Галстук для моли (СИ) - Грей Стелла - Страница 4

Последние слова были адресованы шефу, конечно, а вот смотреть Макс продолжал на меня.

– С этим как-нибудь сам разберусь, – ответил Малкин, щелкая пальцами: – Пошли, Ульяна. Дела.

Я снова сжала зубы и едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Так обращаться с собой я никому никогда не позволяла, но уволиться сразу было все равно, что признать свою слабость.

– Не обращай внимание, – шепнул Макс за миг до того, как я забрала свою ладонь из его руки, – он не такой уж сухарь, мышка. Но бесить его тоже не стоит.

– Ульяна, – поправила его я. – Спасибо за советы и до свидания, Максим Андреевич.

Покидая его квартиру, я бросила последний красноречиво-брезгливый взгляд на мятую постель и бутылки на полу, после чего, с чувством некоего превосходства, гордо удалилась вслед за начальством.

Александр Сергеевич ждал меня у лифта, задумчиво постукивая длинными пальцами по стене и глядя в пол. Со мной он снова не говорил. Ни когда я приблизилась, ни в авто, ни в офисе. Но я упорно дошла за ним до кабинета, чтобы все-таки замереть на пороге с вопросительно-недоуменным выражением лица.

– Двери закрой! – недовольно рявкнул шеф, стоило ему усесться в глубокое кожаное кресло и откинуться на высокую спинку.

Я выполнила просьбу и хотела облегченно вздохнуть, когда услышала новый рык:

– С этой стороны, Рыбкина!

Пришлось войти, плотно прикрывая за собой двери.

– У тебя такой вид, будто я тебя уже утомил, – констатировало начальство.

– Ни капли, – ответила, подбираясь всем телом. Плечи выпрямила сильнее, натянула заинтересованную полуулыбку на губы, сцепила руки в замок. – Что будет угодно?

– Переигрываешь, – неожиданно спокойно отмахнулся Малкин и закрыл глаза рукой. – Голова у меня разболелась. Найди таблетку какую-нибудь и свободна на сегодня.

– Давление скакнуло? – уточнила я. – Вы гипертоник? Или наоборот? Что обычно помогает?

– Зануда, – тихо, почти неслышно, проговорил шеф.

– Значит, предпочтений нет, – догадалась я. – Удивительно. В вашем возрасте и при такой профессии уже надо знать… Ой, спазмалгон сейчас дам.

Я осеклась, увидев неожиданно озверевшее лицо Сергеевича и, стащив с плеча сумку, закопалась в ней, едва ли не по самые уши.

– Что ты там про возраст лепетала, Рыбкина? – все-таки спросил Малкин, при этом усаживаясь ровнее и хмуря брови все сильнее с каждой последующей секундой.

– А что такого? – Я не нашла в себе сил промолчать. – Все болезни молодеют. От инсульта сваливаются совсем молодые люди. Поэтому и сказала…

– И сколько, по-твоему, мне лет? – Он склонил голову набок, вскинул бровь, забарабанил пальцами по столешнице.

– Да откуда мне знать? – пожала плечами, при этом жадно разглядывая по-мужски красивое лицо босса. Морщинки нашлись только по внешним уголкам глаз да на лбу еле видная полоска. Седины не обнаружилось, цвет лица показался здоровым… Но карьеру он строил не один год, а больше десяти. Значит, лет сорок? Решив сделать человеку приятно, сократила насчитанные годы: – Тридцать пять?

Малкин неотрывно смотрел на меня, только пальцами барабанить перестал, отчего вокруг повисла зловещая тишина.

– Тридцать четыре? – похлопала ресницами я.

– Тридцать два, Рыбкина, – закатил глаза шеф, после чего резко оттолкнулся ладонями от стола и поднялся. – Сам таблетку найду, иди с глаз долой.

– Давайте я завтра в аптеку с утра зайду, – предложила, чувствуя себя виноватой, – куплю вам аппарат для давления, и тогда, в следующий раз, можно будет понять…

– Домой, Рыбкина! – завопил Малкин, указывая пальцем на дверь.

Меня словно ударной волной вынесло из кабинета, и очнулась у самого лифта.

Нажав на кнопку вызова, услышала сзади флегматичный голос секретарши Светочки:

– Давно он так ни на кого не орал, видно, сработаетесь.

Дома я оказалась значительно раньше, чем в те времена, когда работала на Коршунова. Это приятно радовало и в то же время вызывало легкую растерянность. Слишком уж непривычным было видеть из окна собственной квартиры, как темнеет на улице. Радуясь давно забытым ощущениям, я даже на подоконник влезла с ногами, поставила тарелку с подогретым спагетти на колени и прижалась лбом к прохладному стеклу, разглядывая прохожих внизу.

Прелесть.

Помню, сидела здесь же, готовясь к зачетам и экзаменам, зубря конспекты и иногда вскидывая голову, чтобы повыть на луну от усталости. В институте у меня была репутация зубрилки. В то время, как большинство сокурсников встречались друг с другом, переживали личные драмы и шумной толпой отмечали придуманные ими же поводы, я корпела над тетрадками. Иногда они просили пустить их ко мне в квартиру, но всегда получали категорический отказ. Нет, я любила общие праздники, но только в свободное от учебы время и без участия моей жилплощади. Не хватало еще разгребать потом за всеми мусор и проблемы с соседями.

“Зануда”, – отчетливо прозвучал в голове голос Малкина. Но обидно не стало. Пожалуй, он очень верно охарактеризовал меня. А еще сегодня я была “мышкой”. Это уже от звезды шоу-бизнеса, Макса Старовойтова. За серый костюм, молчание и очки на носу, наверное… Вот это неприятно. Определенно, шеф мне понравился гораздо больше глупого актеришки, сразу перешедшего с незнакомой девушкой на панибратские отношения.

В животе заурчало, и я, опомнившись, поняла, что пропустила момент, когда на город окончательно спустилась темнота, а спагетти безнадежно остыли. Пришлось греть повторно и есть их почти деревянными.

Решив вернуть себе настроение, набрала ванную с пеной и включила релаксирующую музыку. Даже пять минут успела покайфовать. Перед тем, как телефон зазвонил.

– Алло, – буркнула я в трубку, даже не глядя на номер и собираясь по-быстрому отшить собеседника.

– Рыбкина? – голос мужчины на той стороне звучал удивленно. – У тебя что там, вода журчит?

– Кто это? – испуганно спросила я, пытаясь сесть поудобней и брызгаясь во все стороны. – Александр Сергеевич?

– Я. Давай выходи быстрее, машина у подъезда.

– Какая машина? – Я оторвала телефон от уха и посмотрела на экран. Девять часов вечера.

– Рабочая! – тем временем неслось из динамика. – У тебя пять минут! Валера, глуши пока двигатель, она там мыться изволит.

Связь оборвалась, а я все еще смотрела на телефон, не понимая, что это вообще было.

Затем медленно, словно во сне, отложила аппарат подальше, вылезла из ванной, вытерлась и принялась сушить волосы, постоянно поглядывая на экранчик. Вдруг показалось? Могло быть такое?

Спустя пять минут телефон снова зазвонил. Я бросила на него недовольный взгляд и продолжила красить правый глаз. Значит, не показалось, блин…

Когда зазвонил домофон, я уже бегала по квартире в нижнем белье, разыскивая колготы, помаду и очки.

О чем и сообщила шефу в динамик. Он милостиво дал мне еще минуту. Сволочь!

В общем, блузку застегнула уже открывая двери, тогда же надела вторую туфлю и выбежала в ночь непонятно куда, непонятно зачем.

– Мы из-за тебя опоздаем, Ульяна Михайловна, – встретил меня у подъезда Малкин. – Макс просрет контракт на рекламу, и кто будет возмещать потери?

– Какие потери? – отмахнулась я. – Сейчас поздний вечер. Приличные люди спят уже.

– Так мы с приличными не работаем, – хмыкнул шеф. – А ты что говорила на собеседовании?

– Что?

– Работа – это святое, а личное время – блажь.

– Я так говорила? – поразилась, едва поспевая за Малкиным.

– Да. Немного иначе, но общий смысл тот же. Так что работаем, Рыбка, и не ропщем. Ясно? И рубашку поправь нормально, а то всю разницу между полами насквозь видно.

Он сел в машину первым, не придержав для меня дверцы, а я уставилась на собственную блузку, где расстегнулись или изначально оказались не застегнутыми пара пуговиц. На том самом месте, где сказал Малкин, чтоб ему икалось всю ночь.

– Трогай, Валера, – услышала, едва села в авто. – Моя помощница соизволила снизойти.