Жмурки с любовью (СИ) - Герр Ольга - Страница 32

— Жены и наложницы императора. За ними стоят его дети.

Детей был целый выводок – синеглазые и каштановолосые отпрыски разных возрастов. И это притом, что жены отличались внешне. Были даже экзотические – с миндалевидным разрезом глаз и смуглой кожей, и блондинки имелись, и брюнетки. Но дети все как один походили на императора. Сильная, видать, кровь.

— Сколько их? — поразился Рейн.

— Жен или детей?

— И тех, и других.

— Все давно сбились со счета. Император берет в жены исключительно невинных девушек, а после того, как жена рожает ребенка, он уже не притрагивается к ней и женится на другой.

— Почему?

— Да кто ж разберет его вкусы, — пожала плечами Верда. — Нравится ему так. А, может, не любит рожавших. Не возбуждают они его.

— А мать госпожи тоже здесь?

— Нет, — при упоминании Эль Верда потеряла интерес к разговору. — Она давно умерла.

Рейн больше не приставал с вопросами, зато сделал выводы: Гай и Эль единокровные брат и сестра. Раз император не касался женщины, родившей ребенка, значит матери у них разные.

Император изъявил желание пообщаться с детьми. Те выстроились в шеренгу. Длинная получилась цепочка. Младшему было года четыре, старший почти ровесник Эль. Император обошел строй, каждому вручив конфету из чаши, что нес раб. А потом проследил за тем, чтобы дети съели угощение.

Все умолкли, музыка стихла. Эль конфету не дали, как и Андрию. В чем тут подвох стало ясно, когда Клеон объявил, что одна из конфет отравлена, и он сам не знает какая. Ему, как и всем, любопытно, кому та досталась.

По залу пролетел вздох. Несколько матерей упали в обморок. Рабы едва успели их подхватить, не дав свалиться на пол. Дети стояли ни живы, ни мертвы.

— Пора проредить строй моих отпрысков, — усмехнулся император. — А то что-то их многовато.

Прошла минута, другая. Император разочаровано вздохнул:

— Похоже, в этот раз конфета никому не досталась. Ну, ничего, как-нибудь повторим.

Он приказал рабам убрать чашу со сладостями до следующего раза.

Верда шепнула Рейну:

— Теперь понял, почему его прозвали Багряным?

Рейн кивнул. Говорить он был не в состоянии.

Император отвлекся на другое развлечение, и все вздохнули с облегчением, но настороженность по-прежнему витала в воздухе. А ну как выдумает еще что-нибудь в том же духе? И ведь не возразишь. Это в таких условиях росла Эльмидала? И Гай с Андрием тоже. Как они с ума не сошли и остались людьми? Впрочем, кто-то остался, а кто-то нет, вспомнил Рейн старшего наследника. Вот уж кто копия папочки.

— Какая встреча, — к нему приближался вольный, подравший его Эль. Рейн уже знал, что это верховный жрец Квист. — Подойди, надо поговорить.

Рейн, оглянувшись на госпожу, шагнул к Квисту.

— Что ты делаешь? — жрец был бордовый от злости. Как бы удар не хватил.

— Служу моей госпоже, благородный, — ответил он смиренно, а про себя посмеиваясь. — Разве не ради этого вы подарили меня?

Жрец замялся, но, видимо, пришел к выводу, что невольнику все равно никто не поверит, и заговорил откровенно:

— Я тебя подарил, выродок, чтобы ты девчонку прикончил. Или забыл, что такое свобода? Пообтесали тебя годы рабства?

Врезать бы ему, да кругом жандармы. Вмиг скрутят. Еще и госпожу виноватой объявят.

— Слушай сюда, — жрец наклонился к Рейну. — Если расправишься с девчонкой, лично позабочусь о том, чтобы ты покинул острова целым и невредимым. Снова будешь свободным человеком. Подумай, я слов на ветер не бросаю. Если сказал, сделаю.

Заманчиво, ох как заманчиво. Аж под ложечкой засосало, так хотелось согласиться. Рейн нашел взглядом Эль. Убить ее проще простого. Она сама поможет, еще и спасибо скажет. Только рука не поднимется. Не в силах он причинить ей вред.

— Благодарю за щедрое предложение, благородный, но я не смею его принять, — поклонился Рейн.

— Цену набиваешь?

— Что вы, просто отказываюсь.

— Ах ты, — жрец занес руку для удара, но его сбил девичий голос.

— В чем дело, отец? — к ним подошла девчонка лет тринадцати. Внешне вылитый агнец – губки бантиком, кудри светлых волос, только глаза злобно блестели, выдавая истинную сущность. — Что тебе сделал этот невольник? Отпусти его, пусть возвращается к своей госпоже.

Жрец сомневался, жевал губы, но, в конце концов, кивнул. Проваливай, мол. Рейн с радостью подчинился.

Тантала – дочь жреца – следила за рабом. Едва он отошел на безопасное расстояние, она произнесла:

— Судя по всему, раб отказался убить свою госпожу.

Жрец мрачно кивнул.

— А чего ты ожидал? — фыркнула Тантала. — Я тебе сразу сказала – ничего не выйдет. Посмотри на нее. Да не так, — она раздраженно махнула рукой, — посмотри, как мужчина, если еще помнишь, каково это. Богиней абы кого не избирают. Только самая прекрасная дочь Иллари достойна стать ее воплощением.

В голосе девушки звучала неприкрытая зависть. Она бы собственными руками придушила соперницу, не будь наказание за убийство Богини столь суровым.

— Естественно, раб не устоял. Любой бы на его месте пал к ногам Богини.

— А нам-то что делать, дочь? — спросил жрец. — Пока она жива, тебе не стать воплощением Богини. А время идет. Еще год и будет поздно.

— Используем слабость раба против него. Он хочет Богиню. Это ясно как день. Ни один мужчина не способен долго сопротивляться страсти. Тут одно из двух – либо она уступит его желанию, либо он возьмет свое без спроса. Нам подходят оба варианта. Подожди немного, и казнишь их за прелюбодеяние.

— И в кого ты у меня такая умная, дочь? — улыбнулся жрец.

Танталу подмывало ответить, что уж точно не в него, но она вовремя прикусила язычок.

— В тебя, отец, больше не в кого, — произнесла покорно.

Мужчиной надо уметь управлять, даже если он твой отец. Эльмидале ужасно не хватает этого умения. Будь оно у нее, завоевала бы весь мир. Впрочем, может ей мир ни к чему. Зато Тантале пригодится.

Глава 20. Гость

Марика не видела следователя несколько дней. Было впору испытывать облегчение, но она лишь сильнее нервничала. Ощущение, что потеряно нечто важное, подтачивало изнутри, как вода точит камень – медленно, но верно. Марика списывала это на страх перед следующим шагом Дарквинна. Недаром он затаился. Наверняка придумывает очередную каверзу.

Но сегодня ей было некогда думать о солнечном. Они с Саби готовились к вечеру во дворце. По слухам туда пригласили всю городскую верхушку, а это возможность завести нужные знакомства. Повод важный – день возвращения императора из нежизни, проще говоря, день рождения.

— Ты слышала, — Саби скрывалась за горой нарядов, вываленных из шкафа, — следователь тоже будет.

Марика застонала. Вот уж кого она не желала видеть.

— А еще я позаботилась о приглашении для девчонки, в которой подозревают дишканди, — сказала Саби. — Лучшего места и времени, чтобы ее подставить, не придумать.

— У тебя есть план?

— А то, — напарница выглянула из-за платьев, самодовольно улыбаясь. — Мы подбросим ей флакон с противоядием. У кого еще он может быть, как не у дишканди? Следователь найдет флакон и арестует девчонку. Ты будешь вне подозрений.

— С какой стати следователь будет ее обыскивать? — насторожилась Марика.

— Это предоставь мне. Твоя задача подкинуть ей в сумочку флакон.

— А если следователь применит к Инге соприкосновение ладоней? Он узнает о ней всю правду.

— Он не посмеет нарушить закон, — отмахнулась Саби. — Защищать его – работа следователя.

Спорить с Саби не было ни сил, ни желания, и Марика покорно спрятала флакон в потайной карман на поясе. Флакон был крохотным, с фалангу пальца. Противоядия для разового приема требовалось чуть-чуть, буквально капля. Как и яда для отравления.

Во дворец ехали в нанятом по случаю экипаже. Уже за пару кварталов слышалась музыка вперемешку со смехом, а здание издалека напоминало огромный пылающий костер, так много было света внутри и снаружи. Дворец как маяк корабли притягивал гостей.