Мертв на три четверти (ЛП) - Гладстоун Макс - Страница 17

— В бойлерной, — с ностальгической усмешкой отозвался он. — Там тысячи труб всех форм и размеров, и множество лестниц. Для одиннадцатилетнего мальчишки во всем Святилище Коса нет места лучше. Вот для шестнадцатилетнего есть места и получше, — закончил он.

Не став надевать туфли, она запихнула в них чулки и все убрала в сумочку. Божественная плоть под ногами была холодной.

— Тайный университет одинаково скверное место и для одиннадцатилетних и для шестнадцатилетних. Неплохое для двадцатилетних, если ты хочешь дожить до двадцати.

— Значит, там мало забавного для детей?

— Там полно забавного, но большая часть убьет тебя при любом неверном движении.

Они двинулись дальше. Наконец сдавшись, Абелард стряхнул пепел с сигареты на тело своего бога, без сомнения, постоянно повторяя про себя, что это всего лишь модель, а не реальный Бог.

— Скажи, а в чем цель всех наших блужданий? — через некоторое время спросил он.

— Осмотр тела, — ответила она. — Божественная плоть отмирает почти как человеческая. В него проникают и начинают его грызть изнутри крохотные темные создания — не боги и не люди — призрачные миноги. Такие призраки, полу-сформировавшиеся концепции, которые способны стать новыми божествами. По нанесенным ими повреждениям мы можем сказать, как долго мертво божество. Другие признаки помогают выяснить причину смерти.

— И что ты видишь?

— Нечто непонятное.

— Например?

— Например, — она коротко выдохнула, накрывая своим дыханием распростертое тело, словно плотной тканью. — Мы видели лужи ихора. Это божественная кровь и сила. Ее совсем немного для божества, которое умерло совсем недавно. Трупоеды присутствуют, но их немного. Однако, на теле гораздо больше ран, чем следует, и вместо того, чтобы группироваться в одном месте, они рассеяны по разным местам. Падальщики обычно атакуют там, где защита послабее. Теперь перейдем к плоти как таковой. Наверное, ты уже заметил.

— Она холодная и плотная.

— А должна быть теплой, верно?

— Если бы Он был жив, — ответил Абелард, вздрогнув на последнем слове.

«Бедолага».

— Божественный жар остывает медленно. Он до сих пор должен был бы быть чрезвычайно горячим. И к тому же, недостаточно крови.

— Что?

— Тело, в котором содержится много крови недолго остается плотным. Кровь — сила — привлекает вредителей, которые разносят инфекцию. С Косом этого не произошло. Твой Бог перед тем, как умер потерял большую часть крови. Кровотечение не было внезапным, иначе кожа была бы обесцвечена куда сильнее. Его силы таили медленно, постепенно. — Она подняла голову. — Ты не знаешь, что могло вызвать подобное?

Абелард молча покачал головой.

— Скажи, а не было ли странностей в поведении Коса за последние несколько месяцев?

— Да нет. Он был силен как обычно. — Он запнулся, не зная, стоит ли продолжать. Она не стала ждать, пока он соберётся с мыслями.

— Вот только что…?

— Вот только… за последние пару недель Он стал медленнее отвечать на мои молитвы. Всегда появлялся, но иногда требовалось от получаса и более, чтобы привлечь Его внимание. — Взгляд Абеларда опустился под ноги. — В ночь Его смерти, я решил, что он бросил меня. Может счел, что я недостоин. А может, так оно и было.

— А у других возникали те же проблемы?

Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, не глядя ей в глаза.

— Вечногорящий не часто удостаивает молящегося личным ответом. Даже наиболее истово верующие могут рассчитывать лишь на частичку Его благодати. По чуть-чуть, может пара слов.

— Разве у жрецов нет своей выделенной линии?

— Как и у мирян, внутри церкви есть много разновидностей веры, но в качестве обслуживающего персонала Святого престола, обязанного контролировать участок между Вечногорящим и городскими сетями, мы встречаем Бога всякий раз, заступая на службу. Точнее, должны.

— Если проблема возникала у тебя, другие так же должны были с ней столкнуться. Ты упоминал об этом кому-нибудь?

— Кардиналу Густаву во время утренней беседы.

— А до того… за две ночи? Ты не спрашивал о помощи?

— Нет, — Абелард выдохнул облако дыма. Его глаза покраснели.

— Почему?

— А вы побежали бы к леди Кеварьян при первых же признаках проблемы, если бы это расследование вызвало затруднения?

Она не ответила.

— Я самый младший техник на службе, — продолжил Абелард тихо, и это подкупало: — Вакансии появляются не чаще раза в несколько лет. Я с трудом попал на это место. Как вы думаете, если бы я заявил, что у меня есть трудности в общении с нашим Владыкой, что случилось бы? На мое место полно желающих. — Его худые плечи опустились, словно под рясой он начал таять.

— Другие наверняка тоже старались молчать.

— Я слышал, что они шушукаются. Может, они, как и я, скрывали собственные косяки, но, когда я доложил обо всем кардиналу, он был удивлен услышанным. Значит, рассказал только я.

Она взяла его за тонкую, хрупкую руку. Он не стал сопротивляться.

В этом потустороннем мире не бывает ветра. Даже звук сердца не тревожит это место.

— Я думал, если я вам помогу, — произнес он наконец, — то сумею смириться с Его смертью. Найду смысл.

— Мы с моей начальницей не занимаемся поисками смысла, — ответила Тара. — Прости.

— Знаю, — Абелард не отрывал глаз от лежащего под ногами божества. — Но что мне еще делать? Моя вера не была крепка и раньше. А без Него, что останется?

Ей хотелось ответить: «Да миллионы людей спокойно живут без веры вообще. И отлично живут. Любят, смеются, и совсем не жалеют о мессах, колоколах и жертвоприношениях». Она мысленно взвесила эти слова и решила, что они дурно пахнут.

— Не знаю.

Он кивнул.

— И все равно, мне нужна твоя помощь. — Молчание. — А чего Он хотел от тебя? — Она указала на тело под ногами.

Абелард обмяк:

— Помощи… чтобы я помог Ему, помог городу, миру. Я хотел. Помощь это единственное чем я могу Его восславить. Вот только не знаю, как.

— Именно этим мы и занимаемся.

— Мы здесь как букашки. Меньше, чем букашки. Что мы в состоянии изменить?

— Возможно проблема не настолько велика, как ты ее себе представляешь. Быть может мы стоим слишком близко. Хочешь рассмотреть получше?

Он вытер тыльной стороной ладони глаза. Когда он взглянул на нее, они были сухими:

— Что вы имеете в виду?

Она подняла голову вверх. Он проследил за ней взглядом.

— Мы, что, взлетим?

— Не по-настоящему. Снаружи это потребовало бы от меня слишком много усилий, даже для полета вне находящегося под запретом города. Но здесь у нас с тобой совместная галлюцинация, и мы можем делать все, что захотим, если только это принципиально что-то не меняет.

Она подняла руку.

Чувства полета не было, потому что они и не летели. Гравитация исчезла, и они воспарили.

По мере их подъема Кос сжимался. Сперва склоны и равнины Его ребер и мускулов заполняли все поле зрения. Потом она смогла увидеть всю Его грудную клетку разом, отлично сложенную и прекрасную. Следом появился живот, и ей впервые удалось разглядеть границы Его вселенной — бездонную пропасть, отделяющую Его руки от могучей грудной клетки. Его лицо слабо светилось — черты лица были похожи, но все-таки не совсем человеческие. Они слегка искажались под их взглядами — то были смазанными и нечеткими, то ясными и далекими словно крохотное перевернутое изображение в увеличительном стекле. Но одна деталь оставалась неизменной: уголки его рта были приподняты в заговорщицкой улыбке. Улыбка того, кто видел землю с высоты и купался в пламени солнца.

«Я тоже видела мир издали, — восхитившись и воодушевившись, подумала Тара. — Когда-нибудь я стану равной тебе».

— Эти раны, — показал Абелард. — Они нанесены упомянутыми вами созданиями? Миногами-призраками?

— Да, — с этой высоты они были едва различимы, хотя вблизи напоминали огромные озера. Небольшие ранки, словно кто-то тыкал плоть Коса стамеской. — А вот те… — Она указала на большие круглые отверстия в руках и ногах божества, на груди и шее, из которых не текла его кровь. — Это вовсе не раны.