Маффин (ЛП) - "Mahsa" - Страница 39

Темнота в холле означала два варианта: либо я слишком рано проснулся, либо спал сутки напролёт до следующей ночи. Ломота в теле намекала на первый, но я, очень надеясь на второй, начал спускаться по лестнице. В первую ночь, когда я попытался совершить побег, в холл проникал свет из открытых дверей кухни. Сейчас же я не видел ни зги и спускался практически наощупь. Я думал, что мой злодей уже спит, пока, опустив глаза, не увидел слабый свет, пробивающийся из узкой щели под дверью его комнаты.

Не такой яркий, как свет от лампочки, но, тем не менее, он привлёк моё внимание. Я нащупал стену рукой и качнулся в сторону, пытаясь отыскать в темноте перила. Схватившись ледяными пальцами за гладкую деревянную поверхность, я почувствовал себя таким слабым и хрупким, словно много недель шёл пешком по пустыне. Наплевав на бунтующий желудок, я начал спускать вниз.

С каждой ступенькой свет под дверью становился всё ярче. Одеяло, что шикарной мантией волочилось за мной, скользнув по последним ступеням, скрутилось калачиком, когда я повернул к дверям комнаты Эшера и тихонько вошёл.

Точнее, я думал, что вошёл тихонько, но Эшер, видимо, так не считал, потому что тут же резко вздёрнул голову и тревожно посмотрел на меня.

Его спальня была такой же пустой и безжизненной, как и весь дом, но тот уголок, который мягкий свет выхватывал из темноты, дышал спокойствием и уютом. Я оторвал взгляд от встревоженного бизнесмена и посмотрел на тихо потрескивающий в камине огонь. Красные и оранжевые блики, сглаживая острые углы, плясали по стенам, наполняя комнату долгожданным теплом. Я улыбнулся и без раздумий шагнул к камину.

— Ты даже не пытался? — услышал я за спиной его голос. Я, конечно, мог обернуться просто чтобы рассмотреть выражение его лица, потому что голос Эшера звучал немного странно. Но меня слишком интересовал играющий в камине огонь. Мерцающее пламя было таким красивым: его язычки весело плясали и, завораживая, обещали мне такие желанные уют и тепло. Опустившись на колени, я протянул руки к огню, позволив идущему от него жару мягко облизывать свои замёрзшие ладони.

— Не сиди слишком близко, — предупредил Эшер. Его бесцветный голос не смог прервать нить моих размышлений, но вдруг что-то громко зашуршало, и я моментально очнулся. Из тёмных глубин моей памяти всплыл звук сминаемого давлением автомобиля.

— Что? — обернувшись и одёргивая руки на колени, спросил я. Эшер держал перед собой газету. Встряхнув её, он с громким шуршанием перевернул страницу. На нём снова были белая рубашка и брюки. — Даже не пытался что?

— Поспать, — нахмурился он, глядя на меня поверх газеты.

— Как это? Который час? — я нервно облизнулся.

Эшер напряжённо застыл, мгновенно напомнив мне тигра перед прыжком. Его глаза метнулись к моим ещё влажным губам, и я почувствовал себя совсем не уютно. Гад ползучий опять пытался меня загипнотизировать. Поплотнее завернувшись в одеяло, я отвернулся к огню, только бы снова не попасться в ловушку его глаз.

— Сколько я спал? — задал я новый вопрос, не получив ответа на предыдущий.

— Два часа, — ответил он небрежно, видимо, уже поборов свой низменный порыв.

Блин. Всего два часа? Лучше, чем ничего, но всё равно так мало. Обычно где бы я ни находился, то всегда крепко спал всю ночь до утра. Я попытался вспомнить, когда же так было в последний раз, но перед внутренним взором моментально появилась лишь одна фигура. Мой Порто.

— Почему ты убил мою собаку? — прошептал я. Глубоко в моём голосе спряталась боль.

— Он и так умирал.

— Неправда! Я мог бы… Ветеринар мог бы ему помочь! Если бы я просто забрал его, с ним всё было бы в порядке! — мой голос болезненно дрогнул.

— Это была всего лишь собака, — вздохнул он. Каким-то образом ему удалось скрыть нарастающее раздражение. А мне было плевать. Его слова взбесили меня ещё больше. «Всего лишь собака»? Это так он о Порто? Для меня он был не простой собакой, и Эшер это понял, стоило мне повернуться и испепелить его взглядом.

— Давай купим тебе щенка, — предложил он.

— Не нужен мне никакой грёбаный щенок! — завопил я, вскакивая на ноги. — Мне нужна моя собака, сукин ты сын. МОЯ собака! Он был МОИМ! А ты, мать твою, убил его, когда мог… когда просто мог помочь! Ты мог его спасти! Ты мог хоть что-нибудь сделать!

— Я и сделал, — он наклонил газету, выставляя напоказ своё равнодушное лицо. — Я избавил его от страданий и спас тебе жизнь. Уже в третий раз, согласно твоей системе подсчётов.

Когда он это сказал, я почувствовал, как мои мозги превращаются в кучу дерьма. Не знаю, в чём было дело: в споре о Порто или в кривой логике Эшера, которая постепенно сводила меня с ума. Но я знал одно: горе и слёзы вновь возвращались в мою жизнь, и как остановить их на этот раз, мне было не известно.

— Но ты… это твоя в-в-в… — резко выдохнул я, заикаясь от шока.

— Вина, — закончил за меня Эшер. — Вполне возможно, — он сделал паузу, чтобы встряхнуть газету и сложить её обратно в аккуратный прямоугольник. От шороха бумаги по спине пробежала мерзкая дрожь. — Да, возможно ты прав. Я возьму на себя ответственность за смерть твоей собаки и принесу свои глубочайшие извинения.

Ну и что? Что это вообще было такое?

— Да тебе просто плевать, — холодно обвинил его я, отправляясь в поездку по собственным эмоциональным американским горкам.

Сжав губы в тонкую линию, Эшер злобно сузил глаза. Я в ужасе смотрел, как он несколько раз утвердительно качнул головой. В его взгляде не было ни следа понимания или жалости. Он, долбаный робот, просто должен им быть. Даже глазом не моргнув, он вернулся к газете. Снова развернув её, Эшер спокойно искал взглядом то место, на котором остановился, когда я вошёл в его комнату.

— Ты так чертовски жесток, — я вздохнул и, только услышав собственные слова, понял как глупо и по-детски они прозвучали. Я просил его меня пожалеть? Хотел ли я понимания от едва знакомого человека? Подтянув одеяло, я снова закутался в него и плюхнулся на задницу в опасной близости от огня. Я хотел, чтобы пламя растопило колючий лёд, который снова замораживал мои внутренности. Первобытные эмоции грозили либо поглотить меня, либо превратить в такого же робота, как и мой злодей.

— Бьюсь об заклад, ты не имеешь никакого понятия как это — потерять самого близкого друга, — я горько фыркнул и яростно потер глаза, предотвращая близкие слёзы.

Это было уже слишком. Я перегнул палку. Одним рывком Эшер поднялся из кресла и с пугающим видом в два шага преодолел разделявшее нас расстояние. Мои руки лежали на коленях, но во время нашего спора я, безуспешно пытаясь встать, упёрся ладонями в пол. Прежде, чем я успел отползти в сторону, он с размаху наступил на мою правую руку, каблуком вдавливая костяшки в пол. Задохнувшись от боли, я откинул голову назад и сразу же был схвачен за подбородок. Он резко дёрнул рукой, заставив меня посмотреть прямо в свои змеиные глаза.

— Этой ночью я потерял двух человек. У обоих были семьи: жёны, дети, родители, дядюшки и тётушки. И утром все они начнут спрашивать, куда же подевались их кормильцы. А ты хочешь, чтобы я оплакивал какую-то собаку? — он замолчал, оставив некую недосказанность, словно хотел добавить что-то ещё.

Дёрнув головой, я попытался освободить свою руку, но всё было без толку. В довершении перед глазами начали материализоваться те двое несчастных, что сегодня отправились к праотцам.

— Неужели эти люди не заслуживают твоей жалости? Твоей скорби? — продолжал он, сильнее надавливая каблуком на мою несчастную руку. — Так заслуживают или нет? Скажи мне, Маффин?

— НЕТ! — закричал я. — НЕ ЗАСЛУЖИВАЮТ! ПЛЕВАТЬ МНЕ НА НИХ. Я ИХ ДАЖЕ НЕ ЗНАЛ. А ПОРТО БЫЛ… — моей собакой. Так вот что он имел в виду. Только произнеся вслух имя своего лохматого обормота, я понял, чему Эшер пытался меня научить. Он убрал ногу и, оставив меня в оцепенении сидеть перед камином, спокойно прошествовал прочь. Порто был моей собакой, а не его. Конечно же, ему нет никакого дела до моей бедной милой псины, так же, как и мне до его дурацких людей.