Цена соли (ЛП) - Хайсмит Патриция - Страница 41

Они вошли в побеленный известью магазин рядом с рестораном. Внутри их встретил вкусный запах копченой ветчины, смешанный с ароматом древесного дыма и специй.

— Давай выберем что-то, что не придется готовить, — сказала Кэрол, заглядывая в морозильную витрину. — Дайте нам вот этого, — проговорила она, обращаясь к молодому человеку в шапке-ушанке.

Тереза вспомнила, как они стояли в кулинарии с миссис Робичек, и как та покупала тоненькие ломтики салями и ливерной колбасы. Объявление на стене гласило, что доставка осуществляется в любую точку, и она подумала, а не послать ли миссис Робичек одну из больших колбас в оболочке, и представила удовольствие на лице миссис Робичек, когда та дрожащими руками откроет посылку и обнаружит там колбасу. Но стоит ли это в итоге делать, задумалась Тереза, совершать жест, который, возможно, вызван чистой жалостью или чувством вины или каким-то присущим ей извращенным чувством? Тереза нахмурилась, словно барахтаясь в море, без направления, без чувства тяжести, и единственное, что она знала — то, что она не может доверять собственным побуждениям.

— Тереза…

Тереза обернулась, и красота Кэрол ошеломила, поразила ее, как мимолетный образ крылатой богини победы, Ники Самофракийской. Кэрол спрашивала ее мнения — стоит ли им купить целый окорок.

Молодой человек двинул свертки по прилавку и взял у Кэрол двадцатидолларовую купюру. А Тереза подумала о том, как миссис Робичек в тот вечер робко подтолкнула через прилавок свой одинокий доллар и четвертак.

— Тебе еще что-то приглянулось? — спросила Кэрол.

— Я подумала, что должна послать что-нибудь одному человеку. Женщине, которая работает в магазине. Она бедная, и однажды она меня пригласила на ужин.

Кэрол взяла сдачу.

— Что за женщина?

— На самом деле я не хочу ей ничего посылать, — Терезе вдруг захотелось поскорее уйти.

Кэрол нахмурилась сквозь сигаретный дым.

— Сделай это.

— Не хочу. Пойдем, Кэрол.

Словно снова вернулся тот самый кошмар, в котором она не могла вырваться от нее.

— Нет, отправь, — сказала Кэрол. — Закрой дверь и отправь ей что-то.

Тереза закрыла дверь, выбрала одну из шестидолларовых колбас и написала на карточке: «С приветом из Пенсильвании. Надеюсь, этого хватит на несколько воскресных завтраков. С любовью — Тереза Беливет».

Позже, в машине, Кэрол спросила ее о миссис Робичек, и Тереза ответила, как и всегда, лаконично и с невольной и абсолютной честностью, о которой она потом всегда жалела. Миссис Робичек и мир, в котором она жила, так отличался от мира Кэрол, что Тереза с таким же успехом могла описывать другой животный вид, какую-то уродливую тварь, обитавшую на другой планете. Кэрол никак не комментировала рассказ, только задавала и задавала ей вопросы, пока они ехали. Она ничего не сказала и тогда, когда уже не о чем было спрашивать, но напряженное, задумчивое выражение не сходило с ее лица, даже когда они завели разговор о другом. Тереза прижала большие пальцы к ладоням и сжала кулаки. Ну почему миссис Робичек преследовала ее? А теперь она вывалила это на Кэрол и не может забрать свои слова назад.

— Пожалуйста, не упоминай ее снова, хорошо, Кэрол? Обещай мне.

КЭРОЛ, ВОРЧА ОТ ХОЛОДА, босиком засеменила в душ, что располагался в углу. Ногти на ее ногах были накрашены красным лаком, а голубая пижама была ей слишком велика.

— Это ты виновата в том, что так широко открыла окно, — отметила Тереза.

Кэрол задернула шторки душа, и Тереза услышала, как резким потоком зашумела вода.

— Ах, как божественно горячо! — воскликнула Кэрол. — Лучше, чем вчера.

Это был роскошный домик для туристов — с толстым ковром и полным набором удобств — от запечатанных в целлофан тапочек до телевидения.

Тереза сидела на своей кровати, в халате, и разглядывала атлас дорог, измеряя расстояние растопыренными пальцами. Полторы пяди примерно равнялись дню пути, но только теоретически, потому что на самом деле они столько не проезжали.

— Мы сегодня уже должны были проехать весь Огайо, — сказала Тереза.

— Огайо. Известен своими реками, резиной и надежными железными дорогами. Слева от нас знаменитый подъемный мост Чилликоте, где двадцать восемь гуронов однажды перебили сто … идиотов.

Тереза рассмеялась.

— И где однажды останавливались на привал Льюис и Кларк[16], — добавила Кэрол. — Думаю, сегодня я надену слаксы. Можешь посмотреть, они в том чемодане или нет? Если нет, придется плестись к машине. Не те, которые светлые, а темно-синие габардиновые.

Тереза подошла к большому чемодану Кэрол, стоявшему в ногах кровати. В нем было полно свитеров, белья и туфель, и не было никаких слаксов. Она увидела, что из сложенного свитера торчит какая-то никелированная трубка и вытащила свитер из чемодана. Он был тяжелым. Она развернула его и вздрогнула так, что чуть его не выронила. Там был пистолет с белой рукояткой.

— Что, нету? — спросила Кэрол.

— Нет, — Тереза снова завернула пистолет и положила все назад так, как оно лежало раньше.

— Дорогая, я забыла захватить полотенце. Думаю, оно на стуле.

Тереза взяла его и отнесла ей. Она нервничала, когда вложила полотенце в протянутую руку Кэрол, и от неловкости перевела взгляд с лица Кэрол на ее обнаженную грудь и ниже, и, уже отворачиваясь, увидела быстро промелькнувшее в глазах Кэрол удивление. Тереза крепко зажмурилась и медленно пошла к кровати, видя на фоне прикрытых век отображение обнаженного тела Кэрол.

Тереза приняла душ и, когда она оттуда вышла, Кэрол стояла у зеркала, почти полностью одетая.

— Что с тобой? — спросила Кэрол.

— Ничего.

Кэрол повернулась к ней, причесывая чуть потемневшие, влажные после душа волосы. Ее губы были яркими от свежего слоя помады, и между ними была зажата сигарета.

— Ты понимаешь, сколько раз в день ты вынуждаешь меня задавать этот вопрос? — спросила она. — Тебе не кажется, что это немного неделикатно?

За завтраком Тереза спросила:

— Зачем ты взяла с собой пистолет, Кэрол?

— О. Так вот что тебя беспокоит. Это пистолет Харджа, и его он тоже забыл, — тон Кэрол был небрежным. — Я подумала, что будет лучше взять его с собой, нежели оставить.

— Он заряжен?

— Да, заряжен. Хардж получил разрешение на него, потому что однажды к нам забрался грабитель.

— Ты умеешь им пользоваться?

Кэрол ей улыбнулась.

— Я не Энни Оукли[17], но выстрелить из него смогу. Полагаю, это тебя и беспокоит, да? Не думаю, что придется им воспользоваться.

Тереза больше ничего об этом не сказала. Но стоило ей об этом вспомнить, и она начинала тревожиться. Она задумалась о пистолете следующим вечером, когда носильщик тяжело бухнул чемодан на тротуар. Она забеспокоилась, а не может ли пистолет когда-нибудь выстрелить сам от подобного толчка.

Они отдали распечатать несколько фотографий, которые сделали в Огайо, и поскольку их могли доставить только на следующее утро, они провели долгий вечер и ночь в городке под названием Дифайенс[18]. Весь вечер они бродили по улицам, разглядывали витрины магазинов, проходили по тихим жилым кварталам, где в гостиных домов виднелся свет, а сами дома выглядели уютно и безопасно, как птичьи гнездышки. Тереза переживала, что Кэрол заскучает от бесцельных прогулок, но именно Кэрол предложила пройтись еще на квартал дальше и подняться на вершину холма, чтобы посмотреть, что там с той стороны. Кэрол рассказывала о себе и Хардже. Тереза попыталась одним словом подытожить, что же разделило Кэрол и Харджа, но почти сразу же отбросила такие слова как скука, обида, безразличие. Кэрол рассказала ей, как однажды Хардж взял с собой Ринди на рыбалку и не выходил на связь несколько дней. Это было сделано в отместку за то, что Кэрол отказалась провести отпуск с Харджем и его семьей в их летнем доме в Массачусетсе. Их упрямство было обоюдным. И это был не первый случай.