Черный Отряд (Десять поверженных) - Кук Глен Чарльз - Страница 18

– Надо чем-то порадовать полковника.

– Если ты ищешь неприятности, то ты их найдешь. Вспомни, кому он служит.

– Но еще хуже, Костоправ, позволить кому-либо нанести Отряду удар и уйти безнаказанным. Даже Хромому.

– В таком случае ты взваливаешь на свои плечи ответственность за политику весьма высокого уровня, разве не так? – Впрочем, я не мог с ним не согласиться. Поражение на поле боя допустимо, но тут совсем другое дело – это имперская политика. Всех следует предупредить, что если нас в нее втянут, то сами же пожалеют. Нужно преподать этот урок и Хромому, и Душелову.

– Как по-твоему, какие могут возникнуть последствия? – спросил я.

– Будут долго топать ногами и вопить. Но, полагаю, с нами мало что смогут сделать. Послушай, Костоправ, в любом случае это не твоя забота. Тебе платят, чтобы ты зашивал наших парней. – Он задумчиво посмотрел на Корни. – Думаю, чем меньше останется свидетелей, тем лучше. Хромой не станет поднимать шум, если не сумеет ничего доказать. Эй, Одноглазый! Поговори-ка еще со своим ручным мятежником. У меня появилась одна хитрая идея, а он, возможно, станет для нас ключиком.

Одноглазый налил последнюю миску супа. Щеки тех раненых, кто успел его съесть, уже порозовели. Ильмо перестал грызть ногти и спросил владельца конюшни, буравя его взглядом:

– Корни, ты слышал когда-нибудь о полковнике Зуаде?

Корни напрягся и лишнюю секунду помедлил с ответом.

– Вроде бы нет.

– Странно. Думал, ты его знаешь. Это тот самый человек, которого называют левой рукой Хромого. В любом случае, Круг пойдет на что угодно, лишь бы его сцапать. Что думаешь?

– Я ничего не знаю о Круге, Ильмо. – Корни взглянул куда-то поверх крыш. – Ты хочешь сказать, что человек, который сидит сейчас в забегаловке на Унылой, и есть Зуад?

– Я этого вовсе не говорил, – усмехнулся Ильмо. – Разве тебе такое показалось, Костоправ?

– Конечно, нет. С какой стати Зуаду сейчас околачиваться в паршивом борделе в Весле? Хромой по уши завяз в неприятностях на востоке, и ему сейчас позарез нужна любая помощь.

– Видишь, Корни? Но послушай меня. Возможно, я знаю, где Круг сможет отыскать полковника. Сейчас он для Отряда – враг. С другой стороны, мы для Круга тоже не друзья. Но тут чисто деловое предложение, никакой вражды. Вот я и думаю, не сумеем ли мы обменять услугу на услугу. Может, кто-нибудь из важных мятежников сможет заглянуть в ту дыру на Унылой улице и намекнуть владельцам, что, по его мнению, им не следует опасаться тех парней. Понял, куда я клоню? Полковник Зуад может попасть в руки Круга еще тепленьким.

У Корни был вид человека, понимающего, что его загнали в ловушку.

Он был хорошим шпионом, когда мы не имели повода его опасаться. Для нас он был просто стариной Корни, приветливым владельцем конюшни, которому мы платили чуточку больше, чем полагалось, и о котором говорили не больше и не меньше, чем о прочих, не принадлежащих к Отряду. Он ничего не боялся и был просто самим собой, не притворяясь.

– Ты меня неправильно понял, Ильмо. Честно. Я никогда не вмешивался в политику. Мне все равно – что Госпожа, что Белые. Лошадям нужны стойло и корм, кто бы на них ни ездил.

– Тут ты, пожалуй, прав. Извини за подозрительность. – Ильмо подмигнул Одноглазому.

– Те, кого ты ищешь, Ильмо, сейчас в «Амадоре». Я бы на твоем месте поскорее туда отправился, пока никто им не передал, что вы в городе. А я, пожалуй, начну наводить здесь порядок.

– Мы не торопимся, Корни. Но если тебе нужно что-то сделать – валяй.

Корни посмотрел на нас, потом приблизился на несколько шагов к остаткам своей конюшни и вновь обвел нас взглядом. Ильмо посмотрел на него равнодушно. Одноглазый поднял левую переднюю ногу у своей лошади и проверил копыто. Корни нырнул в развалины конюшни.

– Ты как, Одноглазый? – спросил Ильмо.

– Иду за ним по пятам. На цыпочках.

– Не упускай его из виду, – ухмыльнулся Ильмо. – А ты, Костоправ, все записывай. Я хочу знать, кому он передаст весточку. И кому ее передадут дальше. Мы ему сказали такое, что разлетится по городу быстрее эха от хлопка в ладоши.

– Можешь считать Зуада покойником с той минуты, когда Ворон назвал его имя, – сказал я Одноглазому. – А может, еще с той минуты, когда он что-то сделал еще давным-давно.

Одноглазый хмыкнул и сбросил карту. Леденец сдал. Одноглазый выругался.

– Я не могу с ними играть, Костоправ. Они жульничают.

По улице галопом промчался Ильмо, остановил коня и спешился.

– Они уже окружают бордель. У тебя есть что-нибудь для меня, Одноглазый?

Список оказался до разочарования коротким. Я протянул его Ильмо. Он выругался, плюнул и снова выругался, потом поддал ногой доски, которые мы приспособили вместо карточного стола.

– Займитесь делом, бездельники!

Одноглазый едва не вспыхнул, но сдержался.

– Они не допускают ошибок, Ильмо, и прикрывают свои задницы. Корни слишком долго общался с нами, и ему не доверяют.

Ильмо закружил вокруг нас, топая сапогами и жарко дыша.

– Ладно. Запасной план номер один. Мы следим за Зуадом. Узнаем, куда они его спрячут, когда схватят. Потом отбиваем его в тот момент, когда он готов расколоться, приканчиваем всех собравшихся в том месте мятежников, потом начинаем охоту на тех, кто в списке.

– А ты, я вижу, решил извлечь из всей этой истории выгоду, – заметил я.

– Еще как решил. Как Ворон?

– Похоже, выкарабкается. С инфекцией я справился, и Одноглазый говорит, что он начал выздоравливать.

– Хм. Одноглазый, мне нужны имена мятежников. Много имен.

– Да, босс. – Одноглазый подобострастно отдал честь. Едва Ильмо отвернулся, рука Одноглазого изобразила непристойный жест.

– Сдвинь лучше доски, Пузо, – предложил я. – Тебе сдавать, Одноглазый.

Тот не ответил, не стал ругаться, досадовать или угрожать превратить меня в тритона. Он застыл, немой, как смерть, прикрыв глаза.

– Ильмо!

Ильмо встал перед Одноглазым и в упор посмотрел ему в глаза, потом щелкнул пальцами у него перед носом. Одноглазый не отреагировал.

– Что с ним, Костоправ?

– Думаю, в том борделе что-то происходит.

Не шелохнувшись, Одноглазый простоял минут десять. Потом его остекленевшие глаза закрылись, и он обмяк, словно мокрая тряпка.

– Что случилось? – рявкнул Ильмо.

– Дай ему хоть прийти в себя! – не выдержал я.

Одноглазый наконец заговорил:

– Мятежники захватили Зуада, но тот успел связаться с Хромым.

– И что?

– Этот хмырь едет ему на помощь.

Ильмо побледнел.

– Сюда? В Весло?

– Угу.

– Вот дерьмо!

Воистину дерьмо. Хромой слыл самым гнусным из всех Взятых.

– Думай быстрее, Ильмо. Он проследит цепочку событий и выйдет на нас… Корни здесь – лишнее звено.

– Одноглазый, отыщи старого пердуна. Блондин, Ступор, Лодырь. У меня для вас есть работенка.

Ильмо проинструктировал их. Лодырь ухмыльнулся и погладил свой кинжал. Кровожадная сволочь.

Я не в силах достоверно описать тревогу, вызванную словами Одноглазого. Мы знали Хромого только по рассказам, но эти рассказы неизменно оказывались мрачными. Мы испугались не на шутку. Покровительство Душелова не могло стать реальной защитой против другого Взятого.

Ильмо толкнул меня в бок:

– Он опять оцепенел.

И точно – Одноглазый застыл, но на сей раз вскоре рухнул и забился в судорогах с пеной у рта.

– Держите его! – приказал я. – Ильмо, дай мне свою дубинку.

На Одноглазого навалились шестеро. Хоть он и коротышка, но заставил их попыхтеть.

– Зачем тебе дубинка?

– Вставлю ему между зубами, чтобы не откусил язык.

Столь зловещих звуков, какие испускал Одноглазый, мне слышать не доводилось, а на полях сражений я наслушался их предостаточно. Раненые способны на такие звуки – поверить невозможно, что человеческое горло может их издавать.

Припадок длился лишь несколько секунд, и после очередного резкого рывка Одноглазый затих, не приходя в сознание.