Мертв на три четверти (ЛП) - Гладстоун Макс - Страница 30

— Какой-какой флот?

Он лукаво улыбнулся.

— У ишкарцев остались колонии на Скельдском архипелаге и в южном Кафе. Там алмазные шахты и серебряные рудники, нефть, магистеровое дерево. Каждый год они по морю доставляют все это богатство домой на кораблях таких огромных, что и кораблями-то уже нельзя назвать. Их корпуса сделаны Посвященными из волшебного дерева, и усилены серебром и холодным железом. Борта обиты стальными листами, паруса заговорены по демоническому контракту. Волны на их пути успокаиваются благодаря охранным заклинаниям, а ветер всегда попутный и отклоняет все атаки. Вот таков ишкарский золотой флот. — Его речь приобрела восторженный оттенок и прервалась вздохом. — Такое прекрасное зрелище рано утром. И абсолютно неприступное.

— Неприступное? — еще более озадаченно переспросила она.

— Так все говорят, — он повернулся к окну, уставившись за занавес на раскинувшееся за городом море. — И они правы, но нам удалось подобраться совсем близко. Ночь укрыла нас от вражеских глаз и заклятий. Посвященный со дна моря вызвал нам в подмогу флот затонувших кораблей с командой чудовищ, некогда служивших на них матросами. Если бы не он, мы бы не смогли преодолеть оборону. А без нас, его еле ползающие мертвяки не сумели бы выследить золотой флот. Ишкарцы натравили на мой корабль морских змеев с их электрическим дыханием, но мы упорно атаковали, пока на нас не наслали огонь.

Эта часть Таре уже была известна. Огненный удар случился на рассвете по Ишкарскому времени, или около двух часов в Альт Кулумбе. Ишкарский адмирал прибег к договору военно-морского ведомства с Косом Вечногорящим, вызвав внезапную стену огня и извергнув столбы пара из толщи вскипевшего океана. Пираты отступили, мертвый флот вновь погрузился в пучины. Удар Коса опалил борта «Щедрости Келла», прожег паруса и расщепил мачты. Вся команда высыпала на палубу и отчаянно взмолилась всем богам на свете, а пара коситов просила милости у своего бога, пока пламя не угасло вместе со своим богом.

— Золотой флот уплыл, отступив в пламя, — пояснил Раз. — Мы собрали все что могли с разбитых нами кораблей и отплыли в Ашмир.

— А это случилось до или после того, как вы доставили груз в Ишкар? — с видом девочки полностью поглощенной чудесной сказкой спросила Тара.

Вопрос застал Раза врасплох.

— Что?

— Вы доставили груз до или после битвы?

— Груз… — он затряс головой — Какой еще груз?

— Тот самый, что попросил вас доставить старик-Посвященный. Вы его сначала доставили, и потом была битва, или сперва случилась битва, а потом вы его доставили?

— Какая еще битва? Мы доставили груз и прямиком из Ишкара отправились в Ашмир. Вот так. — Слова Раза повисли в воздухе. Услышав их и осознав, он помрачнел. — Я…

Его глаза налились кровью и вылезли из орбит. Он был, наверное, похож на Тару прошлым утром, которая обязательно бы утонула, не брось он ей веревку.

Она присела на краешек его больничной койки и накрыла рукой его ладонь. Он, разумеется, был холодным.

— Ты не сошел с ума. Просто пошел на глупую сделку с каким-то лихим человеком или женщиной, но не обезумел.

— В каком смысле?

— Когда я разыскала тебя в Ксилтанде, кто-то хотел поджарить твой мозг. Даже находясь совсем рядом с объектом, это очень трудно. А чтобы сделать такое на расстоянии — ему требовалось твое разрешение. — Она подождала, что он скажет, но он промолчал. — Ты повстречался с Посвященным, которому требовалось твое экспертное мнение и анонимность. Он предложил тебе сделку. К примеру, большую долю сокровищ в обмен на твои воспоминания. Нападение провалилось, но прошлой ночью он все равно потребовал выполнить свою часть сделки. Он постарался поджарить твой мозг, и, как мне кажется, не собирался ограничиться одними лишь воспоминаниями о битве.

Он облизал сухие губы, что не привело к нужному эффекту, поскольку слюна у него уже давно не вырабатывалась. Еще один пережиток. Таре было любопытно, сколько еще сохранилось в нем человеческих привычек.

— Я не помню никакой сделки.

— Именно это он и постарался уничтожить в первую очередь. Мне жаль.

— Я помню волшебника в серебряной тюбетейке. И сундук из магистерового дерева.

— Раз, — медленно, и со всем возможным сочувствием произнесла она: — Наши воспоминания — это сказки, которые разум рассказывает сам себе на основе того, во что верит. Ты можешь себе представить, чтобы сейчас какой-нибудь Посвященный носил халат и тюбетейку? Это все равно что я стала бы расхаживать по улице в бикини из черепов. Секретное задание с таинственным ящиком точь-в-точь как приключенческом романе ДеГессанта. Когда твои настоящие воспоминания были стерты, твой разум из полузабытых историй начал строить мостики вокруг провалов. Традиционный таинственный злодей. Такой сюжет наскучил всем читателям. Скажи спасибо, что я вовремя вмешалась. Еще пара минут, и стало бы трудно убедить тебя в том, где правда, а где вымысел.

Раз устало откинулся на подушку.

— Значит, мои воспоминания забудутся?

Было бы слишком просто солгать.

— Нет.

— О.

— Если ты будешь осторожен и честен с собой, то сумеешь восстановить все, что тогда делал. Но и история с таинственным сундуком тоже не забудется. Твоя память еще не раз будет возвращать тебя к этому сундуку, и ты будешь ловить себя на том, что эти воспоминания не настоящие.

За занавесом сквозь глубокие городские ущелья Альт Кулумба начали пробиваться первые робки лучи солнца.

— Этот город вечно доставляет мне неприятности, — произнес Раз.

— Ты сильный. Ты справишься, — она выждала мгновение, чтобы задать новый вопрос: — А ты помнишь хоть что-нибудь о человеке, который на самом деле тебя нанял?

— Нет.

— Ну, что ж. Спасибо тебе, капитан Пелхэм.

Она начала вставать, но Раз перехватил ее руку будто стальными кандалами. Его острые и крепкие как алмазы ногти впились в ее кожу. Стоило ему сжать их посильнее, и он бы ее порезал.

Она затаила дыхание.

— Я не причиню вреда, — произнес он. Такое часто говорят именно тогда, когда собираются сделать прямо противоположное, но Тара ему поверила.

— Знаю.

— Мне кажется, Тара, ты хорошая девочка.

— Большое спасибо.

— Но этого ли ты хочешь?

Она хотела, чтобы он отпустил ее руку.

— Что ты имеешь в виду?

— Работать на крупную фирму. Спасать мою голову, стоя на залитой лунным светом крыше. Этого ли ты хочешь?

На этот вопрос было много ответов, но сейчас ей в голову пришел только один:

— Да.

Его хватка ослабла, и она высвободила руку.

— Не могла бы ты перед уходом поплотнее прикрыть шторы?

— Конечно.

На углу северной улицы в тени стальных небоскребов и эстакады подвесной железной дороги стоял молодой человек с печальным лицом. На нем был ярко-оранжевый жилет, а тонкими руками он перебирал струны лютни, настраиваясь в тон собственным мыслям.

Прохожие шли мимо, одинаково не обращая на него внимания — и богачи в золотой одежде или облегающих костюмах, и случайные дамы в многослойных нарядах из шелка, хлопка и кружев, и простые работяги в простой и не очень чистой одежде. Пальцы молодого человека опасливо замерли над грифом и опустились.

Он ударил по струнам и пропел о дорожном происшествии с четырьмя экипажами на Сандески-стрит в северной части города, спел о критически низком запасе ячменя на три недели, о зарезанной ножом семье в многоэтажке в западной части города, и что убийца на свободе и за ним охотится Справедливость. Спел о слухах, просочившихся за лишней стопкой от отдыхающих Черных о том, что в город вернулись Каменные люди. Вновь их когти пометили священные стены Альт Кулумба. Справедливость уже подозревает их в причастности к одному убийству, и гражданам следует быть внимательнее, чтобы это происшествие не привело сорок лет длящейся свободы к закату от лап религиозных фанатиков. Каменные люди могут быть повсюду и скрываться под любой личиной.