Навеки проклятые. Цветок Инферно (СИ) - Змеевская Анна - Страница 46

— Ты мой, — яростно выдохнула Кори, в очередной раз прихватив зубами тонкую кожу на ключице и тут же зализав укус, — мой, ясно? И чтобы больше никаких… поленьев, м-мать их.

По-хорошему, злую и кусачую Кори стоило бы отстранить от себя — всё-таки было больно, и кое-где острые клыки явно прокусили кожу. Но Тео не мог. Попросту не находил сил на это, напротив, прижимая сильнее, откидывая голову назад, чтобы Кори было удобнее.

‌‍

Это до Бездны странно и столь же стрёмно — чувствовать, что вот-вот кончишь от одних только поцелуев-укусов, от прикосновения её рук к груди и животу, от ощущения царапающих кожу коротких ногтей. Нет, Тео никогда не был правильным, как зануда Джулия, но всё же о подобных наклонностях в себе прежде не помышлял. А поди ж ты…

— Я твой, — выговорил Тео, чуть отстранив её. Замер, любуясь Кори, её горящими глазами, нежным румянцем, покрасневшими влажными губами…

И не стерпел. (О каком терпении вообще речь, когда по спине будто огненная волна прокатилась?) Обхватил покрепче, переворачивая, подминая под себя, удерживая её руки у неё над головой.

— Твой, — повторил он и впился поцелуем в приоткрытый рот, толкаясь языком глубоко и настойчиво.

Кори под ним заерзала, будто собралась сопротивляться, но в итоге только в пояснице прогнулась, становясь ещё ближе. Такая родная, такая горячая, такая… невероятная, что крышу сносит от одного ощущения её губ на своих губах.

И не только на них — как-то непонятно было, когда она успела таки освободиться от хватки Тео и принялась сама стаскивать с себя рубашку. Мешала, правда, больше, чем помогала, но не останавливать же её? Нет уж, на это Тео попросту неспособен. И все мысли о том, что им нельзя, что нужно терпеть и не делать всех тех вещей, от которых у Кори могут быть проблемы, вмиг улетучились.

Тео всё же попытался вернуть себе хоть немного здравомыслия — удержал-таки её руки, ткнулся лбом в плечо после того, как поцеловал. Выдохнул, искренне надеясь, что ответ на вопрос ему понравится:

— Скажи, что нам хоть что-то можно. Пожалуйста…

Ответом ему стали сжавшиеся на шее зубы. И шепот в самое ухо, обжигающий и соблазнительный:

— Кое-что можно. Покажу, если отпустишь.

Нет, ну и как этому вообще можно сопротивляться? Тео отпустил, позволил царапнуть себя по животу, пуговицу на штанах дернуть. Позволил чужой ладони коснуться его, нетерпеливо, не слишком ласково, но так желанно.

Значит, можно. Не всё, но доставить удовольствие ей и себе — можно. Стащить мешающие брюки, чтобы увидеть совсем обнажённой, как того хотелось чуть ли не с первого дня. И полюбоваться ею тоже можно, с удовольствием ловя стон нетерпения и тихий шепот куда-то в шею:

— Ну же, Тео…

— Твою ж Бездну, — выдохнул Тео, больше не видя причин сдерживаться.

И уже сам сжал зубы на её шее, наверняка кусая до боли, против чего, кажется, Кори совершенно ничего не имела. Она стонала, позволяла касаться себя, гладить, целовать, делать вообще что угодно. А Тео… он себя потерял от всего этого, от возможности быть так близко, как и не думалось прежде. От того, что ему можно… Можно, подери Бездна, закидывать её ноги себе на пояс, ловить губами тихие стоны, покрывать поцелуями лихорадочно вздымающуюся грудь.

Всю её можно вылизывать, сжимать в своих руках, чувствуя дрожь и жар её тела, лихорадочный и почти пугающий. И самому вздрагивать от быстрых движений чужой ладони, тонкой, но такой сильной. Забывать как дышать — нельзя, но разве можно помнить вообще хоть о чём-то, кроме искрящегося, горячего удовольствия, разливающегося по позвоночнику?..

— Ты что, всерьёз думал, что нам только целоваться можно? — с ленивым ехидством поинтересовалась Кори, когда они смогли отдышаться. Её рука медленно скользила по обнаженной груди, кончики пальцев касались шеи. И да, подери Бездна, теперь было жуть как больно.

Ну да ничего, Тео как-нибудь переживёт. Он приоткрыл один глаз, глянул на Кори и усмехнулся — у него-то таких острых зубов не было, но на светлой коже тоже красовалась цепочка из засосов. Не стыдно ни капли, а вот удовлетворения и злорадства хоть отбавляй — стоило только подумать о роже Сайруса, если он увидит их таких красивых, как на душе делалось хорошо. Тео даже залечивать ничего не будет, пусть и ценой горы насмешек от сокомандников и сестры.

— Ага.

— Жестоко. И надолго бы тебя хватило, целомудренный мой?

— А куда деваться-то? — Тео весело хмыкнул, припомнив один из множества своих перлов, выданных под чарами. — Всё равно никого горячее тебя не найду.

— И что, даже десять лет терпел бы?

— Эй, я слышу сомнения в твоём голосе!

Кори пожала плечами.

— Я сама бы сбрендила через месяц. Ты в зеркало-то как давно гляделся?.. Так, нет, это плохая идея.

Её ладонь, привычно лёгкая и непривычно прохладная, легла на горло. Вскоре боль притупилась, сошла на нет, хоть и не исчезла полностью. Тео ощутил лёгкий укол зависти: у него такие чары пока выходили натужно, кривенько и через раз. Про обезболивание одним лишь наложением рук тем более говорить не приходилось.

— Мне не нравится, что тебе больно, — тихо пробормотала Кори. — Хотя смысл-то как раз в боли. Чтобы напоминала, кому принадлежишь. Но я, похоже, недостаточно демон для этого дерьма.

— У нас общий кот в гостиной, куда я теперь денусь? — усмехнулся Тео, откидывая голову назад и подставляясь под прохладные прикосновения. — Но можешь напоминать почаще, я только за.

— Бездна, да ты и впрямь извращенец.

— Ой, как будто ты против!

Кори против не была. Иначе не тянулась бы так отчаянно, не целовала бы так жарко, не вцеплялась бы в плечи почти до боли, притягивая обратно…

Впрочем, Тео тоже только за. Во всём, что касается его Кори. И всегда.

Время шло, второй тур уже был в разгаре, а к повышенному вниманию Кори так и не привыкла. И очень даже зря, ведь когда сестрички Блэр вчистую разнесли тройку боевиков в первый же день этапа магии, сорок четвёртой команде вовсе перестали давать проходу. Будто этого мало, Хель взялась расхваливать её в прямом эфире: мол, и команду Кори собирала, и стратегию Кори разрабатывала. (Видите ли, нечестно, что ей, Хель, вся слава досталась. Как будто её не за этим позвали в капитаны!) После такой рекламы и вовсе захотелось сбежать обратно на юг, чтобы все от неё отстали.

Вот только кто бы ещё позволил? Не отпустят. Только разок пошутила, а уже воплей до небес…

— Сидеть, — пробормотал Лазурит, по привычке сунув ей в руки крышку от термоса.

— У меня прям на лице написано желание свалить отсюда?

— Да твой павлин хвостатый тебя из любых шафрийских выселков достанет. Иначе перед кем ему выделываться?

— Перед целой уймой народу? — сварливо предположила Кори, махнув рукой на забитые снизу доверху трибуны. И то ли у неё паранойя, то ли вся эта шумная толпа впрямь глядит в её сторону. — Боги, за что?

— Хватит ныть! — рявкнула Хель, уже по привычке плюхнувшись Лазуриту под правый бок. Но тут же потянулась через него, чтобы поправить Кори шарфик, и заботливо осведомилась: — Мёрзнешь, бедолажка?

— Мысленно пакую вещички и чешу в Аль-Маареф.

— Щас! Никаких югов, пусть братец тебя греет.

— Милая, может, не надо? — с опаской возразил Лазурит. А сам вон как весело глазами сверкает, сволочь. — Тут дети всё-таки!

— Да пошли вы, — фыркнула Кори и отошла к ограждению. Не то чтобы там было сильно интересно: арену приводили в порядок после минувшего боя, неугомонная Этель всё болтала с победителями под едкие ремарки неразлучной парочки — Лайама и Раэлина. Но хоть пару минут побыть в тишине и покое…

— Эй, детка, твои родители случайно не садоводы? Тогда откуда у них такой чертополох?

…да хер там ночевал. Руссо, как всегда, выкатился раньше всей команды. И, пользуясь отсутствием Тео, поспешил докопаться до «цветочка».

— Ну что тебе опять надо?

— Так в гарем к тебе хочу, — нагло ухмыльнулся рыжий поганец, подвинувшись поближе. — Пришёл узнать критерии отбора!