Белая королева для Наследника костей (СИ) - Субботина Айя - Страница 35

Я закрываю уши руками и начинаю громко орать какую-то идиотскую ярмарочную песню, лишь бы заглушить мерзкий голосок. Напрасно, ведь он звучит прямо у меня в голове, и достать его оттуда так же сложно, как и выудить желток, не разбив яичной скорлупы.

— Ты должна записать все это, — примирительным тоном предлагает «она». — Чтобы не забыть. Просто черкни пару слов на бумагу — и спрячь туда, где ему ни за что не найти.

Какая чушь! Хватит с меня идиотской вылазки на встречу с Артуром, которая едва не стоила мне жизни. Больше никаких секретов от Раслера, это лишь разделяет и рвет нашу невидимую связь. Рвет так сильно, что я еще долго чувствую боль.

— Запиши, что ты теряешь? — настаивает «она».

— Только чтобы ты заткнулась, — бормочу в ответ.

Возвращаюсь в комнату: все письма до сих пор на столе, равно как и письменные принадлежности. Накидываю на плечи одеяло, потому что одиночество после прогулки по спящему замку превратило меня в ледышку. Хорошо бы позвать слуг и приказать им развести огонь в камине, но я никого не хочу сейчас видеть. До утра не так уж много времени: полоска горизонта за окном уже покрылась туманом надвигающегося рассвета.

Ну и что писать?

— Все, что торчит в твоей голове, — услужливо подсказывает «она». — Что не дает уснуть, мучает. Напиши… обо мне.

Я просто притрагиваюсь смоченным в чернилах кончиком пера к пергаменту — а в следующую секунду вижу перед собой целую стопку исписанных листов. Буквы пляшут на строчках, и я вряд ли в состоянии разобрать, что написала. Но как ни странно, эта попытка выплеснуть тьму на бумагу приносит облегчение. В голове немного проясняется и «она» молчит.

Провожу взглядом по комнате, раздумывая, куда бы спрятать все это. Потом, когда немного успокоюсь, обязательно перечитаю. Сейчас мысли, хоть их стало значительно меньше, все еще слишком путаные.

Ясно одно — в спальне я не стану этого делать. Здесь наше с Раслером убежище, и мне противна сама мысль о том, чтобы оставить в его стенах испорченную частичку себя.

Погруженная в раздумья, не замечаю, как выхожу за дверь, бреду коридором, изредка отмечая снующих то тут, то там слуг. Сегодня они на удивление молчаливы, и как будто не замечают меня. Вероятно, вчерашняя демонстрация роли хозяйки не прошла зря: все заняты делами, которых я отсыпала буквально каждому.

Выхожу в заброшенный сад. Когда-то, когда я была еще совсем маленькой, мне нравилось проводить здесь дни напролет. Просто сидеть и слушать, как ветер играет листьями, шуршит ветками краснолистных древ, искать замысловатые символы на белой коре древних дубов.

Сейчас ничего этого нет, остались лишь сухие деревья и потрескавшиеся статуи. Одна из них привлекает мое внимание: дева с мечом, коронованная венком из обломков мечей. В основании под ней есть тайник — еще в детстве я хранила там свои сокровища, а позже — записки от Артура, которые он передавал с гонцами. Места лучше не придумаешь.

Присаживаюсь на корточки, нажимаю на чуть выступающую букву на табличке — и медная пластина отодвигается в сторону. Тяну ее дальше — и замираю, когда мне под ноги вываливается целый ворох пергаментов. Несколько десятков или даже сотня. И все исписаны тем же почерком.

Моим почерком.

Пальцы дрожат, когда я пытаюсь развернуть пергаменты и прочитать собственные каракули. Тщетно: буквы расползаются перед глазами, превращаются в пляшущих человечков, которые крадут смысл написанного, обещая мне еще один приступ паники.

Когда я писала все это? Почему ничего не помню? Почему боюсь читать?

Понятия не имею, сколько времени проходит прежде чем мне удается успокоится и справиться с бесконечным потоком мыслей. Я не могу их контролировать и с трудом понимаю лишь малую их часть. Теперь совершенно точно ясно, что я сильно не в порядке. И что все происходящее — какой-то замкнутый круг, по которому я бегаю в угоду чужой воле.

И я даже знаю, чьей.

Слезы моментально застывают на моем лице. Решительно смахиваю их, поднимаюсь на ноги. Мне нужно что-то сделать, чтобы больше не терять себя. Нужно найти способ обозначить реальность и сон, увидеть границу, за которую мне больше никогда не стоит переступать. Даже если Он будет использовать все свои уловки, чтобы заставить меня сделать это.

Я должна найти себя. Должна… вспомнить?

— Все у тебя перед носом, — вновь всплывает «ее» голос. Но на этот раз я ему почти рада. — Подсказок было так много. А твоего тюремщика нет рядом. Не правда ли, очень удобное время.

Я подбираю юбки, бреду в сторону двери, поднимаюсь по ступеням, вместе с шагами отматывая время назад. Мне нужно найти хотя бы одну зацепку. Нужно отыскать тот самый момент, когда я поняла, что не в ладу с собой. Когда моя реальность была безжалостно смешана, выжжена и испорчена, превратилась в никак не связанные между собой фрагменты.

Что это может быть?

Голова медленно закипает, словно оставленный без присмотра котелок на жарком огне. Я обхватываю ее ладонями, опасаясь, что она вот-вот треснет по швам.

Но вместо того, чтобы пытаться сосредоточиться на главном, все, о чем я могу думать — Раслер. Нет никакого сомнения, что все происходящее — его рук дело. Он единственный известный мне владелец силы, способной сотворить подобное. Он единственный, кто может быть и палачом, и спасителем для такой, как я.

Возможно ли, что мои чувства к нему — лишь морок, навеянный его волей? Призрачная дымка на моем воспаленном мозгу, завеса, которая служит лишь одной цели — мешать мне видеть?

Я ловлю за руку идущую навстречу служку, бормочу:

— Вели седлать коня. Живо…

— Но король велел… — слабо сопротивляется она.

Подавляю желание столкнуть упрямицу с лестницы, посмотреть, как она свернет шею и переломает все кости, пока будет катиться вниз по ступеням. Эта злость так знакома. Пожалуй, именно злость — моя постоянная в этом непрекращающемся лабиринте собственного сознания. Каждый раз, когда что-то во мне менялось, я всегда чувствовала непреодолимые порыва исторгнуть это из себя: ледяную отраву, ненависть, желание уничтожить все, что способно дышать.

Я изо всех сил комкаю в кулаках ткань платья, пытаюсь уцепиться за малейший проблеск света в царстве черного безумия. Все получится, я смогу быть выше этого. Откуда-то — не знаю, откуда — я точно знаю, что, если очень постараться, то мне под силу контролировать это помутнение. Потому что оно не дано мне от рождения. Потому что я — не такая. Потому что за всеми, пока еще неизвестными мне масками, прячется настоящая Мьёль. Та, которая никогда бы ни причинила боль даже мыши.

— Король велел, но король уехал. Сейчас тебе приказывает твоя Белая королева. Хорошенько подумай, кто спасет тебя от моего гнева. Вряд ли король северных просторов появится здесь прямо сейчас, чтобы помешать мне вынести приговор всыпать тебе, скажем… десять ударов плеткой.

Служка так энергично кивает, что вызывает у меня еще один приступ желания свернуть ей шею. Ведь, кажется, ее собственные усилия направленны именно на это.

— Я распоряжусь, моя королева, — быстрой скороговоркой отвечает она и опрометью несется прочь.

Я возвращаюсь в комнату, провожу по ней придирчивым взглядом. Это наша с Раслером спальня, но еще раньше она была лишь его спальней. Вероятно, он, сам того не желая, оставил мне какие-то подсказки.

Я начинаю со шкафа — вышвыриваю все его содержимое прямо в центр комнаты. Тряпки и ничего кроме тряпок, а в коробках — обувь. Носовые платки, перчатки Раслера. Я душу потребность сунуть внутрь собственную ладонь, чтобы хоть так прикоснуться к этому мужчине. Нет, Раслер, хотя бы сейчас ты точно не будешь властвовать над моим разумом. Я сделаю все, чтобы оградить от твоего мерзкого вмешательства то немногое, что от меня осталось.

В сундуке тоже нет ничего интересного: какой-то хлам, книги, старые игрушки. Откуда и зачем? Не имеет значения. Не знаю, что я ищу, но уверена, мне будет достаточно лишь одного взгляда, чтобы понять — вот оно, мое спасение, ключ к разгадке собственной жизни.