Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 64

Если сейчас брошу, то потом ничего не получится. Сейчас присоединю вот этот проводок…

— Лакито, — дверь моей комнаты с грохотом распахивается. У меня чуть ли уши не закладывает.

— Я сейчас, — говорю, не поднимая глаз и не отрываясь от своего занятия. — Эй, — возмущаюсь, когда тостер вырывают у меня из рук.

— Я запретила тебе брать технику из кухни, — нависает надо мной Эсме, в одной руке отобранный прибор, вторая кулаком уперта в бок в том месте, где у других находится талия.

Запретила, тут она права.

— Новый не буду брать, — обещаю с честными глазами, — а этот верни, пожалуйста, он все равно уже испорчен.

— Ужинать, — рявкает Эсме, хватает меня за руку и силой поднимает с пола. — Я все расскажу твоей маме.

— А то она не знает, — бурчу обиженно, а потом пытаюсь вырваться, потому что больно. — Пусти.

— Сейчас ты пойдешь и поешь. А потом соберешь все как было, — и не думает отпускать, тащит вниз по лестнице.

— Больно, — воплю изо всех сил.

Шумовой эффект срабатывает, Эсме ослабляет хватку. Вырываюсь, запрыгиваю на перила и качусь вниз. Прыжок, кувырок, приземление.

Няня тоже спускается, торопится, от этого у нее на лбу выступает испарина, а лицо становится цветом со спелый томат.

— Ой, — наконец пугаюсь. А вдруг у Эсме здоровье слабое?

А в следующее мгновенье, мне на щеку обрушивается ее раскрытая ладонь. Удар настолько сильный, что не могу удержаться на ногах и падаю носом к ее пушистым леопардовым тапкам.

От боли выступают слезы. Часто моргаю, чтобы не разреветься, как девчонка.

Слышу хлопок над головой, похоже, будто кто-то громко хлопнул в ладоши. Становлюсь на четвереньки, потом усаживаюсь на пол и задираю голову — надо мной мертвенно бледная Эсме и Морган, перехватившая ее руку уже в полете для следующего удара. И когда успела войти?

Пальцы Миранды крепко сжаты и прямо-таки впиваются в мясистую руку няни. Наверно, синяки останутся…

— Лаки, встань, — командует Морган.

Быстро поднимаюсь на ноги. Шмыгаю носом.

Миранда выпускает руку Эсме и отряхивает ладонь о ладонь, будто потрогала что-то грязное.

— Вон, — произносит ледяным тоном. — Расчет получите завтра. Не волнуйтесь, все отработанные дни будут оплачены.

— А как же?.. — начинает няня и прерывается под пристальным взглядом Миранды, опускает голову. — Я поняла. Сейчас соберу вещи.

— И побыстрее, будьте любезны.

Эсме исчезает на лестнице, по-прежнему не поднимая головы. Смотрю ей вслед.

— Не надо было ее увольнять из-за меня, — говорю, — вдруг ей очень нужна эта работа.

Морган хмыкает над моей головой, потом присаживается на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне. Кладет ладони мне на плечи.

— Лаки, послушай меня, — говорит негромко (попробуй не послушай), — я уволила Эсме не из-за тебя, а потому что она превысила данные ей полномочия. Понимаешь, что это значит?

Смутно. Наверное, ответ ясен по моему лицу.

Миранда вздыхает.

— Няня не имеет права бить ребенка, — поясняет. — Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Так понятно? — киваю. — Поэтому в ее увольнении ты не виноват.

Но в том, что довел ее до бешенства, точно ведь виноват.

Закусываю губу, а потом быстро, пока не передумал, признаюсь:

— Я стащил тостер и разобрал его.

Морган закатывает глаза.

— Опять?

— Ага. Мне сейчас стыдно, — говорю. Мне правда очень стыдно, а это бывает редко.

— Хорошо хоть стыдно, — вздыхает Миранда.

Встает, но одна рука остается на моем плече. Притягивает меня к своему боку, и так и идем на кухню.

— Запомни, — очень серьезно произносит Морган, — никто не имеет право поднимать на тебя руку. Никто.

Тут же возражаю.

— А сержант Ригз говорит, что меня много еще кто захочет отколотить, и я должен уметь защищаться и давать сдачи.

Морган усмехается и крепче прижимает меня к себе.

— С твоим-то характером — еще как захотят, — становится серьезной: — Но, во-первых, ровесникам можно давать сдачи, а взрослые бить детей не должны. И тягаться тебе с ними не нужно.

— Я уже не ребенок, — возмущенно вскидываю голову.

— Ага, конечно, — смеется и треплет меня по волосам.

Обижаюсь и дуюсь целых полминуты.

— А во-вторых?

— М?

— Ты сказала: "во-первых". А во-вторых?

— Все-то ты помнишь, — ворчит Миранда. — А во-вторых, если женщина дала тебе пощечину, вынеси урок, а не бей в ответ.

Шмыгаю носом, невыплаканные слезы все еще стоят в горле.

— Я не собирался ее бить.

Морган вздыхает.

— А я собиралась.

— Что? — задираю голову вверх, чтобы иметь возможность видеть ее лицо.

— Ничего. Поищем тебе новую няню, говорю.

Теперь вздыхаю я.

Меня нельзя запирать в комнате, где совершенно нечем заняться.

Так, покружив по тесному помещению и не найдя, чем себя развлечь, я упал на кровать лицом в подушку и уснул. Не думал, что так хорошо помню себя в возрасте семи лет…

Бедная Морган, я был невыносим.

Просыпаюсь от вибрации на своем запястье. Смотрю, кто звонит, и немедленно принимаю вызов.

— Привет, Гай, ты как? — произношу максимально бодро.

— Это ты как? — отвечает вопросом на вопрос, голос тихий, будто боится, что кто-то услышит.

— Я — живой, — улыбаюсь.

Перед глазами все еще видения из сна. Надо же, до сих пор я толком не осознавал, как соскучился по Миранде.

Тру рукой глаза, чтобы окончательно проснуться.

— Как разговор с мамой? — спрашиваю.

Гай вздыхает.

— Скверно. А у тебя?

— Так же, — признаюсь. Не нравится мне его голос. — Она тебя не била? — спрашиваю осторожно.

Пауза. Это может означать как нежелание признаваться, так и шок от подобного предположения.

Слава всем, наш вариант — второй.

— Нет, конечно, — отвечает громко и возмущенно и тут же снова понижает голос: — Ой… Не била, конечно. Покричала и убежала. Я подумал, что тебя убивать. А что, тебя она била? — взволнованно и даже испуганно.

Улыбаюсь, приятно поговорить с кем-то добрым.

— Нет, — уверяю, — меня она не била. Тоже покричала и убежала.

— Заперла? — понимающе.

— Заперла.

— И меня, — совсем уныло. — Сказала, что вообще не выпустит из комнаты, если еще хоть раз куда-то с тобой пойду, — что сказать? Ожидаемо. — Но это ничего, — уже бодрее. — Мама быстро отходит. Через пару дней подобреет.

Пара дней — это быстро?

— Значит, будем ждать, — отзываюсь, а сам думаю, что за пару дней взаперти и без дела сойду с ума. Хотя в любом случае не жалею: я увидел Дилайлу — это того стоило.

Ди мне поверила. Трам-тара-рам.

По-ве-ри-ла.

— Слушай, — снова заговаривает Гай, — а мама тебе не сказала, как узнала, где мы? Я только понял, что встреча закончилась раньше.

Еще бы ей не узнать, у меня ведь прекрасный маячок на левом запястье. Вернулась пораньше, проверила, где ее чада, и кинулась спасать.

— Нет, не сказала, — даже не вру, говорить-то она не говорила.

— Понятно, — расстраивается брат, видимо, ему было очень интересно.

Но незачем ему знать про следящее устройство, как и Изабелле — о том, что я в курсе, что оно есть. Пусть будет уверена, что непослушный сын у нее на крючке, тогда, когда я на самом деле соберусь бежать, это станет для нее сюрпризом.

— Гай, — вспоминаю один важный момент.

— А?

— А про выход через крышу она в курсе?

С той стороны молчание.

— Гай.

— В курсе, — отвечает неохотно. — Она спросила, как мы прошли мимо охраны, и я сказал. Я не мог ей соврать, глядя прямо в глаза. Понимаешь? — с надеждой.

— Понимаю, — говорю твердо. Прекрасно понимаю, она же его мать. Я тоже никогда не врал Морган. — Ты уроки-то сделал? — спрашиваю, меняя тему. Хватит с него на сегодня этой истории.

— Нет, — признается с тоской в голосе. — Как раз делаю.

— Тогда не отвлекайся, — советую, — потом поболтаем.