Сталин
(Предтеча национальной революции) - Дмитриевский Сергей Васильевич - Страница 38

Но началось опять недовольство центром, конфликты с Троцким.

…Сталин, приехав в Москву, объяснил положение вещей Ленину. Он обрисовал ему успехи, достигнутые царицынской армией, рассказал, что он убедил и Ворошилова, и Минина, и Межлаука подчиниться приказам центра. Указал, что главная причина «оппозиции» — неудовлетворительность директив центра, опасения измены в штабах, наконец, крайние запоздания в снабжении снарядами и патронами армий, что поставило северо-кавказскую армию на краю гибели.

Ленин немедленно сообщил обо всем этом Троцкому — и именно письма Ленина и были причиной того, что Троцкий не посмел «разогнать» царицынскую группу.

Сам Сталин опять стремился на военную работу, казавшуюся ему самой важной в данный момент. Он готов был поступиться самолюбием, подчиняться Троцкому.

«Сталин очень хотел бы работать на южном фронте, — пишет Троцкому Ленин… — Сталин надеется, что ему на работе удастся убедить в правильности его взгляда… Сообщая вам, Лев Давыдович, обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу вас обдумать их и ответить, во-первых, согласны ли вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен приехать, а во-вторых, считаете ли вы возможным, на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин. Что же меня касается, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия для налажения совместной работы со Сталиным. Ленин».

Последние строчки звучали приказом. Правда, приказ был облечен в свойственную Ленину мягкую форму — но Троцкий знал, что за мягкостью стоит непоколебимая воля. Ничего иного не оставалось, как подчиниться. Скрепя сердце Троцкий дал согласие на назначение Сталина членом реввоенсовета всего южного фронта.

В декабре 18-го г. Троцкий решает кончить с непокорным Царицыном. Телеграфирует Ленину:

— Оставлять дальше Ворошилова после того, как все попытки компромисса сведены им на нет, невозможно. Нужно послать в Царицын новый реввоенсовет с новым командиром, отпустив Ворошилова на Украину.

Ленин соглашается. Иначе надо жертвовать Троцким.

Ворошилов со Сталиным на Украине. Но оба они связаны по рукам и ногам. Попытки Ворошилова создать более-менее самостоятельную военную группу, чтобы вновь спаять ее, превратить в боеспособную единицу, кончаются неудачей. В украинских армиях — анархия, распад… Троцкий пытается перенести вину с больной головы на здоровую. В январе 19-го г. он требует убрать из армии Сталина, Ворошилова и других. «Линия Сталина, Ворошилова и К° означает гибель всего дела». Ленин не верит. Он слишком хорошо знает Сталина. Ленин ищет компромисса. Но Троцкий непримирим. «Компромисс, — телеграфирует он Ленину, — конечно, нужен, но не гнилой. По существу дела в Харькове собрались все царицынцы… Я считаю покровительство Сталина царицынскому течению опаснейшей язвой, хуже всякой измены и предательства военных специалистов». Ленину пришлось уступить. Впрочем, Сталин понадобился ему в другом месте — и его на юге уже не было.

…Через некоторое время на Южном фронте начался разгром и паническое отступление красных армий. Пал в конце концов и «красный Верден» — Царицын. Не только потому, что туда был брошен лучший из полководцев Белой армии, генерал Врангель. Но и потому, что усилиями Троцкого боеспособность царицынской армии была снижена до крайности: она потеряла железную свою спайку и движущую энергию испытанных вождей.

В конце 1918 года на восточном фронте, где наступали армии адмирала Колчака, создалось катастрофическое положение. В самом трудном положении была 3-я советская армия. Уже к концу ноября она оказалась совершенно деморализованной. Шесть месяцев без смены, без подкреплений, при расхлябанности тыла, при ужасающем состоянии снабжения — пять суток, например, одна дивизия провела в непрестанном бою, не имея ни куска хлеба, — полураздетая при 35-градусном морозе, без средств передвижения на полном почти бездорожье, при слабости штабного руководства, при путанности и неясности директив центра, армия эта в конце концов не выдержала, дрогнула, в конце ноября сдала Пермь… В своем беспорядочном отступлении армия за 20 только дней откатилась от первоначальных позиций на 300 километров, потеряла 18 000 бойцов, десятки орудий, сотни пулеметов. Целые полки переходили на сторону противника. Офицерство массами бежало в его ряды. Сейчас положение армии было самое безнадежное. Противник окружал ее полукольцом. Не сегодня-завтра кольцо могло сомкнуться. Мало того. Следуя по пятам деморализованной армии, противник угрожал уже Вятке — и тем самым всему фронту.

Ленин телеграфирует Троцкому:

«Есть ряд партийных сообщений, говорящих о катастрофическом состоянии армии и о пьянстве… Я думаю послать Сталина…»

Опять мягкая форма. Опять за мягкостью предложения — неоспоримый приказ. Троцкий соглашается.

Центральный комитет партии постановляет: «Назначить партийно-следственную комиссию в составе членов ЦК Дзержинского и Сталина для подробного расследования причин сдачи Перми, последних поражений на уральском фронте, равно выяснения всех обстоятельств, сопровождающих указанные явления. ЦК предоставляет комиссии принимать все необходимые меры к скорейшему восстановлению как партийной, так и советской работы во всем районе 3-й и 2-й армий».

Опять повторяется царицынская история: Сталин в первую очередь начинает заниматься главнейшим — организацией ликвидации катастрофы.

5 января 1919 г. он и Дзержинский телеграфируют Ленину как председателю Совета обороны:

«Расследование начато. О ходе расследования будем сообщать попутно. Пока считаем нужным заявить вам об одной не терпящей отлагательства нужде 3-й армии. Дело в том, что от 3-й армии — более 30 000 человек — осталось лишь 11 000 усталых, истрепанных солдат, еле сдерживающих напор противника. Посланные главкомом части ненадежны, частью даже враждебны нам и нуждаются в серьезной фильтровке. Для спасения остатков 3-й армии и предотвращения быстрого продвижения противника до Вятки (по всем данным, полученным от командного состава фронта и 3-й армии, эта опасность совершенно реальна) абсолютно необходимо срочно перекинуть из России в распоряжение командарма по крайней мере три совершенно надежных полка. Настоятельно просим сделать в этом направлении нажим на соответствующие военные учреждения. Повторяем: без такой меры Вятке угрожает участь Перми…»

Несколько недель напряженной работы выравняли фронт. «К 15 января, — пишет Сталин Совету труда и обороны, — послано на фронт 1200 надежных штыков и сабель; через день — 2 эскадрона кавалерии. 20-го отправлен 62-й полк 3-й бригады (предварительно профильтрован тщательно). Эти части дали возможность приостановить наступление неприятеля, переломили настроение 3-й армии и открыли наше наступление на Пермь, пока что успешное. В тылу армии происходит серьезная чистка советских и партийных учреждений. В Вятке и в уездных городах организованы революционные комитеты. Начато и продолжается насаждение крепких революционных организаций в деревне. Перестраивается на новый лад вся партийная и советская работа. Очищен и преобразован военный контроль. Очищена и пополнена новыми работниками губернская чрезвычайная комиссия. Налажена разгрузка вятского узла…»

В конце января весь восточный фронт перешел в наступление. На Правом фланге удачным ударом был взят Уральск. Перелом наступил…

Расследуя причины катастрофы, Сталин и Дзержинский пришли к выводу, что основными были: «усталость и измотанность армии к моменту наступления противника, отсутствие у нас резервов к этому моменту, оторванность штаба от армии, бесхозяйственность командарма, недопустимо преступный способ управления фронта со стороны реввоенсовета республики, парализовавшего фронт своими противоречивыми директивами и отнявшего у фронта всякую возможность прийти на скорую помощь 3-й армии, ненадежность присланных из тыла подкреплений, объясняемая старыми способами комплектования, абсолютная непрочность тыла, объясняемая полной беспомощностью и неспособностью местных советских и партийных организаций».