Белая королева для Наследника костей (СИ) - Субботина Айя - Страница 23

— Раслер! — Я вскакиваю, пытаюсь ему помочь, удержать, но его тело колотиться от частых судорог. — Раслер, смотри на меня!

Я обхватываю его лицо, пытаюсь заставить его хоть на минуту успокоиться. Понятия не имею, откуда эта уверенность, что моему мужу станет легче, как только он узнает, что я рядом, но именно это пытаюсь сделать.

На мой крик в комнату врывается тенерожденная. Хвала Богам, она не тратит время на расспросы. Или, быть может, уже видела такое раньше? И всегда была рядом, чтобы прийти ему на помощь? Но сейчас это неважно, потому что каждая из нас готова пойти на все, лишь бы облегчить страдания этого странного мужчины. И мы способны отставить свои распри, чтобы объединиться в этом желании хотя бы на несколько минут.

— Держи его крепко! — командует Кэли.

Пока я изо всех сил держу его лицо в своих ладонях, тенерожденная садиться на него сверху, плотно прижимает руки Раслера своими ногами и что есть силы надавливает ему на грудь. Он брыкается в немой агонии, и от этого мне еще страшнее. Мой король не кричит, не молит о помощи, он выглядит как рыба, которую выбросили на берег: сопротивляется, но с каждым разом на это остается все меньше сил.

— Не вздумай умирать из-за этой твари, — шипит в его перекошенное страданиями лицо Кэли и бросает на меня ненавидящий взгляд, от которого во мне зарождается паника. Из-за меня? То, что с ним происходит — это по моей вине? — Умрешь сейчас — и, клянусь, я вскрою ее, как старый мешок. Она будет умирать медленно и мучительно, захлебываясь собственной кровью. Так что у тебя, Раслер, есть лишь один способ остановить меня — не подыхать!

Он на миг распахивает глаза, и я с ужасом вижу, что сиреневое пламя растеклось за пределы его зрачков. И с каждым мгновением оно становится все темнее.

— Вот так, придурок, — подбадривает его Кэли.

Он все еще дрожит, но понемногу успокаивается. Несколько долгих минут мы с Кэли продолжаем наблюдать за тем, как дорогой нам обеим мужчина замирает на скомканных простынях. Его дыхание постепенно успокаивается, под длинными ресницами все еще сверкает сиреневое безумие, но и эта неожиданная трансформация вскоре сходит на нет.

— Я тебя предупреждала, — сползая с него, шипит Кэли, продолжая коситься в мою сторону так, будто ищет намек привести в исполнение свою угрозу.

— Убирайся, — требует он.

— Что будет, если я откажусь?

Вместо ответа он поворачивает голову и просто смотрит на длинноухую. И та медленно бледнеет. Кровь отливает от ее щек, глаза распахиваются так широко, что едва не вываливаются из глазниц. Кэли безрезультатно протягивает руки в немой мольбе, но Раслеру все равно.

— Не надо, пожалуйста, — прошу я. И повторяю просьбу снова и снова, пока Наследник костей не ослабляет невидимую пытку.

Кэли с хрипом хватает ртом воздух, потирает горло.

— Ты больной ублюдок, — зло бросает она, прежде чем исчезнуть в темноте дверного проема.

Наследник костей настойчиво убирает мои руки, садится и спускает ноги с кровати. Устало потирает веки, что-то бессвязно бормочет себе под нос.

— Она сказала правду? — Знаю, что сейчас не время и не место спрашивать об этом, но любопытство слишком болезненно давит на ребра. — Что это все из-за меня?

Он поднимается, ерошит волосы рукой. А потом поворачивается ко мне с самой ослепительной улыбкой, какую только могли создать боги.

— Сегодня хороший день, моя королева. Может быть ты покажешь мне замок?

Это слишком для моих натянутых нервов. Я знаю, что за этим внезапным предложением кроется лишь попытка уйти от ответа, мотаю головой, чтобы сбросить наваждение его обаяния — и не могу. Это сильнее меня.

Прежде чем я отвечаю, Раслер протягивает руку — и я словно зачарованная принимаю немое предложение на время забыть слова Кэли. Возможно потому, что знаю — его правда снова разобьет нашу хрупкую связь.

— Мне нужно одеться. — Я краснею, обхватываю себя руками, когда осознаю, что из всех вещей на мне всего лишь тонкая нижняя сорочка.

— Ты красивая, моя королева. — Пальцы Раслера, не касаясь, очерчивают контур моего подбородка, шеи, плеча. Я невольно подаюсь ему навстречу, но он отступает, виновато морщит лоб. — Не прячься. Хочу смотреть на тебя.

Наверное, если бы он признался, что желает разделить со мной постель — я бы и то так не краснела, как сейчас. Одной лишь интонации этого голоса достаточно, чтобы распалить меня, будто новенький факел. Я переминаюсь с ноги на ногу, еще сильнее обнимаю себя, боясь, что, если перестану это делать — рассыплюсь на тысячи маленьких вздохов. Как возможно, что мой король так идеален? В мире нет второго такого. И в царстве Костлявой тоже. Возможно, он получил свои силы потому что когда-то точно так же улыбнулся той, что повелевает нашими жизнями? Эта мысль ядовитой змеей ревности сдавливает мое сердце.

— Жду тебя внизу. — Раслер кивает в сторону окна. — И, Мьёль… Я распорядился, чтобы твои вещи были здесь. В нашей комнате.

И уходит, оставив свой неповторимый запах раненой любви и безумия.

Я готова умереть, лишь бы снова услышать это его «нашей».

Бросаюсь к шкафу, одно за другим выуживаю платья. Но того самого, идеального, среди них нет. Меня никогда не баловали дорогими нарядами, а после того как уродливая метка огня присосалась к моей шее, милей всего мне стали закрытые платья, что под стать лишь вдовам.

Впрочем, кое-что у меня все же есть. Странно, откуда оно тут взялось. Висит в самой глубине, поражая воображение глубоким темно-синим цветом и тонкостью шерсти пополам с шелком. Я достаю этот шедевр портняжного мастерства, поглаживаю витиеватую вышивку и тереблю тонкие кружева. Их совсем немного, ровно столько, чтобы придать платью немного нежности, но не дать забыть, что это наряд Северной королевы.

Горничная появляется в комнате, бормочет:

— Король велел мне…

— Скорее, помоги!

Через полчаса я оглядываю себя в зеркале и едва ли не впервые в жизни могу сказать, что никогда еще не выглядела так хорошо. И дело даже не в том, что такой роскошный наряд даже крестьянку превратил бы в королеву, и не в том, что в шкатулке на столе откуда-то взялась гора роскошных драгоценностей. Я сама словно… переродилась. Та девушка, что смотрит на меня из зеркала, знает, что в ней течет кровь королей.

— Госпожа так красива. — Горничная поправляет пряди в моей прическе, украшенной гребнями из черепахового панциря. — Король будет доволен.

Я невольно улыбаюсь ей в отражение, но крик воронья за окном заставляет меня вздрогнуть.

— Что там? — спрашиваю, боясь пошевелиться. Точно так же они каркали в кошмарном сне минувшей ночью.

— Охотники отстреливают птиц, — отвечает девчонка. — Не волнуйся, госпожа, это просто вороны.

— Вестники дурных новостей, — шепчу я.

Прикладываю к лицу прохладные дрожащие ладони. Воспоминания из дурного сна встают передо мной, словно живые. Гоню их снова и снова, но ничего не получается. Мне нужно на чем-то сосредоточиться, мне нужно…

— Госпожа, — окликивает меня горничная, — король ждет.

Мой король.

Кровь стремительно приливает к щекам, ласкает кожу мягким теплом смущения. Я медленно, как будто только что проснулась, вдруг начинаю осознавать смысл слов Раслера, осматриваю его комнату. Нашу комнату. И вдруг понимаю, что уже этой ночью мы разделим эту постель.

Быстро, пока от собственных греховных мыслей не превратилась в горстку пепла, выхожу. Ноги сами несут вперед, без остановки, быстрее и быстрее. Я практически лечу, как будто за спиной выросла пара крыльев. Прикрываю рот ладонью, сдерживая смех. Боги, что со мной?

Раслер ждет меня внизу. Улыбается и протягивает руку. Это… будто какая-то магия.

Я бережно вкладываю пальцы в его ладонь, и покалывание от того что теургия просачивается сквозь перчатки и кусает меня за ладонь, кажутся неожиданно приятными. Как такое возможно? Ведь раньше меня обжигало даже от одного его вида.

— Ты проголодалась? — спрашивает Раслер.