. Отдыха в распорядке не было. Грешники объясняли это тем, что наказание было весьма условным. Потребности во сне и пище у души нет, уставать она не могла, и отдыхать ей было незачем. На нижних уровнях отдых от наказаний практиковали с одной единственной целью, чтобы грешники не забывали разницу между наказанием и его отсутствием. Работа была несложной. Однажды с рельсов сошел поезд, и Сурков разбирал образовавшийся завал. Ему часто поручали курьерскую работу: доставку исполнительных листов и повесток в суд. Дважды он переплетал документы, трижды его ставили в местах провалов, чтобы он указывал чертям дорогу. Он убирал разлитое масло при прорыве маслопровода, разгружал стекловату и затачивал чертям трезубцы. Смерть шла своим чередом, и не было в ней ничего необычного. Когда в очередной раз Сурков пришел на работу в суд, то выяснилось, что более расторопный грешник уже повез повестки и исполнительные листы. Сурков некоторое время подождал, но общественнополезной работы не находилось. - Возвращайтесь к себе, - сказала пожилая грешница, которая обычно озадачивала Суркова. - Не нужен я сегодня? - Как видите. - А может вам компьютер отремонтировать? Я ведь при жизни был программистом. Грешница долго хлопала ресницами, не понимая, почему от нее скрыли такой факт. - Идем, - она завела Суркова в секретарскую, где стоял персональный компьютер. Сурков видел персоналку при жизни и даже занимался с ней после работы, до тех пор, пока ему не запретили. - Не загружается, - объявила грешница. - Ладно, разберемся, - пообещал Сурков и принялся осматривать корпус. Компьютер оказался очень похож на земной, с той лишь разницей, что находился в ужасном состоянии: был покрыт угольной пылью, а клавиатуру буквально измылили шаловливые пальцы . На уровне, в котором пребывал Сурков, имелось электричество. Не везде и не всегда, но в секретарской розетка нашлась, и, воткнув в нее вилку, Сурков попытался загрузить систему. По черно-белому экрану побежали цифры, Суркова наполнило волнение и предвкушение чего-то необычного. Ничего необычного не произошло, компьютер выдал сообщение об ошибке. Обычная ошибка при загрузке системы. Сурков отыскал загрузочную дискету и попытался использовать ее, но от плохого хранения она испортилась. Несколько секторов не хотели читаться. Это делало первоначальную загрузку нереальной, а значит и исправление ошибки было невозможно. Суркову очень не хотелось оставлять компьютер неисправным, и он делал все, что мог. Сначала он разобрал дисковод и почистил головку, затем протер дискету уголком своей спецовки. Подложил под угол системного блока сухарик так, чтобы тот стоял максимально ровно. К сожалению, эти меры не принесли желаемого эффекта. Компьютер прочитал еще несколько секторов, но загружаться по-прежнему не хотел. Тогда Сурков запустил загрузку в непрерывном режиме. Дискета от такой нагрузки могла испортиться совсем, но к своему глубокому удивлению, Сурков увидел, как после трехсот безуспешных попыток компьютер вышел в режим. - Мастерство пропить нельзя, - довольно сказал Сурков. Он быстро разобрался с неисправностью системы, установив, что кто-то умудрился отредактировать системный загрузочный файл. Восстановив его по резервной копии, Сурков отформатировал дискету, снова записал на нее системные файлы и убрал в пакет. За этим занятием его и застала грешница, поручившая ремонт. Увидев работающий компьютер, она сказала: - Надо же, а мы уже собирались им грешников поджаривать. - Еще поработает. - Значит, с компьютером вы хорошо знакомы? - Что значит "хорошо"? Видел. А что к вам специалисты не попадают? - Попадают, но все больше на нижние уровни. - Понимаю, - протянул Сурков, хотя на самом деле не понимал. - Ты, давай-ка, перебирайся к нам поближе, и мы тебя загрузим работой на много лет. - Я не знаю. У меня ведь какое-то распоряжение насчет пребывания. - Распоряжение суда? - Да. - Это я все улажу. Какой у вас номер? Сурков назвал номер, который грешница тут же записала. Последствия работы Суркова проявили себя с невероятной для Ада быстротой. Возбужденный Михалай принес новое распоряжение, где говорилось о том, что грешник Сурков переводится в распоряжение суда до пересмотра дела. Его пребывание отныне должно протекать в гостинице суда. - Вы понимаете, Сурков, что это значит? - тряс его за плечо Михалай. - Вы будете жить в гостинице рядом с судьями и обслуживающим персоналом, вы будете видеть картины, и, возможно, у вас в номере будет телевизор. - Цветной? - почему-то спросил Сурков. - Цветных в Аду не бывает, но это не важно. - Не важно, - согласился Сурков. - Что же мне делать? - А вам уже не надо ничего делать. Берите авторучку, ваш сухарик и едем туда. Михалай препроводил Суркова в служебную гостиницу суда и радовался как ребенок, когда увидел гостиничный номер, настольную электрическую лампу и настоящую застеленную коричневым покрывалом кровать. Обстановка была поземному спартанская. Михалай рассказывал, что живет в гораздо более скромном месте, когда с ним случился удар. Он схватился за то место, где при жизни у него было сердце и, сделав несколько судорожных вдохов, произнес: - Телефон. Сурков увидел на прикроватной тумбочке старую модель телефонного аппарата, от которой шел тонкий черный провод, скрывающийся в стене. - Телефон, - согласился Сурков. - У вас, Сурков, есть телефон. Ну, да. Это же номер для работников суда, здесь телефон необходим. - Не понял, - удивился Сурков. - Я все время полагал, что в Аду не нужен телефон, здесь можно читать мысли, разве не так? - Можно, - согласился Михалай. - Но это не значит, что, если вы будете думать о Боге, то он вас услышит. - Почему же? - Потому что Бог один, а вас Сурков много. Это во времена Адама можно было встретиться с Господом и обсудить последние новости. Теперь душ окталлионы, каждая хочет докричаться до создателя, разумеется, он не может слушать всех. - Кого же он слушает? - Никого. У создателя и без нас достаточно важных дел, и телефон как раз для этого. - Вы знаете его номер? - спросил Сурков. - Конечно, кто же его не знает? - У господа - три семерки, у Дьявола - шесть, шесть, шесть. - Давайте позвоним. - Вы сума сошли, Сурков, кто вы и кто он. К тому же там куча секретарей, ваш звонок так просто не пропустят. - Чему же вы обрадовались, Михалай? - Сам не знаю, я телефон после смерти вижу впервые. Сурков снял трубку, поднес ее к уху, послушал и передал Михалаю. При этом с Михалаем произошел второй удар, он, если бы мог, побледнел и затрясся. - Послушайте гудок, если вы от этого ловите кайф. Минуту поколебавшись, Михалай прижал к себе трубку. Лицо его при этом выражало немыслимое блаженство. - Какая музыка, - наконец сказал он. - Ну, хватит, - Сурков отнял трубку и водрузил на рычаг. - А-то на АТС решат, что у нас неисправность. - Я к вам буду часто заходить. - Заходите, - согласился Сурков. - Только боюсь, что меня редко застанете. - Вас обещали нагрузить работой? - Обещали. - Что же, не буду вам надоедать, наслаждайтесь достигнутым. Вы добились большего, чем я ожидал, - сказал Михалай с сожалением. - Вы имеете в виду авторучку? - Связи, Сурков, связи. Приобрести хорошие связи в Аду не менее важно, чем сделать это при жизни. - Думаете, мне это поможет? - Это вам уже помогло, и, надеюсь, вы не посмеете забыть вашего покорного слугу. - Обещаю вам, Михалай. - Тогда оставлю вас. Михалай напоследок погладил покрывало и вышел из номера, закрыв дверь со строгой белой ручкой.