ИВ. Тетралогия (СИ) - Северин Гай "geori" - Страница 204

— Да ты посмотри только! — громогласный возглас подпившего брата заставил вздрогнуть. Он протягивал карточку, типа визитки, вынутую из бумажника упыря, бордовый картон с золотой надписью. — Это же удачнейшая ночь в моей жизни! — он расхохотался, по-настоящему счастливый. — Да будет тебе известно, что случайным стечением обстоятельств, я кажется, уничтожил того самого пресловутого «Сердцееда», наводившего ужас на власти и прессу. Тот слизняк из участка как раз и рассказывал о визитных карточках серийного маньяка, находимых в груди мертвых девиц вместо сердец. «По воле Бога!», — вот уж не иначе.

Что же, не могла не признать: последнее — действительно долгожданное правосудие и большая удача, как для Тирона, так и для меня. Ужасно было бы, если охотник покарал несчастную вампиршу, а я отпустила жестокого убийцу. Впрочем, я достаточно доверяла своим ощущениям, чтобы не сомневаться в правильности выбора. Девушка, скорее, оказалась бы жертвой злодея, чем его сообщницей.

Потребовалось выждать еще некоторое время и вновь пройти через пойманных и допрошенных вампиров, пока стало, наконец, известно, что Изначальный прибыл в город. «Добыча заглотила наживку», как самоуверенно прокомментировал брат. Больше он не отвлекался от цели, пребывая в едва сдерживаемом нетерпении от предвкушения. Днями напролет сосредоточенно шлифовал, начищал и полировал оружие, подгонял амуницию, прикидывая и продумывая каждый шаг, каждую вероятность и возможные повороты предстоящей охоты. Да еще проговаривал все это вслух, заставляя отыскивать слабые стороны в рассуждениях и традиционно злился, что я редко находила, что сказать. Прервался однажды, когда мы снова отправились в дорогие магазины готового платья принаряжаться для очередной маскировки.

Несмотря ни на что, я по-настоящему залюбовалась им. Если бы не ледяные глаза профессионального убийцы, не сказала бы, что этот джентльмен в сверкающих штиблетах — ночной охотник, скорее, танцор или киноактер. А двигался он так легко и непринужденно, словно это его привычный, естественный стиль. Оторопело разглядывая ухмыляющегося Тирона, не могла не отметить — в строгом темно-синем костюме, идеально сидящем на изящной подтянутой фигуре, выглядел он великолепно. Оставалось только удивляться, как умудрился при этом спрятать на себе необходимое оружие. Арбалет, конечно, пришлось оставить дома.

Для себя выбрала красивое вечернее платье нежно-персикового цвета на тоненьких бретельках, элегантное пальто в тон, туфельки на каблучках с остромодной перепонкой и шелковые чулки. Впервые после Кливленда я уложила волосы и сделала маникюр в салоне красоты. К счастью, опаленные ресницы полностью отрасли. Похвалы в свой адрес, разумеется, не ждала, но все же получила оценивающий взгляд из приподнятой брови и положительный кивок. Всем этим шиком мы обязаны почившему «Сердцееду», в бумажнике которого, помимо зловещих визиток, была обнаружена пачка купюр большого достоинства.

Важный швейцар в мундире с блестящими пуговицами, похожий на генерала, торжественно и с достоинством распахнул перед нами дверь, и вслед за братом я вошла в лучший, по его словам, ресторан города — любимое место отдыха толстосумов и знаменитостей. Впервые в жизни Тирон помог мне снять верхнюю одежду. Оказывается, вполне знаком с этикетом, просто не считает нужным пользоваться им в повседневной обстановке, особенно по отношению ко мне. Вслед за вежливым метрдотелем по широкой ковровой дорожке, заглушающей звуки шагов, поднялись по мраморным ступеням в просторный зал, и я замерла от восторга, позабыв даже о цели, с которой сюда прибыли.

Увиденное не имело ничего общего с теми маленькими уютными ресторанчиками или богемными кафе, где я нередко бывала с Моник. Все было торжественно, помпезно и вычурно. Свет многочисленных светильников отражался в огромных зеркалах в тяжелых бронзовых рамах и сверкающей позолоте. Музыканты негромко играли легкую музыку. Среди столов, накрытых под белыми скатертями бордовым бархатом, по натертому паркету почти незаметно перемещались вышколенные официанты. В центре помещения под массивной хрустальной люстрой бил настоящий фонтан. Из верхней чаши вода каскадом стекала в нижнюю, где, вальяжно шевеля плавниками, неторопливо плавали пучеглазые золотые рыбки с пышными хвостами. Раскидистые пальмы в кадках завершали впечатление роскоши.

По просьбе брата нам был зарезервирован столик на втором ярусе, большим балконом огибавшем все помещение. Он состоял из нескольких частично изолированных кабинетов, разделенных тяжелыми портьерами из того же бордового бархата, словно ложи в театре. Удобно устроившись на мягком стуле, я с любопытством поглядывала по сторонам. С этого места отлично была видна и парадная лестница, и почти весь нижний зал, постепенно наполняемый разряженной публикой, и барная стойка. Похоже, никакой сухой закон здесь не действовал. Ловкий бармен без всякого опасения с двух рук наливал шампанское в бокалы, выстроенные пирамидой.

Немного растерявшись от вопроса «Что будете заказывать?», вспомнив науку доброй ведьмы, я с невозмутимым видом выбрала первый попавшийся салат и «фирменное блюдо», а потом вынула накрахмаленную салфетку из золотистого колечка и, аккуратно расправив, положила на колени. Конечно, Тирон заказал и виски и шампанское «для леди», но притрагиваться к спиртному запретил. Хотя я бы сейчас с превеликим удовольствием выпила, чтобы успокоить мандраж. Нам впервые предстояло увидеть того самого Дамианоса Ксандрийского, по проверенным сведениям числящегося в списке вип-персон сегодняшнего вечера.

Зал постепенно наполнялся, красивые дамы и элегантные господа рассаживались, как и мы, за заказанными столиками. Оркестр пока играл негромко, определенное оживление царило разве что у барной стойки, где, обмениваясь шутками, курили трубки или сигары мужчины. Тирон занял наблюдательную позицию, расположившись так, что его цепкий взгляд охватывал все помещение, я же, как обычно, исполняла роль статиста и создавала видимость. К большому удовольствию, сегодня от меня требовалось только улыбаться и неторопливо ковырять вилкой салат, между прочим, довольно вкусный. Некоторое время ничего особенного не происходило, просто светский вечер с привычной для местной публики обстановкой.

— И что они находят в подобных увеселениях? — презрительно хмыкнул брат, откладывая столовые приборы, едва притронувшись, и кривя губы. Создавалось ощущение, что он с трудом сдерживался, чтобы не сплюнуть сквозь зубы. — Пустая трата времени и денег.

«Да уж, действительно странно, что каждый не бегает в поисках вампиров по ночам, с целью помучить и убить. Вот уж достойное времени и денег занятие!» — мысленно огрызнулась я, сама поразившись, откуда вдруг взялись такие протестные мысли. С того памятного вечера, когда над Мичиганом вспыхнул прогулочный катер, многое изменилось во мне. Даже удивительно, что Тирон до сих пор не заметил.

Преступление охотника наделало немало шума в прессе и обществе. Помимо нескольких влиятельных мафиозных лиц, в ту ночь погибла и восходящая звезда джазовой сцены Мирабель Стерн и её музыканты, ну, а я к числу его грехов добавила и то, что к ответственности привлекли людей, проводивших техническую инспекцию судна. Гибель катера списали на халатность при осмотре вентиляционного отсека. Однако брата не волновали общественные страсти, только руки довольно потирал, что замысел оправдался, и изначальный вампир появился в городе.

Признаться, и мне не терпелось наконец увидеть эту легендарную личность. В наших книгах семья первых кровопийц упоминалась как истинное зло, подлежащее тотальному уничтожению. Их зверства должны вызывать исключительно ужас и твердое убеждение в правильности выбранного охотником пути. Каково же было мое удивление, когда по оживлению, возникшему в зале, я поняла, что мы дождались его.

От широких дверей в сопровождении услужливого метрдотеля непринужденной походкой шествовал очень красивый русоволосый человек, приветливо здороваясь со знакомыми мужчинами и кланяясь дамам. Вампир выглядел как представитель какого-то древнего аристократического рода, а, вероятно, так оно и было. Мне, как ни странно, понравились и его манеры, и привлекательная внешность, и безупречный смокинг. Ему очень шла бабочка, и даже почудилось, что я ощущаю сногсшибательный запах дорогого парфюма. Из общей благоприятной картины выбивались, пожалуй, лишь глаза — слишком холодные и несоответствующие возрасту молодого джентльмена, только они — два многовековых гранита и подтверждали вампирскую сущность их обладателя.