Маффин (ЛП) - "Mahsa" - Страница 22

Кинув на помидоры немного нашинкованного салата, Эшер положил сверху второй ломтик хлеба и одним скользящим движением отправил этот совершенный бутерброд с разделочной доски на тарелку. Кончиком ножа он подтолкнул её ко мне. Этот нож меня немного беспокоил. Мне больше не хотелось иметь дело с острыми предметами. Вообще никогда.

— Ты ж себе его сделал. Я возьму другой, — нахмурившись, я попытался отодвинуть тарелку обратно. Он остановил меня лёгким взмахом ножа и кончиком указал на моё лицо.

— Всё в порядке. Пить хочешь?

Я подтянул тарелку обратно к себе и, пытаясь выглядеть расслабленным, немного попрыгал на стуле. Не вышло.

— Кофе есть?

— Нет. Тебе вредно столько кофеина. Выбери что-нибудь другое.

— Как насчёт “Рэд Булла”? — эффект тот же. Кофеин и сахар — вот всё, что мне было нужно.

— Дам тебе воды, — решил он. Позади него распахнул свои двери чёрный холодильник. Эшер принёс бутылку холодной воды и миндальный кексик, которые, скользнув по стойке, в мгновение ока, оказались передо мной.

Фууу… вода, лодки, морская болезнь. Я ненавидел воду.

Напрочь проигнорировав бутылку, я взял бутерброд и поднёс его ко рту. С первым откушенным кусочком меня накрыла волна вкусов, они были такими разными, их было так много: тёплые и холодные, сладкие и кислые — они сливались воедино, превращаясь в волшебную неземную симфонию. Я никогда не пробовал такого свежего хлеба, такой сочной индейки и такого хрустящего зелёного салата. Под пристальным взглядом своего мучителя я жадно набросился на этот великолепный идеальный бутерброд.

— Сзади на шее у тебя есть шрам, — после долгого молчания проговорил Эшер. Он уже закончил свой бутерброд, но есть не спешил.

— Это родинка, — ответил я с полным ртом на автомате. Я привык так отвечать, к тому же он не мог не узнать этот механический тон. Нахмурившись, он протянул руку и взял проигнорированную мной бутылку.

— Такие же у тебя на правой ноге и бедре, — продолжал он, откручивая крышку.

Не трудно было догадаться, кто же меня одевал. Вспомнив, что, когда я проснулся, на мне уже были трусы, я содрогнулся при мысли о его руках на моем обнаженном теле. Замечательно, все усилия, приложенные во время купания для того, чтобы прикрыться, пошли прахом. Он в любом случае увидел всё. Вот отстой.

— Это тоже родинки, — ответил я. Конечно же, никакие это были не родинки, а благородные, кривые и отвратительные шрамы, зигзагами рассекающие мою кожу. Небольшие — самый длинный в девять дюймов на ноге. Параллельно ему на бедре сбоку шёл шрам поменьше, около трёх дюймов. Тот, что на шее, был длиной всего в один дюйм. Я измерил их все, когда был помладше, и во мне пускала корни уверенность, что они собираются разрушить мою жизнь. Не хотелось думать о том, как я получил эти шрамы, или о крови, или о воде, или о морской болезни, от которой меня блевать тянуло…. Так что я снова сосредоточился на офигенной жрачке.

— Правда? — его вопрос прозвучал скептически, что меня не удивило.

— Ага.

— И как же ты их получил?

— В процессе рождения на свет, — грубо огрызнулся я. Он слегка нахмурился в ответ на моё упрямство и вздохнул, понимая, что больше от меня ничего не получит.

Эшер поднёс бутылку к губам и одним глотком опустошил её наполовину. Поставив бутылку обратно, он снова взял нож и быстро разрезал свой нетронутый бутерброд на две части. Я не мог оторвать глаз, следя за каждым его изящным движение. Я чувствовал, что просто обязан смотреть. Прикусив нижнюю губу, я старался не слишком пялиться на то, как блестят его влажные от воды губы.

— Знаешь, это ведь не сказка о Золушке. Поэтому лучше сдайся.

— О чём ты? — его серые глаза смотрели на меня. Их жгучий взгляд проникал прямо в мозг.

— Я глупый, у меня нет никаких скрытых талантов или блестящих умений. Ты ничего не добьёшься от меня. Как бы ты не старался, это деревце никогда не даст плодов.

— Неужели? — прошептал он. Я встретил его взгляд упрямо, стараясь не моргать в страхе проиграть этот маленький бой, но его глаза переместились, когда я снова облизал нижнюю губу.

Он перегнулся через стойку, позволив рубашке распахнуться ещё больше, и я смог заглянуть ниже в глубокий вырез его жилета. Мне смутно показалось, что вот сейчас он схватит меня, но я видел, что его рука твёрдо держится за край стойки так, словно от этого зависит его жизнь. Он заметил мой взгляд и ослабил хватку. Правый рукав, потеряв опору, раскатался вниз по руке. Когда кровь вновь прилила к побелевшим костяшкам, он протянул пальцы к моему лицу.

Жест был медленным, плавным, и я устоял перед искушением отступить назад. Он не пытался схватить меня за шею или дёрнуть за руку, поэтому я был спокоен. Его пальцы замерли в дюйме от прикосновения, медленно и осторожно обрисовав в воздухе контур моего лица. Он полностью загипнотизировал меня. Глядя в эти змеиные глаза, я следовал за их серым взглядом, что мягко исследовал мои черты и был так близко от моих губ.

— Эшер?

От мягкого голоса мы оба подскочили. Почти окутавшее нас… меня облако растаяло. Эшер отвёл руку. Я моргнул и оглянулся на дверь. На границе между светом и тенью стояла полураздетая женщина. На ней были лишь розовые трусики и бюстгальтер им в тон.

Её каштановые волосы свободно падали до ключиц, а на лбу лежала ровная чёлка. Совершенные полные губы были накрашены ярко-красной помадой, идеально подходящей бледным теням над ослепительно голубыми глазами подведёнными чёрным как ночь карандашом. Она обожгла меня ледяным взглядом. Её безупречная белая кожа побледнела еще больше. Девушка была невероятно красива. Пока я таращился на её совершенство, она сделала несколько шагов вперёд, открыла свои идеальные губы… и всё испортила.

— Это что за хрень? — завизжала она, невоспитанно тыча в мою сторону пальцем. — Что здесь делает эта маленькая шлюха? Пусть убирается, пока не огребла. Сегодня я не намерена делиться.

Я побледнел.

— Достаточно, Лиза, — проворчал Эшер.

— Шлюха? — в недоумении отозвался я.

— О, так ты парень? — она вдруг улыбнулась, зло скривив рот. Она прекрасно знала, что я парень. Вот сука. — Эшер, милый, у тебя кризис среднего возраста? Ты вдруг забыл, что тебе нравится? Возвращайся в постель, и я мигом тебе напомню….

— Лиза, — вновь заговорил Эшер, на этот раз в его голосе отчётливо слышались предупреждающие нотки.

— Ну а что мне думать, когда ты украдкой посреди ночи исчезаешь из постели, а я нахожу тебя здесь непонятно с кем? — сердито возразила она.

— Это мой гость Маффин. И он останется здесь, — сообщил он ей.

Девица поджала губы и, не имея ни малейшего намерения поприветствовать меня, стала тонкими пальчиками поправлять оборки на кружевном белье. Эшер как всегда оставался невозмутим. Он взял свою тарелку, обогнул стойку и, проскользнув мимо нас, направился наверх.

— Маффин? — хихикнула она, как только Эшер ушел. — Что это за имя такое?

— Моё, сука. И лучше бы тебе его запомнить, — не в силах больше молчать, огрызнулся я.

Кажись, она слегка прифигела, не ожидая, что я тоже умею кусаться. Однако, чтобы прийти в себя, ей потребовалось не больше минуты.

— Слушай сюда, пацан. Я видела, как ты на него смотрел, так что отвали, ладненько? Он мой. Я не для того так тяжко трудилась, чтобы явился какой-то маленький засранец и всё испортил.

На этот раз прифигел я.

Не получив ответа, она вышла из кухни. Я таращился туда, где секунду назад стояло это розовое недоразумение, пока не услышал громкий стук захлопнувшейся двери, который, видимо был моей заслугой.

Как я на него смотрел? Что это значит? Я смотрел на него как обычно! Как на любого другого человека!

— Сучка тупая, — проворчал я, ныряя обратно в хандру, и грубо оттолкнул от себя пустую тарелку.

Отлетев на другой конец стойки, она с громким стуком врезалась в блюдце с нетронутым кексом. Тот покатился и зацепил нож, который клацнув, приземлился прямо на лезвие.

Когда я представил их в постели, мне вдруг стало очень неуютно. Её сексуальный наряд весьма прозрачно намекал на то, чем они там занимались. Но что насчёт его одежды? Не похоже, что он только что кувыркался в постели. Она наверняка наврала с три короба, эта тупая безмозглая шлюха. Минуточку. А мне-то какое дело?