Свет в глазах - Рудазов Александр - Страница 64

Назначен новый фламин. И не кого-то из второстепенных богов, а Космодана. Именно фламин Космодана чаще всего возглавляет курию. Он не глава всей церкви – у севигистской церкви вообще нет единого главы, – но он первое лицо в астучианской администрации.

А поскольку понтифики крайне редко вмешиваются в политику, именно с фламинами обычно приходится иметь дело. Именно перед ними отчитываются иерофанты всех стран, и именно их нунции порой вставляют Кустодиану палки в колеса.

Но конкретно этот фламин был избран только на днях. Значит, Танзену он пока что неинтересен. Письмо в кармане антимага было адресовано не ему, а великому инквизитору.

А Инквизиторий не подчиняется конкретным фламинам. Великий инквизитор сам почти как фламин. Он отчитывается только перед всей курией. Не исключено, что он не единственный связан с антимагами и чакровзрывателями… но это еще только предстоит выяснить.

– Улица Богоугодная! – провозгласила послушница, тряся колокольчиком. – Богоугодная!.. Просим выходить, кто ищет храма Всемирного Паука, обители сестер ордена Осы или места, где ко всем добры!

Танзен спустился на мостовую и поглядел на ни чем не примечательный переулок. Как иронично, что Инквизиторий расположен между Пауком и Осой.

Случайное совпадение или чье-то чувство юмора?

Впрочем, он был не аккурат между ними. Пришлось еще немного пройти, чтобы оказаться перед бесцветным серым зданием. Тоже ничем не примечательным, даже ничуть не похожим на храм, как большинство построек Пандениса.

И не скажешь, что именно здесь гнездится страшная организация, зоркий глаз церкви, щупальца которого опутали весь Парифат.

Танзену вдруг представился глаз с щупальцами. На секунду стало смешно. Но он тут же отогнал от себя эти глупости и подошел к невзрачной, почти невидимой на фоне стены двери.

Внутри было тихо, сумрачно и прохладно. После уличной жары волшебник словно провалился в сырой погреб. Откуда-то из теней выступил инквизитор в закрывающем лицо колпаке и негромко спросил:

– Есть ли на вас сан?

– Нет, – честно ответил Танзен.

– Явились ли вы сюда по официальному делу?

– Нет.

– В таком случае вам неподобно здесь находиться. Каким бы ни было ваше дело, обратитесь с ним к любому из братьев во внешнем мире, и он вам поможет. Но эти стены вы должны немедленно покинуть… мэтр.

Танзен не стал спорить. Молча развернулся и вышел.

Ничего другого он и не ожидал. Вход в Инквизиторий открыт для любого клирика, но обыватель, а тем более волшебник… сразу смыкают копья перед лицом. Хотя говорил инквизитор вежливо, голос его звучал сталью.

Вообще, инквизиторы во многом схожи с антимагами. Они не так радикальны и не стремятся уничтожить всех волшебников до единого, но к Мистерии все равно относятся прохладно. Особенно к Кустодиану. Когда где-то появляется очередной волшебник-еретик – а таковые появляются на удивление часто! – Инквизиторий и Кустодиан сразу вцепляются друг другу в загривки.

Так что Танзен даже не пытался действовать официальным образом. Утопят в церковной бюрократии, как делают всегда.

Сунув в карман брошку с драконитом, Танзен принялся околачиваться вокруг здания. Чтобы не привлекать ненужного внимания, он превращался, когда чувствовал, что никто не смотрит. Форму № 50 сменила форма № 31, потом № 30 и № 20…

В форме № 20 Танзена остановил сбир и спросил, что он тут делает. Выглядящий восьмилетним мальчиком волшебник пустил слезу и сказал, что потерял маму.

– А где твоя мама, малец? – нахмурился сбир.

– Та-а-ам!.. – разбрызгивая сопли, указал на здание Инквизитория Танзен.

– О, – помрачнел сбир. – Ты… уверен?

Танзен часто закивал. Сбир крякнул, сочувственно на него глядя. Среди инквизиторов в принципе отсутствуют женщины, так что «мама» Танзена могла попасть туда только в одном качестве.

– Может… она по делам каким туда пошла? – не терял надежды сбир.

– Не-е-е!.. – замотал головой Танзен. – Ее… два дяди в колпаках… увели-и-и-и!..

Сбир вздохнул. Немного подумав, он взял Танзена за руку и повел за угол. Там тоже был вход, но уже только для своих. На двери даже висела табличка:

«Для служебного пользования. Вход без разрешения – грех».

На одну только табличку Инквизиторий, конечно, не полагался. Служебный вход охраняли тоже сбиры, только особые – в черных мундирах с пелеринами, с посеребренными алебардами.

Астучианская гвардия. С этими даже волшебнику лучше не связываться. Им побоку, какой магией ты владеешь. Они пройдут сквозь любых врагов, как нож сквозь воду. Они втопчут в астучианские камни любого, кто посягнет на охраняемых ими прелатов или святыни.

Поэтому Танзен продолжал притворяться плачущим ребенком, радуясь, что этим гвардейцам не до него.

Жалостливый сбир спросил имя его мамы и велел подождать. Танзен послушно стоял на месте, невзначай изучая вход и запоминая движения гвардейцев. Поскольку те практически не шевелились, делать это было нетрудно.

Через несколько минут сбир вышел и сказал, что такой женщины здесь нет и никогда не было. В его глазах мелькнуло сочувствие. Он прекрасно понимал, что означает «нет и никогда не было» в устах инквизиторов.

Конечно, в данном случае такой женщины тут действительно нет. Но сбир об этом знать не мог.

– Иди домой, мальчик, – велел он. – Тебе есть куда пойти?

Танзен закивал, размазывая слезы по щекам. Сейчас главное – не переборщить. Этот сбир ему больше не нужен, он узнал все, что хотел.

Едва зайдя за угол, он перешел в форму № 37 (таракан). Став таким образом почти невидимым, он без труда миновал гвардейцев и скрылся в щелке под дверью.

К сожалению, та прилегала к косяку слишком плотно. Не могло протиснуться даже крохотное насекомое. Так что Танзен перешел в форму № 95 (воздушный сгусток). Стараясь не слишком распространяться, чтобы не обдать ветром ноги сбиров, он принялся осторожно просачиваться.

Газообразное состояние – это очень сложно. Танзен только в прошлом году научился в него переходить. Именно это он собирался сделать темой своей диссертации – некоторые особенности управлением неодушевленной распадающейся формой. Контролем над жидкостью, газом, огнем, молнией. Танзен надеялся, что его скромного вклада хватит для получения профессуры.

Внутри Танзен перешел в форму № 64 (паук). В этом виде он переместился на стену, а потом потолок, стараясь держаться тени. Благо ее в Инквизитории более чем хватало – окон немного, и добрая их половина закрыта ставнями. Свет исходил в основном от свечей – самых обычных старомодных свечей. Даже не восковых, а сальных, судя по запаху. Иногда – плошки с жиром, в который погружен горящий фитиль.

Танзен не торопился. Ему нередко приходилось часами, а то и днями таиться где-нибудь, вести наблюдение в микроскопических или неприметных формах. Он перемещался в виде насекомых, тихонько стоял в уголке в форме № 60 (стул) или прямо на столе в форме № 61 (стакан).

Один инквизитор даже выпил из него воды.

Так прошло трое суток. Танзен скрупулезно изучил внутреннее устройство Инквизитория. В подвальную часть, правда, не спускался – там везде был короний и драконит, стояли ограждающие печати, а воздух аж звенел от запаха крапивы.

Это безобидное растение – мощный природный аллерген для обладателей развитых чакр. Волшебники реагируют на него по-разному – кто-то вообще не замечает, кто-то начинает чихать, кого-то тошнит, а кто-то сразу теряет сознание.

У Танзена кружилась голова. В человеческой или схожей форме он не слишком от этого страдал, но в облике насекомого, когда контроль сильно затруднен… слишком большой риск.

Тем более, что внизу Танзена ничего не интересовало. Он вполне предполагал, что скрывают там инквизиторы – то же, что и любые другие тайные службы. Кустодиан в этом отношении тоже не назовешь чистеньким.

У мусорщиков редко бывают чистые руки.

А то, что Танзена интересовало, он отыскал довольно быстро. Точнее – кто. Человек без имени и прошлого, великий инквизитор Астучии. Они сменяются регулярно, но у них всегда нет имени и прошлого. Словно Инквизиторий выращивает их в собственных же подвалах.