Рейс - Лойко Сергей Леонидович - Страница 7

Его замершие в одной точке глаза, казалось, смотрели не на собственное отражение, а куда-то внутрь, в глубь зеркального стекла. Там он пытался увидеть Лену и девочек, но разглядел только их туманные, исчезающие, словно растворяющиеся в вязком синем воздухе, силуэты.

«Неужели все-таки п…дец? – подумал он. – Если так, то как они меня вычислили? Как?»

Алехин закрыл глаза и напряг руки. Он обхватил себя за плечи и, сжав их, представил, что обнимает Лену и пытается ощутить всем телом ее тепло и вдохнуть ее запах, который он, как ни силился, вспомнить не мог… В эту минуту стоявшая у пирса по соседству огромная яхта одного известного российского киноартиста, похожая на двухэтажный дом, завелась и, слегка покачиваясь, стала отходить от причала.

Алехин видел его пару раз. Чернявый, приветливый, узнаваемый, артист редко наведывался в Лос-Анджелес. В его отсутствие на гигантском судне жила девушка лет двадцати. Подружка? Любовница? Дочь?..

«Блин, о чем я думаю?..» – Алехин встряхнулся. Пора было возвращаться в спальню, где Галя, включившая кондиционер на полную катушку, лежа в его халате на кровати-аэродроме, листала пультом телепрограммы на огромном, во всю стену, экране.

Все эти три года Алехин ни на секунду не забывал о том, что, помимо его жены и детей, с ним желали (возможно, даже более страстно) повидаться очень плохие парни, у которых были серьезные счеты с беглым обладателем теперь уже пятидесяти шести из шестидесяти двух миллионов долларов из их бесследно исчезнувшего три года назад в приграничных псковских лесах общака.

За эти три года он исколесил полмира. Одна за другой менялись страны – Кипр, Германия, Камбоджа, Мексика… И вот последний приют беглеца – Марина-дель-Рей, похожая на огромную лагуну с золотым песком, пальмами и мачтами сотен яхт, нашедших пристанище в гигантской бухте. Здесь уже почти год он не чувствовал никаких тревожных «уколов», никаких признаков опасности, но все равно не позволял себе расслабиться. Он не мог иначе. Не мог не только вызвать к себе жену и дочерей, но даже просто позвонить. Не мог подвергать их жизни смертельной опасности, не убедившись окончательно, что погоня сбилась со следа.

Стоянка яхты длиной больше сорока пяти футов (его была около пятидесяти пяти) обходилась в три штуки долларов в месяц. Но и по этой цене снять место было практически невозможно. Их просто не было. Менеджер яхтпаркинга смуглая девушка Алиша с улыбкой шире, чем у Джулии Робертс, и юмором острее, чем у персонажей Вупи Голдберг, пошла ему навстречу без требования поручительств и надежной кредитной истории. Он заплатил налом за год вперед, и место нашлось. Алиша лично провела его к месту на пирсе и на следующий вечер, после работы, зашла к нему – справиться, все ли устраивает. И задержалась до утра.

Он жил под легендой одинокого человека и со временем полностью вжился в роль. Для полноты и достоверности образа следовало бы еще завести лабрадора или золотистого ретривера, но Алехин не хотел светиться, прогуливаясь, как многие местные собачники, вдоль главного канала марины. Да и зачем ему собака? Он сам Бульдог. По крайней мере, очень долго служил на этой должности – и в отличие от прежнего имени, это, намертво приставшее к нему когда-то в другой жизни, прозвище не мог забыть, сколько бы раз ни менял паспорта и банковские реквизиты.

Месяц назад, впервые за три года, слушая шорох прибоя и шелест пальм, Алехин наконец даже не поверил, а нутром почувствовал, что его тянувшийся из далекой России след начал замерзать. И, взвесив все «за» и «против», связался через доверенного посредника с Лондоном.

Он все рассчитал до мельчайших деталей – он и Лена с детьми летели на Самуи в разные дни разными рейсами, зарезервировав разные отели. Они должны лететь сегодня, он – послезавтра. И вот его прекрасный foolproof4 план начинает сыпаться, еще не начавшись? Пока не выяснит, что это за Галя и кто может за ней стоять, он просто не имел права никуда лететь.

Галю Алехин подцепил абсолютно случайно. В баре отеля «Ритц Карлтон», недалеко от марины, куда открыт доступ для всех и где был камин высотой в человеческий рост и уютные глубокие диваны с красно-желтыми накидками. Вернее, что гораздо хуже, она подцепила его. Ясно было одно: Галя не была похожа на проститутку, что еще больше настораживало. Девушку по вызову в Лос-Анджелесе, впрочем, как и везде, опытный глаз русского опера Алехина мог распознать с первого взгляда.

Однажды, больше из любопытства, чем от одиночества, Алехин позвонил в escort service5. Предварительно убедившись, что номер начинается на «310» (префикс Беверли-Хиллс), он сказал:

– I need a good-looking Russian-speaking girl.

– Bilinguals are sixty-five dollars extra6, – проинформировал мужской голос на том конце.

– Sixty-five only? – уточнил Алехин. – Not seventy-five?

– No, sir. Sixty-five only, – подтвердила трубка. – For you, sir.

– Ok, then go fuck yourself.

– Sir! Sir! You misunderstood me. For you…

– Ok. Write down my address…7

В разговорном английском за год в Калифорнии он «наблатыкался» вполне, правда, и база у него была неплохая: Алехин учился в спецшколе №13 Ебурга, знаменитой на всю Россию тем, что в свое время английский там преподавали лучше, чем в МГИМО. И не по одним только советским учебникам. В удивительной школе тогда работали еще более удивительные преподаватели из тех самых белоэмигрантских «шанхайцев», которые выросли в Китае и потом, после смерти Сталина, имели неосторожность вернуться на историческую родину, а родина их дальше Урала не пустила. Может, так и к лучшему. Могли бы к стенке поставить. Сережин учитель английского языка Юрий Петрович Бородин вырос в Шанхае в семье белоэмигрантов и с рождения говорил на трех языках: китайском, английском и русском. Его семья осела в тогдашнем Свердловске. В 60-х Бородин устроился учителем в школу и начал обучать детей родному английскому. Неудивительно, что у многих, включая Сережу, английский в исполнении Бородина стал любимым предметом. На уроках и вне класса Юрий Петрович разговаривал с учениками только по-английски. Ни одного русского слова. Никогда. Словно преподаватель, который при желании мог процитировать весь «Серебряный век» русской поэзии, не знал и не понимал русского. Классические драмы Шекспира его ученики с удовольствием заучивали на оригинальном шекспировском языке! Для этого в школе был создан целый английский театр. Репетиции перемежались с классами сценической речи и уроками настоящего классического фехтования – от того же Бородина. Каждый год в апреле–мае устраивались театральные фестивали. Сережа Алехин так увлекся театром, что всерьез подумывал о том, чтобы после школы податься в артисты. Алехин на всю жизнь запомнил, как мечтал сыграть Ромео. Правда, не только из-за своего увлечения языком, но и потому, что был влюблен в Марину Авдееву – Джульетту. Однако, увы, ему досталась тогда лишь роль Джеффри Хиггинса в «Укрощении строптивой». Сердце его разбилось, как тогда казалось, навсегда. В любом случае, на сценической карьере был поставлен жирный крест. Вот так – хоть упустил Джульетту и не стал артистом, зато любовь к английскому сохранил навсегда.

Исколотый татуировками худой филиппинец привез модель-неудачницу.

– You can’t have sex with our girls, Mister. We’re a registered legal business, we don’t want problems8, – скороговоркой пробормотал он обязательную ритуальную мантру и, взяв депозит, уехал.

Общение с проституткой на полчаса вернуло Алехина в его прежнюю жизнь и профессию, по которым он иногда испытывал нечто вроде ностальгии.

– Тебя как зовут-то?

– Снежана.

Алехин брезгливо поморщился. Он ждал чего-то подобного – Снежаны-Анжелы-Кристины.

– Давай без творческих псевдонимов.

– Анжелой меня зовут по паспорту, – соврала моделька и скосила глаза в угол.

Оба засмеялись.

Дальше в ходе разведопроса с пристрастием уже в популярном клубе «Солт» на свет вылезла нехитрая история. Девушка сама из Зеленогорска, подруга познакомилась в Интернете с амером и переехала сюда, сделала ей вызов, получила отказ, но тут отменили визы в Мексику, и она взяла билет до Тихуаны. Осветлила волосы, чтобы на границе не цеплялись; подружка и ввезла ее через Сан-Диего – две блондинки на хорошей машине, – никто не остановил.