Маленькие огоньки (СИ) - Макгвайр Джейми - Страница 32

— Нет. Я всё ещё вижу её в тебе.

— То было давно.

Он пожал плечами, не убеждённый моим ответом.

— Невозможно забыть первую любовь.

Я пыталась подыскать слова, но ничего подходящего не приходило на ум.

Сдвинув брови, он взглянул на меня с отчаянием в глазах.

— Ты дашь мне ещё один шанс? Кэтрин… пожалуйста, — взмолился он. — Обещаю, я больше не оставлю тебя так. Жизнью клянусь. Мне больше не пятнадцать. Теперь я сам принимаю решения, и надеюсь всем сердцем, что ты решишь простить меня. Не знаю, что буду делать, если ты решишь иначе.

Я оглянулась через плечо на «Джунипер». Свет в окнах не горел. Дом спал.

— Я верю тебе, — сказала я, глядя на него. Прежде чем его улыбка стала шире, я торопливо озвучила условие. — Но мамочке стало хуже после смерти папы. Я должна помогать ей управляться с гостиницей. У меня едва хватает времени на себя.

— Я буду рад и этому, — улыбнулся он.

Я улыбнулась ему в ответ, но улыбка тут же погасла.

— Тебе нельзя заходить внутрь, и тебе нельзя задавать вопросы.

— Почему? — спросил он, нахмурившись.

— Это уже вопрос. Ты мне нравишься, и я хотела бы попытаться. Но я не могу говорить о мамочке, и тебе нельзя входить.

— Кэтрин, — сказал он, переплетая свои пальцы с моими, — она обижает тебя? Кто-нибудь из тех, кто находится там, обижает тебя?

Я помотала головой.

— Нет. Просто она… очень скрытный человек.

— Ты скажешь мне? Если что-то изменится? — спросил он, сжав мою руку.

— Да, — кивнула я.

Он успокоился, а затем взял моё лицо в ладони, наклонился и закрыл глаза.

Я не знала, что делать, так что я тоже закрыла глаза. Его губы, мягкие и полные, коснулись моих. Он поцеловал меня, а затем отстранился, улыбаясь, прежде чем снова прикоснулся ко мне губами, приоткрыв их на этот раз. Я пыталась повторять его движения, то испытывая страх, то растворяясь в Эллиоте. Он держал меня, пока его язык скользнул внутрь и коснулся моего языка, влажный и тёплый. Как только танец наших языков вошёл в ритм, я обернула руки вокруг его шеи и наклонилась ближе, моля, чтобы он прижал меня к себе крепче. Скоро я войду в «Джунипер», и я хотела, чтобы безопасность, которую я ощущала рядом с Эллиотом, окружала меня как можно дольше.

Когда мои лёгкие уже готовы были взвыть от нехватки воздуха, Эллиот отстранился, прижав свой лоб к моему.

— Наконец-то, — прошептал он едва слышно. Его следующие слова были немногим громче. — Я буду ждать тебя на качелях на крыльце в девять утра. Я захвачу на завтрак черничный бисквит.

— Что это?

— Рецепт моей прабабушки. Уверен, он намного старше. Тётя Ли обещала испечь сегодня вечером немного. Он восхитителен. Тебе понравится.

— Я принесу апельсиновый сок.

Эллиот наклонился, чтобы ещё раз поцеловать меня в щёку перед тем, как открыть дверцу. Ему пришлось дважды дёрнуть ручку, чтобы она открылась.

Я шагнула на тротуар перед «Джунипер». Особняк всё ещё тонул во мраке. Я вздохнула.

— Кэтрин, знаю, ты сказала, что мне нельзя войти. Можно хотя бы проводить тебя до двери?

— Спокойной ночи, — ответила я.

Пройдя через калитку и миновав трещины в пешеходной дорожке, я прислушалась к звукам внутри дома, прежде чем открыть дверь. Я слышала пение сверчков и, когда я дошла до двери, услышала, как отъезжает машина Эллиота, — но внутри «Джунипер» царила тишина.

Повернув ручку, я толкнула дверь, глядя наверх. Наверху лестницы была открыта дверь — моя спальня — и я изо всех сил пыталась отогнать нехорошие мысли. Я всегда держала свою дверь закрытой. Меня кто-то искал. Трясущимися руками я поставила свой рюкзак на обеденный стул. Стол всё ещё был заставлен грязной посудой, раковина тоже была переполнена тарелками. Рядом со стойкой валялись осколки стекла. Я спешно кинулась к шкафчику под раковиной в поисках толстых резиновых перчаток мамочки, а затем достала швабру с совком. Стекло скрежетало по полу, пока я подметала плитку. Сквозь окно в столовой просачивался лунный свет, от чего мелкие осколки блестели даже посреди пыли и волос.

В гостиной кто-то громко рыгнул и я застыла. Даже догадываясь, кто это был, я ждала, пока он не заявит о себе.

— Эгоистка, — невнятно сказал он.

Я выпрямилась, вытряхнула совок в ведро и сняла перчатки, убрав их обратно под раковину. Медленно вышла из столовой, пересекла холл и прошла в гостиную, где дядя Тод восседал в раскладывающемся кресле. Его живот нависал над брюками, едва прикрытый тонкой заляпанной футболкой. В руке он держал бутылку пива, рядом красовалась куча пустых бутылок. Его уже вырвало, судя по следам на полу и на бутылках.

Я прикрыла рот рукой, испытывая отвращение от вони. Он снова рыгнул.

— Только не это, — сказала я, кинувшись на кухню за ведром. Вернувшись, я поставила его на пол рядом с лужей рвоты и достала из заднего кармана полотенце, которое схватила на бегу. — Воспользуйся ведром, дядя Тод.

— Ты просто… думаешь, что можешь разгуливать когда угодно. Эгоистка, — снова повторил он, в отвращении отвернувшись.

Я промокнула его грудь полотенцем, вытирая слюни и рвоту с его шеи и рубашки. Судя по всему, он и не пытался наклониться, когда его тошнило.

— Тебе лучше подняться наверх и принять душ, — сказала я, подавляя тошноту.

Быстрее, чем когда-либо прежде, он кинулся вперёд, схватив меня за футболку и замер в считанных дюймах от моего лица. Я чувствовала его кислое дыхание, когда он заговорил.

— Сперва выполни свои обязанности, прежде чем указывать мне, девочка.

— Я… извини. Я должна была прийти вовремя, чтобы помочь мамочке. Мамочка? — позвала я, трясясь от страха.

Дядя Тод облизнул остатки ужина со своих зубов, а затем отпустил меня, свалившись обратно в кресло.

Я выпрямилась, сделала шаг назад и, уронив тряпку, взбежала по лестнице в свою комнату, закрыв за собой дверь. Дерево холодило спину, я прикрыла глаза руками. Несколько всхлипов вырвалось у меня, глаза наполнились слезами, которые катились по моим щекам. Стоило только жизни наладиться снаружи, как всё тут же шло к чертям внутри дома.

Моя рука пахла рвотой и я в отвращении отодвинула её от себя. Бросившись в ванную, я схватила мыло и тёрла руки, пока они не покраснели, затем принялась за лицо.

Скрип на лестнице заставил меня замереть. Как только адреналин спал, я неуклюже завернула вентили крана и кинулась к кровати, чтобы придвинуть её к двери. На лестнице снова раздался скрип, отчего я попятилась и вжалась в противоположную стену, стараясь унять дрожь в теле, глядя на дверь. Я молча стояла, ожидая во мраке, что дядя Тод пройдёт мимо или попробует вломиться в комнату.

Он поднялся на ступеньку, затем ещё на одну, пока наконец не взобрался на самый верх. Дядя Тод ходил вразвалку, хвастаясь, что таскает сто восемьдесят кило веса. Он покряхтел пару раз, а затем опять рыгнул, прежде чем направиться дальше по коридору в свою комнату.

Я притянула колени к груди, закрыла глаза и легла на бок, не зная, вернётся ли он, или кто-то ещё постучится в мою дверь. Ни разу в жизни я не хотела увидеть мамочку так сильно, как сейчас, но она не хотела меня видеть. «Джунипер» был полным кошмаром. Мамочка была, похоже, подавлена и предпочла спрятаться туда, куда она исчезала, когда ей становилось слишком тяжело.

Я хотела позвать мамочку, но не знала, кто меня услышит. Я мечтала о том, что утром на кухне окажется Алтея, занимаясь готовкой и уборкой и приветствуя меня улыбкой. Лишь эта мысль могла утешить меня настолько, чтобы я могла уснуть. Это, а также то, что завтра суббота, и меня ждут уроки вождения. Я проведу целый день с Эллиотом, находясь в безопасности, вдали от «Джунипер» и тех, кто тут обитал.

Кэтрин

Поначалу голоса казались частью полузабытого сна, но они становились всё громче. Я села в кровати, потирая глаза. Голоса оживлённо спорили, прямо как мои родители когда-то. Они собрались все вместе, постояльцы — одни звучали испуганно, другие — гневно, а третьи пытались призвать к порядку.