Свет в глазах - Рудазов Александр - Страница 56

– Магии, но не черной.

– И ты способен это достоверно подтвердить?

– Я клянусь в этом Двадцатью Шестью, – приложил персты к переносице Массено.

– Хотел бы я верить тебе, брат, – вздохнул великий инквизитор. – Хотел бы я верить. Однако боги и люди возложили на меня тяжкое бремя. Я не вправе верить на слово даже родному брату, которого у меня нет. И посему я велю тебе немедленно сдать сей предмет и проследовать в исповедальню.

Еще две луны назад Массено безропотно бы подчинился. Священна воля прелата, и всякое ее изъявление – исключительно во благо.

Но теперь он видел за речами великого инквизитора чужую волю. Темную, злую, нечистую. Антикатисто был здесь… и он отбыл отсюда. Массено уже видел спиральный рисунок и желал скорее вычертить его проекцию. Узнать, куда именно отбыло это порождение Тьмы.

Но великий инквизитор желал не позволить ему этого. Отнюдь не могущий быть назван несмекалистым, прелат мгновенно уразумел, что Массено делает. Возможно, он не знал, как действует астролябия Вескатуччи, но сразу догадался, для чего та предназначена.

– Братья, ко мне! – вскричал он, видя, что Массено не спешит расстаться с астролябией. – Во славу божию, схватить сего еретика!

Близ дверей доставало инквизиторов. Покои быстро заполнились людьми. Их нимало не смутило, что арестовать приказали монаха – ересь пускает корни глубоко. Первоочередная задача Инквизитория – именно что просеивать духовенство. Искать крамолу и отступников. Искать волков, что нацепили овечьи шкуры.

Но сейчас таковой волк – сам великий инквизитор.

– Остановитесь! – возвысил голос Массено, прежде чем его скрутили. – Именем Солары и Космодана!

Он отвернул ворот рясы и показал кулон с двойной спиралью. Святую пайцзу нунция.

При виде нее инквизиторы замерли. Нунций – это глас понтифика. Всякий истинно верный обязан повиноваться его воле.

– Фальшивка! – гневно воскликнул великий инквизитор. – Подделка! Не слушать этого еретика!

– Фальшивка здесь только ты! – тоже почувствовал гнев Массено. – Перед богами и людьми я обвиняю тебя в отступничестве и предательстве, инквизитор!

– Предательстве?! Ты – меня?! Как твой язык только повернулся произнести такие словеса, брат Массено?! Отчего эта ряса не вспыхнула на твоих плечах от подобной дерзости?!

– Повторяю! – вскинул пайцзу Массено. – Я обвиняю великого инквизитора в пагубной ереси, предательстве интересов церкви и служении Тьме! Требую отстранения его от занимаемой должности и пристрастного расследования с участием высших прелатов!

– Ты ничего не можешь требовать! – возмущенно вскричал великий инквизитор. – Это я требую заковать тебя в железа и пристрастно допросить! Это я обвиняю тебя в ереси, лжесвидетельстве, подделке пайцзы нунция и прочих преступлениях против церкви!

– Эта пайцза – не подделка! – повторил Массено. – Это видно всякому, кто имеет глаза! А следовательно, я неподсуден Инквизиторию! Обвинять меня могут только фламины и понтифики!

– Великий инквизитор приравнен к фламину, брат Массено!

– К фламину младших богов! Но я нунций Космодана! А фламин Космодана превыше прочих фламинов, как Космодан превыше прочих богов!

Младшие инквизиторы растерянно переводили взгляды с одного спорщика на другого. Они не знали, кому подчиняться – нунцию или великому инквизитору. На их памяти просто не было прецедентов.

В глазах великого инквизитора мелькнуло беспокойство. Он прекрасно видел, что пайцза настоящая, и прекрасно понимал, что остальные тоже это видят. Полномочия нунция огромны, и его невозможно просто взять и арестовать.

А даже если это все-таки сделать – незаметно устранить будет уже невозможно. Слишком многие это видели, всем рты не закроешь. Еретиков подобного ранга судят на Жреческом Конгрессе, это каждый раз великая шумиха.

И меньше всего великий инквизитор нуждался в шумихе. Меньше всего хотел, чтобы Массено предстал перед судом.

Поэтому он решил на время отступить. Сделав постное лицо, великий инквизитор повел рукой, отменяя веление ареста. Сбиры и младшие инквизиторы облегченно вздохнули.

А Массено со всей возможной поспешностью развернул чертеж Парифата и принялся выстраивать рисунок. Лучи указывали на северо-запад и обещали не такое уж большое расстояние.

Сурения… это несомненно Сурения. Самая ее сердцевина, центральная область. Большая, полная дурной славы страна, о которой Массено немало слышал, но бывать никогда не бывал.

Империя Зла.

– Ты получил, чего хотел, брат Массено? – почти радушно спросил великий инквизитор. – Могу ли я еще чем-то тебе помочь?

Массено поколебался. Он не мог оставить здесь все, как есть. Но нужно спешить, нужно очень спешить, чтобы Антикатисто не успел переместиться куда-нибудь еще. Воздать великому инквизитору быстро не получится – это займет многие дни, возможно луны. Обвинение, следствие, суд. Даже с пайцзой нунция покарать одного из прелатов очень трудно. Нужны железные доказательства, которых у Массено нет.

В то же время он ясно понимал, о чем великий инквизитор сейчас думает. Он тоже решил не затевать ложного обвинения, прекрасно зная, что правота не за ним. Его собственные грехи на суде непременно вскроются… или хотя бы ляжет тень подозрения. Уже легла, судя по лицам некоторых инквизиторов.

При иных обстоятельствах великий инквизитор, вероятно, повторил бы то, что уже раз сделал – послал бы шкара. У его первой посланницы ведь почти получилось – Массено спасся лишь благодаря заступе богов и бесстрашного ножевоя Скрателя.

Но сейчас… зачем ему посылать кого-то сейчас? Массено увидел, как чуть изогнулись уголки губ великого инквизитора, и понял, что тот решил предоставить нунция судьбе. Если он охотится на Антикатисто – удачи ему в этом. Высшему элементалю Тьмы не нужна защита смертных.

От него бежали даже демолорды.

– Ты уверена, что не хочешь сесть в нарты, дочь моя? – озабоченно спросил Дрекозиус. – Не устала ли ты?

– По-твоему, я не вижу, на ком вы едете? – презрительно бросила Имрата. – Я ни за что не войду в чрево демона.

Титаниде уже несколько раз предлагали воспользоваться услугами вехота. Каждый раз она отказывалась наотрез. Вот уже который час искатели Криабала ехали, а Имрата шла пешком.

Точнее, бежала с огромной скоростью.

Титанида словно вообще не уставала. Несколько часов неслась в снежную даль – и не запыхалась, и не замерзла. Длинные стройные ноги мелькали, точно спицы в колесе.

Люди так бегать не могут. Девушка летела стрелой. Быстрее лошади. Быстрее птицы. Даже вехот, этот молниеносный демон-возница, едва-едва за ней поспевал. Полозья аж свистели, разрезая снег. Собаки неслись так, словно не касались снега ногами.

Но все равно еле поспевали.

– Тля, эта сурдури тхати так от нас сбежит! – возопил Плацента, хватаясь за кнут. – Бегите еще быстрей, псины!..

Он от души хлестнул одну из тянущих нарты собак. Та вздрогнула, дернулась и издала сдавленный рык. Сразу четыре клыкастых башки обернулись к седокам, уставились на Плаценту и тихо сказали:

– Еще раз так сделаешь, отгрызу тебе голову.

Полугоблин почувствовал, что нарты начинают смыкаться, и поспешно отбросил кнут.

Ледовые равнины тянулись, кажется, безгранично, но в конце концов впереди показался океан. Завидев его, титанида сначала сбавила ход, а потом и вовсе остановилась.

– Ты все-таки устала, дочь моя? – спросил Дрекозиус, выходя из нарт. – Отдохни, раздели с нами трапезу.

– Я не устала, – гордо фыркнула Имрата. – Но я бы что-нибудь съела. Что у вас есть?

У искателей Криабала было еще много замороженной рыбной сыти. Есть им хотелось не меньше, чем титаниде, и Мектиг принялся разводить костер. Здесь, на крайнем севере Хумугишиша, кое-где росли скрюченные деревца, да и холод стоял не такой беспощадный.

За пару минут съев больше, чем остальные четверо, Имрата снисходительно объяснила, что пища ей не очень-то и нужна. Титан может ничего не есть годами, десятилетиями – и хуже ему от того не станет.