Милашка для грубияна (СИ) - Шикова Илона - Страница 33

— Давай уж и мне, — усмехаюсь. — Покурю с тобой за компанию.

Он поднимает обе брови в немом изумлении, но протягивает мне пачку.

— Не знал, что примерная девочка Катя имеет столько тайных греховных мыслей и пороков.

— Не такая уж и примерная, — подкуриваю сигарету. — Иногда бывает. Должны же и во мне быть какие-то изъяны, а то прямо идеальная я какая-то получаюсь.

Курим молча, думая каждый о своем. Даже не знаю, что ему сказать, все слова испарились и не хотят возвращаться назад. Артем берет бутылку, наливает мне в стакан, лезет в верхний ящик стола и достает оттуда шоколадку и пол-литровую бутылку минералки.

— Ого, какие запасы, — усмехаюсь.

Надо как-то выводить его из этого состояния. Вопрос, как это сделать? Не полезешь же к нему с обниманиями и поцелуями?

— Давай, закусывай, — разрывает упаковку. — А то свалишься под стол, а я не в состоянии сейчас тебя на руках носить.

— Смотри, как бы самого тащить не пришлось.

— Я знаю свою дозу, не переживай, — пьет из горла, я следом за ним. Запиваю водой и отламываю кусок шоколадки. — Я целый год не могу заставить себя сходить к ним на могилы. Реально жду тринадцатое число. А потом сижу там целый день и рассказываю, что произошло за этот год. Наверное, хреновый я сын.

— Глупости не говори, — смотрю, как он уставился в одну точку. — Должно пройти время, чтобы отпустило совсем.

— Сколько? — он поднимает на меня полный печали взгляд. — Попустить — не попустило, просто смирился. После того, как бросил пить, подсел на наркоту. Конечно, до героина, слава Богу, не дошло, но начиналось все с обычной травки. Потом и сам не заметил, как крепко подсел на кокс. Постоянные перепады настроения, вечно нервный и орущий на всех. Спасибо друзьям — Андрюхе, Пашке, Лехе. Познакомлю с ним тоже, он скоро должен приехать. Леха у нас звезда российского волейбола, за границей играет. Они меня за уши вытянули из депрессии. Лечился в хорошей клинике, после чего завязал окончательно. И взялся за ум.

— Артем, — хочу сказать, что не осуждаю его, но он меня перебивает:

— Сам не знаю, зачем тебе это все рассказываю. Накипело, видимо.

— Иногда полезно просто выговориться.

— Потом ударился в работу, — опять тяжело вздыхает. — Спасибо Руслану Сергеевичу, это папин лучший друг и по совместительству его, а теперь уже и мой зам. Пока я куролесил, он тянул всю компанию на себе. Не бросил и меня всегда поддерживал. Помогал вытаскивать из передряг постоянно. Золотой мужик. Жаль, познакомиться не можете, я отправил его с семьей в Штаты на два месяца — отдохнуть, заодно и с партнерами связь поддерживает. Он был очень рад, что я взялся за ум и вернулся к делу. Но началась другая проблема — зашкаливающий адреналин. Сначала тянуло на экстрим, чтобы на время попустило. Потом увлекся. Даже к психологу ходил, чтобы она помогла мне успокоиться и прийти в нормальное состояние.

— Так вот, откуда твои резкие перепады настроения.

— Ага, — кивает в ответ. — Ничего не могу с этим поделать. Одна ты на меня позитивно влияешь, покруче любого адреналина и экстрима.

— Рада, что могу чем-то помочь, — улыбаюсь ему, а он усмехается. Слава Богу, хоть больше не пьет, а то точно, чувствую, свалится прямо под стол. — И ты нормальный, что бы там себе ни напридумывал.

Он откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Опять гнетущая тишина, которая давит со всех сторон. И так хочется до него дотронуться, что я сжимаю кулаки, чтобы побороть искушение.

— В общем, прекрасный пример для подрастающего поколения, — Артем резко садится ровно и снова наливает мне в стакан. — Можешь писать об этом, я не против, если тебе это доставит удовольствие, — и делает очередной глоток.

— Вот умеешь же ты испортить настроение, — начинаю выходить из себя. — И так хреново, еще и ты всякую чушь несешь. Точно прибью тебя, когда спать будешь. Допросишься у меня.

— Больше не буду, — появляется подобие улыбки. — Только не злись.

— У тебя хоть были нормальные родители, — зачем-то говорю. Наверное, теперь моя очередь выговориться, потому что тоже накипело. — Пусть не долго, но были. С какой нежностью ты говоришь о маме.

— Давно не виделись? — задает вопрос и сморит на меня в упор.

— Последний раз четыре года назад, — тяжело вздыхаю, теперь уже сама пододвигая стакан. — Одногруппница замуж за итальянца выходила, пригласила на свадьбу нас с девчонками. Встретились в кафе, как чужие люди, — Артем наливает водки в стакан, и я первая залпом выпиваю. — Ее даже не интересовало, где я остановилась и надолго ли приехала. Сама не знаю, зачем ей звонила и просила о встрече. В детстве хоть была бабушка, мамы подруг, учительница русского языка и девчонки, которые всегда поддерживали. А потом — одиночество и попытки выжить самостоятельно. Даже мамой ее назвать иногда язык не поворачивается. Просто чужая женщина, которая меня родила.

— Не знаю, что и сказать, — смотрит на меня сочувствующе. — Я про тебя информацию собирал, знал, что мать за границей, но даже не предполагал, как обстоят дела на самом деле.

— Ну ее, не хочу больше о ней говорить, — киваю отрицательно головой, прогоняя плохие мысли. — Дарина всегда утверждает, что во всем надо искать плюсы. Если бы мама меня не бросила, я бы, может, и не добилась ничего в этой жизни.

— Я знаю только одну девушку с таким редким именем в нашем городе, — Артем смотрит на меня заинтересованно. — Дарина Громова, следачка из городской прокуратуры. Лично не знаком, видел мельком пару раз, но Пашке нервы помотала. У них огромная «любовь» друг к дружке. Сколько раз она грозилась его посадить!

— Вишневский, в прокуратуре уже несколько лет как нет следователей. Она — помощник прокурора, — усмехаюсь в ответ. — И моя лучшая подруга, — добавляю негромко. — Грозиться посадить — это её любимая фраза.

— Не гони! — его глаза округляются. — Громова — твоя лучшая подруга? — киваю утвердительно в ответ. — Вот это новость! Знаю, что в прокуратуре нет следователей, называю по-старинке.

— Да, мы тоже дразним ее так постоянно, чтобы позлить. Хотя в последнее время она перестала реагировать на слово «следачка», — делаю паузу. — Нормальная она, что бы ты о ней ни думал. И кстати, придется вам с ней познакомиться.

— Ни за что, — усмехается. — Она же монстр в юбке!

— Не люблю, когда говорят гадости о моих подругах, — предупреждаю строго. — Твой Балабанов, кстати, тот еще жулик.

— Пашка? — поднимает обе брови вверх. — Да он мухи не обидит, ты что! Самый добрый и веселый человек на свете.

— Ага, добрый, как же, — смеюсь в ответ. — Если только, когда спит зубами к стенке. И то, я бы еще поспорила.

— Вот в гости приедет, познакомлю вас обязательно.

— Сплю и вижу, как бы стать лучшей подружкой Балабанова.

Артем улыбается, а я очень рада, что разговор перешел в такое русло. Не могу на него смотреть страдающего, прямо сердце разрывается на части от жалости к нему. Пусть уж лучше шутит про Дарину с Балабановым, чем сидит поникший и водку пьет тоннами.

— За вчерашнее прости, — меняет тему, и снова этот серьезный взгляд, прожигающий насквозь. — Я не смог, хоть и не сдержался.

— Тогда с тебя бонус, — Артем сморит удивленно, а я наклоняюсь немного корпусом к нему поближе. — Дашь покататься на своем спорткаре два раза.

— Могу даже три, — усмехается, — если тебе это доставит удовольствие.

— Ловлю на слове, Вишневский, — тычу в него пальцем. — За язык никто не тянул. Только ты рядом сидишь, как и договаривались.

— Точно водить умеешь? — прищуривает один глаз.

— Вот заодно и проверишь.

Снова возникает пауза, на протяжении которой мы смотрит пристально друг другу в глаза, не пытаясь ничего сказать. Да и не надо ничего говорить, и так все понятно без слов.

— Тебе лучше пойти отдохнуть, — Артем первый прерывает затянувшееся молчание.

— А ты?

— А я еще немного тут посижу в одиночестве. Только не обижайся.

— Много не пей, — спрыгиваю со стола. Нет у меня сейчас желания с ним пререкаться, а обижаться, так и подавно. — А то завтра с утра будет голова болеть, — наклоняюсь к нему. — И я буду переживать.