ИВ. Тетралогия (СИ) - Северин Гай "geori" - Страница 275

За ужином Анора бросала на меня выразительные взгляды, глаза ее похотливо блестели, с лица не сходил румянец. Неразумно и неосторожно, если, конечно, она не преследует какую-то цель. Улучив момент, она шепнула:

— Сегодня я буду у озера.

Вполне ожидаемо. Капризы Магали все больше раздражали, решение взять ее с собой оказалось ошибкой. Формально с расставанием придется повременить до возвращения, а пока, пожелав приятных снов, я не задержался в ее спальне, насквозь пропахшей успокоительными каплями.

С наступлением темноты я спустился к воде, наслаждаясь тишиной. Для начала лета погода необычайно тихая и теплая, но в воздухе чувствовался надвигающийся дождь. В темной глади отражались звезды и бегущие облака. Я засмотрелся и не заметил, как задумался: «Эль бы здесь понравилось. Скучает, наверное, без меня, особенно вечерами. Стоило ли соглашаться на эту работу и оставлять ее? В разлуке все неурядицы кажутся несущественными, меня тянет обратно в Париж. Главное, чтобы отважной эльфийке снова не вздумалось геройствовать. Если бы возникла необходимость, отец или Маркос дали бы телеграмму, но все же, досадно, что замшелый хозяин замка не озаботился провести телефон, не говоря о радиопередатчике. На рассвете мы с милордом едем в Каван, административный центр графства, где судья любезно согласился назначить заседание. Оттуда и позвоню в Париж. Все же, современные средства связи значительно облегчают жизнь».

— Есть ли мне место в глубине твоей мысли, Джори? — возвращая в реальность, кокетливо поинтересовалась Анора, дотронувшись до моей руки.

В ответ я только улыбнулся:

— На том берегу я заметил небольшой павильон. Прогуляемся?

Потемневший от времени и непогоды деревянный домик, покрытый мхом, заросший густым кустарником и обвитый плющом, верой и правдой послужил нам укрытием до рассвета. Возвращались порознь, чтобы не вызывать подозрений. Накрапывающий дождик усилился, но, благодаря вампирской скорости, я даже волос не намочил.

В суд мы выехали еще затемно в том же дормезе. Пользуясь неразговорчивостью волнующегося Макдермотта, я смежил веки и задремал. Каван — тихий провинциальный городок, не выше двух этажей. Солнце надежно спеленали хмурые тучи, и, пользуясь открытыми окнами, барон с удивлением озирался. Новинками для него оказались не только редкие автомобили на улицах, но и электрическое освещение, яркие витрины и другие символы эпохи. «Представляю, какое впечатление на „дикаря“ произвел бы сияющий Париж, украшенный в темное время суток неоновыми вывесками и рекламой», — я мысленно усмехнулся.

Внезапно Макдермотт дотронулся до моего плеча, выдергивая из задумчивости:

— Месье Ансело, в свете возникших моих личных проблем, вашего неравнодушия и участия, я, преисполненный благодарности, размышлял, чем могу возблагодарить вас, даже если по какой-то случайности процесс не будет иметь успеха. Все же, вам пришлось потратить много времени из-за моих мелочных притязаний на собственные владения. При нашей прошлой встрече, вы живо интересовались возможностью взаимодействия эльфов и наших братьев — вампиров, и я вдруг припомнил некий случай, не упомянутый мною ранее.

Неожиданный переход от насущного к былому, стряхнул с меня сонливость.

— Я старался, чтобы в записи попадала лишь достоверная, подтвержденная информация, — продолжил барон преподносить подробности многовековых изысканий. — По большей части, полагаю, подобные встречи становились для наших собратьев фатальными. На моей памяти есть единичный слух об обратном, но какова его развязка, точно утверждать не могу, потому и не включил его в дневники. Однако, если желаете, могу поделиться.

Конечно же, я выразил желание послушать, и Макдермотт неторопливо продолжил:

— Имело место это четверть века назад, в конце прошлого столетия. Старинный приятель Киллиан О’Фаррелл, будучи проездом, навестил меня в моем уединении. Он и поделился тем, что долгое время имел общение с представительницей враждебного вида и проникся к ней искренним чувством. Потом он внезапно исчез, и больше не подавал вестей. О его дальнейшей судьбе мне неведомо, признаюсь, и не интересовался. Меня вообще мало беспокоило то, что происходило за стенами замка. Может, ему действительно повезло обрести то, что никому не удавалось ранее, но, скорее всего, О’Фаррелла просто заманили в ловушку, где его настигла гибель.

Макдермотт замолчал с чувством выполненного долга. Подобное заявление заставило мысленно усмехнуться. Очень хорошо понимаю неизвестного собрата по несчастью. Эльфийки столь же очаровательны, сколь и непредсказуемы, а возможно, и опасны. Не исключено, что упомянутый Киллиан О’Фаррелл, познав любовь, принял и смерть. Ко мне это уже не имело отношения: в чувствах Эль и ее непричастности к нашим первозданным врагам я ничуть не сомневался.

Однако нельзя не отметить, что узнай я эту информацию во времена сомнений, сложно предугадать, какой могла быть моя реакция. Возблагодарив судьбу за своевременность, я вернулся к реальности.

Оппоненты уже поджидали — несколько алчных, весьма недовольных фермеров, не желающих признавать, что облюбованная ими плодородная земля вернется к законному владельцу. Тем не менее, я недаром ел свой хлеб, к тому же, ни один из местных доморощенных юристов не тянул на Модауса Гринберга, посему проблем не предвиделось. В этих крохотных, сонных городах жизнь понятия не имела, что такое спешка и суета. Заседали с небольшим перерывом до самого вечера. Судья, важный и очень серьезный немолодой мужчина в мантии и напудренном парике, медленно и дотошно перебирал документы и изучал бумаги, вдумчиво вникал в аргументы обеих сторон. Неудивительно, что слушанье одним днем не завершилось, продолжение назначалось на завтра. Меня это раздражало, сложилось мнение, что для ленивых ирландцев это своего рода развлечение в бесконечном однообразии.

Тем не менее, вполне удовлетворенные результатами, мы направились в обратный путь, по дороге задержавшись у переговорного пункта почтового отделения. Как я и надеялся, Маркос не заметил никого подозрительного и нежелательного вблизи Латинского квартала. По словам отца, Эль заходила вчера после занятий, у нее все в порядке, очень ждет меня, переживает. На душе потеплело. Постараюсь сделать все возможное, чтобы предстоящее судебное заседание стало решающим, ведь чаша весов Фемиды определенно склонилась в нашу пользу. И домой.

В замок мы вернулись поздно вечером. Разобиженная Магали вновь обрушила неиссякаемую лавину жалоб:

— Ты уехал, даже не попрощавшись, и милорда не было. Я изнывала от скуки. Одной выходить из замка побоялась, а когда предложила Аноре, она отказалась под предлогом, что не любит гулять по сырой траве. А сама соврала, я видела ее на рассвете. Как проснулась, выглянула в окно, а она идет к воротам мокрая насквозь.

Глупость удивительно сочеталась в блондинке с наблюдательностью.

— Самое ужасное, — продолжила она возмущенно, — когда я обедала, прямо на середину комнаты выбежала мышь! Я едва не получила разрыв сердца! Это не замок, а зверинец какой-то. Столько мерзких тварей я за всю жизнь не встречала.

Чтобы остановить поток, мне пришлось внушить впечатлительной вдове, что она опять приняла капли и очень хочет спать. За стеной закашляла Анора. Похоже, прогулки под дождем не прошли даром. Она поджидала меня, но вид имела простуженный. Пожалуй, ночной променад отменялся. Я собирался и ей пожелать доброй ночи, но ее слова остановили:

— Джори, дай, пожалуйста, немного твоей крови, я поправлюсь, и мы вновь ускользнем на озеро.

Произнесла она это будничным тоном, говорящим о том, что барон не скрывал от невесты своей сущности. Но странный блеск, мелькнувший под ресницами, насторожил. Что-то тут не чисто.

— Глинтвейн и крепкий сон подействуют не хуже. Не стоит рисковать. Мало ли, что произойдет, — мои подозрения подтвердились тем, как вытянулось разочарованно ее лицо. — Но ты можешь рассказать правду. Это гораздо вернее, чем юлить.