Свои и чужие - Хомяков Петр Михайлович - Страница 44

• Предыдущая
• 44/130
• Следующая

До выхода в приледниковье миграции вслед за огненным валом имели хаотический характер. Видимость целенаправленного движения на север была обманчивой. Просто те, кто двигался на север, имели перед собой новые земли для загонной охоты. А те, кто двигался в другие стороны, имели либо уже выжженную землю, либо естественные преграды, самой большой из которых был океан, т. е. попадали в тупик и сходили с исторической сцены.

Придя в приледниковье, человек не мог вернуться назад. Ему оставалось либо погибнуть, либо приспособиться к новым условиям. Приспособление шло по двум направлениям.

Первое состояло в том, что человек начал осваивать альтернативные источники питания и альтернативные методы добычи этого питания. При этом не надо утверждать, что это было земледелие. Земледелие в приледниковье было невозможно в принципе.

Невозможно оно при отсутствии железного плуга и тяглового скота и на внешних окраинах приледниковья. Это следует из элементарных эколого-энергетических расчётов. И иные коллеги из цеха национальных идеологов, утверждающие о «великих земледельческих цивилизациях» в те времена в этих местах, демонстрируют просто свою элементарную безграмотность.

Мы рекомендуем им попробовать заняться земледелием севернее Якутска, не имея металлических орудий.

Наиболее вероятной альтернативой загонной огненной охоты стало рыболовство в мелких реках, изобилующих отличной рыбой (ещё в раннем Средневековье стерлядью были полны малые реки на территории современной Москвы – Чертановка и Котловка). Кроме того, могла иметь место и охота на более мелких, по сравнению с мамонтами, животных.

Уже не с помощью огненных загонов, а с помощью лука, например. Напомним, кстати, что вполне возможно изначально, при наличии обильной добычи от загонной охоты на крупных животных, лук был неким «баловством», и такая охота носила характер развлечения. Мы уже писали об этом выше.

И всё-таки, не в природе человека отказываться от лёгкой добычи, пока она есть. Загонная охота оставалась самым результативным способом добычи пищи по критерию «затраты – эффективность». И эта охота продолжалась в летние месяцы. Не могла не продолжаться.

Характерно, что в условиях приледниковья огненная охота просто не могла уничтожить экосистемы, как, например, в Сахаре. Ибо могла вестись только ограниченное время в году. Более того, пожары в некоторых ситуациях только улучшали качество и продуктивность экосистем тундро-лесостепи. Как это происходит сейчас, например, в лесотундре на месте антропогенных палов.

Кстати, именно поэтому охота в непосредственных окрестностях газопроводов гораздо богаче, чем в окружающей тундре. Частые пожары выжигают малопродуктивные мхи, на месте которых развивается травянистая растительность, которая привлекает массу птиц.

Однако там, где летом можно весьма неплохо охотиться с помощью огненного вала, зимой жить нельзя. Слишком холодно. Итак, оптимально для нашего предка было охотиться летом в одних местах, а зимой жить в других. Но для этого надо совершать целенаправленные циклические миграции.

И это было новым моментом в поведении огненных охотников, которые ранее беззаботно шли за огненным валом. И это было вторым механизмом приспособления к новым условиям жизни.

Характерно, что в достаточной близости от ледника древние стоянки человека имеют поначалу временный характер. И лишь потом, в постледниковое время, функционируют как постоянные.

Мы ещё не раз упомянем эту новую черту в поведении человека в приледниковье – целенаправленные циклические миграции. Здесь лишь заметим, что эта черта в поведении сыграла в формировании современного человека гораздо более значительную роль, чем пресловутое использование лука.

Кстати, именно такой характер миграций создал предпосылки к будущей оседлости. Ведь при циклических и целенаправленных миграциях выгодно иметь некую «центральную базу», которая станет со временем жилищем былого «вольного гуляки», беззаботно прошедшего за огненным валом с юга Африки до причерноморских степей.

В этом месте стоит сделать паузу в описании судьбы нашего предка. Остановим взгляд на пришедшем в приледниковье человеке. За его спиной ещё дымятся пожарища в субтропиках. Никто ему пока не «наступает на пятки». К сложным, но, как оказалось, довольно сносным, а в чём-то даже весьма благоприятным условиям на южной окраине приледниковья он приспособился.

Рассмотрим, какие качества он должен был при этом приобрести.

Во-первых, он должен был научиться считать. Или, во всяком случае, как-то оценивать время. Это в тропиках можно особо не заботиться о резервах и запасах. Но в условиях резкой смены режимов жизнеобеспечения, когда наиболее результативная загонная охота возможна только летом, создание «стратегических» запасов просто необходимо. И, заметим, не только необходимо, но и возможно. В условиях зимнего гарантированного большого холода никакие искусственные «холодильники» не нужны. Кроме того, вечная мерзлота под ногами тоже позволяет в любой яме иметь своеобразный холодильник.

Так что в приледниковье, и только в приледниковье, могла впервые в истории развития человека возникнуть «культура запасов».

Это не текущие «тактические» запасы, объем которых можно прикинуть «на глазок». Это большие запасы, запасы на долгий срок. И их надо уметь рассчитать. Но без пищи ещё можно прожить, а вот без тепла нельзя. Верно рассчитать запасы топлива ещё более важно, чем запасы пищи.

Очевидно, что подобные расчёты запасов идут параллельно с расчётом времени. Верная оценка времени играет такую же важную роль, как оценка запасов. В обоих случаях эти расчёты соотносятся. И это тоже очень важная черта – соотнесение объёма запасов и времени их расходования, расстояния и времени его прохождения. Таким образом, фактор времени постоянно присутствует в оценке ситуации в приледниковье.

Признаем, что стратегические запасы играют важнейшую роль и в земледельческом типе жизнеобеспечения. Но наши предки появились в приледниковье более чем 20 тысяч лет назад, а самое древнее земледелие не насчитывает больше 6 тысяч лет. Так что соответствующие архетипы у потомков людей приледниковья гораздо укорененнее, чем у потомков первых земледельцев, появившихся в тропиках.

Многие исследователи цивилизации и культуры отмечают, что для современного «западного» менталитета очень важен фактор времени. И этот фактор играет совершенно подчинённую роль в менталитете «восточном». Разумеется, очень многие «традиционалисты» со скрытым неодобрением говорят об этой черте западного менталитета и возводят её появление к новому времени и промышленной революции.

Однако всё обстоит «с точностью до наоборот». Численный расчёт и повышенное внимание к фактору времени является архетипическим свойством современного белого человека, предки которого эволюционировали в приледниковье. Именно это свойство, обретённое много тысяч лет назад (обратите внимание на возраст, господа «традиционалисты») стало не результатом, а одной из причин того, что промышленная революция началась в Европе. Там, где белое население чуть ли не на генетическом уровне было готово к восприятию числа н повышенному вниманию к фактору времени.

Кстати, курьёзно, но многие экваториальные племена до сих пор довольствуются численными оценками «один, два, много», не поднимаясь даже до пяти. Аналогично весьма вольно оценивается время. «Давно» для некоторых экваториальных племён может означать и прошлую неделю, и несколько лет назад.

Неважно обстоят дела у почти всех не белых южан и с грамотным управлением техникой, а тем более с её эксплуатацией и ремонтом. И это есть прямое следствие исходно, на генетическом уровне, «не промышленного» менталитета южан.

Кстати, в данном примере отрыв от цивилизации не является причиной технической слабости южан. Эскимосы тоже были оторваны от цивилизации. И по вполне понятным причинам не имели возможностей её создать. Но когда техническая цивилизация сама «пришла» к эскимосам, выяснилось, что они поразительно быстро овладевают управлением техникой и её обслуживанием.

• Предыдущая
• 44/130
• Следующая