Отражение: Разбитое зеркало (СИ) - "Pale Fire" - Страница 36

Тут бы Барнсу стоило заткнуться, потому что ссориться он категорически не умел и не привык, но он съехал на личное, и Франсуа банально обиделся. И что с этим делать, у Барнса идей не было, кто виноват, он уже и не думал, поэтому спустя полчаса, когда играть в молчанку стало просто невыносимо, он пошел извиняться и соглашаться на условия Франсуа, что он в рамках своего курса сам будет решать, кому пиздюли, а кому пряники. А голос Барнса будет совещательным.

Вроде улеглось, и Барнс понадеялся, что больше они ссориться не будут, потому что опыт ему крайне не понравился, ведь с Себастьяном он вообще не ссорился. Никогда. У него были идеальные отношения с идеальным мужчиной, которого он до сих пор любил. Но так же он любил и Франсуа, который был живой и рядом, и, похоже, неидеальный. Или это Барнс облажался.

Помня, что хотел купить Франсуа котенка, да и себе заодно, Барнс перелопатил кучу сайтов с кошачьими питомниками, но пришел к выводу, что он хочет что-то совсем из ряда вон выходящее и модное, поэтому выбрал питомник с генномодифицированными под содержание в домашних условиях снежными барсами и заказал там двух самок, потому что они мельче, и в среднем весили до тридцати килограммов. Хотя были и упитанные мадамы, весившие все сорок.

Узнав, что ко дню рождения Франсуа котята только родятся, а отдают в руки их не раньше чем через три месяца, Барнс оплатил двоих, решив, что подарит летом. Как раз у них будет целая неделя без курсантов. А ко дню рождения Барнс купил аквариум с маленьким осьминогом невероятного ярко-красного цвета с черными пятнами, но когда притащил домой, еле нашел его среди грунта, идеально мимикрировавшего под его бледно-охровый цвет.

Чтобы раньше времени не показывать подарок, Барнс оставил его на те пару дней, что оставались до праздничной даты, в подвале, и накрыл цветастой хренью вместо оберточной бумаги.

Притащить домой аквариум и осьминога было не самым сложным, действительно квестом было заполнить аквариум водой и наловить этому маленькому головоногому жратвы.

— С днем рождения, — мурлыкнул Барнс, прижимая в пять утра к себе Франсуа, который, в принципе, мог еще спать, его занятий сегодня вообще не было.

— Умммм? — сонно пробормотал Франсуа и открыл глаза. — О, точно. Это мне сегодня целых двадцать семь лет?

— Да, тебе целых двадцать семь, — Барнс потерся носом о щеку Франсуа и подумал, что ему было столько же, когда он ушел на войну. И было это несколько жизней назад. — У меня для тебя есть подарок. Пойдешь смотреть? А то я убегу на весь день и покажу только вечером.

— Пойду! — Франсуа поцеловал Баки и сел в кровати. — А умыться-то мне можно?

— Иди, умывайся, а то вдруг потом уже не пойдешь, — рассмеялся Барнс.

Он был уверен, что подарок понравится, но все равно очень волновался, он давно не дарил ничего такого большого и сложного.

Пока Франсуа умывался, Барнс пошел готовить завтрак, прикидывая, во сколько доставят торт. Барнс не знал, какой выбрать, поэтому заказал по четверти разных. Шоколадный, ванильный, йогуртовый и безе, и даже свечи давно припас, потому что ему нравился торт со свечами, а у Франсуа, возможно, и свечей-то на торте никогда не было, если вообще торт был.

Франсуа пришлепал в кухню и нацедил себе кофе из кофеварки. Он любил крепкий кофе сильной обжарки, без сахара и молока. Выпив кружку этой лавы, он сказал:

— Уф! До кофе я не человек. Ты чего такой хмурый, Баки?

— А, задумался, — вернулся в реальность Барнс. — Пойдем.

И, сцапав Франсуа за руку, он потащил его в подвал, где, накрытый цветастой тканью, стоял аквариум. Хотя с виду это могло быть вообще что угодно.

— И что это? — спросил Франсуа, глядя на свою старую простыню в осьминожках, которой было накрыто что-то прямоугольное и булькающее.

— Это подарок, — улыбнулся Барнс. — Сам откроешь, или тебе помочь?

У него прямо руки чесались скинуть тряпку и показать то, что пряталось под ней, но приходилось не спешить, ждать, надеясь, что ожидание будет вознаграждено.

Франсуа осторожно потянул за угол простыни. Сидевший под лампой осьминог сделался желтым в фиолетовых пятнах и боком подался в сторону, к половинке разбитого кувшина.

— Это… мне? — выдохнул Франсуа, опускаясь на колени перед аквариумом. — Это правда мне?

— Конечно, тебе, — Барнс наклонился и поцеловал Франсуа в макушку, погладил по плечам и присел рядом, у него было полно времени до начала его занятий.

— А как его зовут? — Франсуа обернулся и посмотрел на Баки.

— Ну уж нет, это твой осьминог, сам его и называй, — усмехнулся Барнс, постучав пальцем по стеклу.

Осьминог сжался, шуганувшись в сторону, но прятаться не стал, только оттенок пятен стал более яркий.

— Алекс, — решил Франсуа. — Я назову его Алекс. Черт, поверить не могу, что он настоящий! А чем его кормить?

Где-то глубоко внутри Барнс самодовольно урчал от удовольствия, что его подарок понравился, и думал, как же Франсуа отреагирует на кошечек.

— Мне сказали, он любит креветок, поэтому я наловил, и еще один аквариум для них купил, — сказал Барнс. — Хочешь покормить свое головоногое?

— Да! - радостно воскликнул Франсуа.

Барнс притащил из глубины подвала маленький аквариум, в котором теснились серенькие живехонькие креветочки.

— Вот, кормить твоего Алекса этим, — торжественно сказал Барнс. — А вот тебе руководство, как его не угробить.

И на аквариум с креветками легла распечатка страниц на сто, на титульном листе которой большими буквами было написано: “Ваш головоногий друг. Содержание осьминога в домашних условиях.”

Франсуа смотрел на Баки сияющими восторженными глазами.

— Баки, ты… ты невероятный!

— Я рад, что угадал с подарком, — немного смутился Барнс, хотя, казалось, он уже забыл, как это делается. — Но если я лишусь из-за твоего Алекса обнимашек и секса, я обижусь.

На самом деле, Барнс блефовал. Он был готов лишиться и секса, и обнимашек (ненадолго, правда), только чтобы видеть Франсуа таким счастливым.

Франсуа ждал его восемь лет, пусть радуется. Вдруг ему все это надоест и он найдет кого поинтереснее, чем реликтовый монстр из другого мира, который, как девчонка, тащится от шоколада. У него впереди целая жизнь.

Мысль была очень странной, пришедшей непонятно откуда, и Барнс отогнал ее поскорее, пока она не закрепилась в мозгу, нудно ноя, словно больной зуб.

— Ты кормить его будешь?

— Буду, — Франсуа поймал креветку пожирнее, снял с угла осьминожьего аквариума сетку и кинул креветку Алексу. Тот растопырился, вывернулся, наделся на креветку изнанкой, пошел волнами, а потом опустился на дно и свил щупальца в спиральки.

— Мне кажется, или он выглядит довольным? — спросил Барнс, разглядывая осьминога, которого некоторое время уже сам кормил, но не испытывал к нему адской любви. И теперь, глядя на сияющий взгляд Франсуа, который тот переводил с осьминога на него, проникался к головоногому симпатией. Раз он делал Франсуа счастливым, Барнс его уже за это готов был полюбить.

— Мне тоже так кажется, — сказал Франсуа.

Алекс тем временем в очередной раз обполз аквариум, засовывая щупальца под камни, присасываясь к стенкам и подтягиваясь на щупальцах.

— Он такой милый, — улыбнулся Франсуа.

— Ты сейчас тоже очень милый, — Барнс приобнял Франсуа, поцеловав в висок. — Не забудь пообедать. А вечером, если захочешь, я перетащу Алекса в гостиную, чтобы ты мог на него залипать с полным комфортом. Или мне сюда диван купить?

— Слушай, и то, и то муторно, — сказал Франсуа. — Может, просто кресло сюда перетащим из гостиной?

— Тогда уж из спальни, — решил Барнс, оно там все равно никому не нужно. — Только, если я тебе здесь кресло поставлю, то больше тебя не увижу, тебя пожрет Алекс.

Барнс заржал и пошел за креслом. Ему было хорошо от того, что он смог так обрадовать своего мужчину. Конечно, у них была масса поводов для радости просто потому, что они были вместе, но Барнс подозревал, что Франсуа даже мечтать боялся об осьминоге, потому что мечта была бы несбыточная.