Когда нельзя отступить (СИ) - Тюрин Виктор Иванович - Страница 13

От ее слов веяло такой ребячьей непосредственностью, что я уже не знал, что думать. Или меня продолжают прокачивать на более высоком психологическом уровне или то, что она сказала, правда. Не зная, как отреагировать на ее слова, я просто сказал, что думал: – Ты своим признанием застала меня врасплох. Совсем запутала. Теперь даже не знаю, что о тебе думать.

– Давай не будем мучиться догадками, а просто пойдем дальше. Я знаю одно место, которое, как мне кажется, должно тебе понравиться. Там и поговорим о твоих детских страхах, а если останется время, то и о сексе.

Ее детская непринужденность в недетских вопросах умиляла меня, но в тоже время заставляла настораживаться. Она интересовалась многими аспектами жизни на Земле, но особенно сильно ее интересовали отношения полов на моей планете. Возникавшее время от времени чувство смущения на поставленные "в лоб" вопросы, мои эмоции, мое неоднозначное отношение к ней, как к женщине, все это вместе перемешавшись, затянуло меня в водоворот непосредственного и живого разговора так быстро, что я не заметил, как мы пришли.

Громадный зал, выдержанный в серебристо-черных тонах, поражал своими размерами. Его своды, казалось, уходят куда-то ввысь, где в легком полумраке, смыкаются на недостижимой глазу высоте. Но главное чудо заключалось в другом: в разбросанных по залу множестве фонтанов и фонтанчиков. Между фонтанами стояли столики, за которыми сидели, тихо беседующие, люди различных возрастов. Здесь не было, ни веселых компаний, ни громкой музыки, ни яркой иллюминации, здесь царствовала тишина, прерываемая только легким шумом падающей воды. Каким образом достигался подобный эффект, я даже не стал спрашивать, а принял как факт.

– Тебе нравиться это место? – тихо спросила Лавиния.

– Нравиться. Очень, – негромко ответил я, боясь нарушить хрустальную тишину вокруг.

– Я здесь бываю редко. Только когда хочу отвлечься от дел, уйти от суеты.

Пройдя в глубину зала, мы устроились в мягких креслах за столиком, у небольшого фонтанчика. Только теперь я понял смысл такого количества фонтанов. Они являлись своеобразными стенками, образуя отдельные кабинеты.

– Здесь есть что-нибудь крепкое? Алкогольное?

– Есть. Я предложу тебе один напиток, на свой страх и риск. Ну, как рискнем? – при этом она лукаво улыбнулась.

– Спрашиваешь! Конечно, рискнем.

Жидкость, налитая в бокал, оказалась прозрачной как слеза.

– На вид – водка. Если она и на вкус такая же…

Встретив ее непонимающий взгляд, объяснил: – Водка – это крепкий алкогольный напиток на Земле. Пробуем. За тебя, Лави!

Я взял невесомый, играющий на своих гранях разноцветными искорками, бокал и одним махом вытянул его содержимое. Потом осторожно поставил его на столик. Не успел я завершить свое движение, как мне показалось, что алкоголь почти мгновенно наполнил каждую клеточку мое-го тела огнем. Тут же затухнув, он словно очистил меня, возродив вновь, вызвав при этом удивительную легкость души и тела. Только крепость роднила его с водкой, а в остальном, вкусом, ароматом и ощущениями, он являл собой просто божественный напиток.

"Да – а, вот это вещь! – подумал я и тут же спросил: – Как вы называете этот напиток?

Сидевшая напротив меня Лавиния, бросила на меня новый лукавый взгляд: – Дар небес.

– Воистину, название соответствует этому напитку, – сказал я, прислушиваясь к приятной теплой волне, накрывшей меня целиком. – А откуда оно появилось?

Эта ночь оказалась безумной сказкой для нас двоих. Успокоились мы только на рассвете, когда по комнате робко прокрался первый бледно-желтый луч.

– Ты не спишь, малыш? – прошептал я и наклонился, чтобы поцеловать ее, но она прикоснулась кончиками пальцев к моим губам. Подержала их какое-то мгновение, потом скользнула рукой вдоль моей шеи к груди, обвела твердое углубление между ребер.

– Мне нравится, когда ты меня так зовешь. А это что, шрам?

– Шрам.

– Откуда?

– Брал одного бандита, а тот… – начал я говорить и тут же оборвал себя, потому что понял, описание моего подвига для нее в лучшем случае будет звучать дико, а в худшем,… даже лучше не думать. Только я собрался перевести все в шутку, как увидел ее глаза, полные жадного и одновременно настороженного любопытства. Меня оценивали, сравнивали, изучали. Сознание захлестнула холодная ярость. Первым моим порывом было выматерить ее и выгнать в шею, но, зажав всего себя в кулак, заставил успокоиться: – Не проявляй дикость, Влад. Может она того и хочет".

Не успел я прийти в себя, как ее взгляд изменился, глаза стали сонными и ласковыми. Пока я пытался сообразить, как мне вести себя дальше, она, потянулась мягко и изящно, как кошечка, игриво сказав при этом: – А знаешь, что? Давай, лучше, немного поспим, а то ты просто замучил меня этой ночью. А потом, позже, ты мне все-все расскажешь. Хорошо, милый?

Поцеловав меня в висок, тут же вытянулась вдоль меня, тесно прижавшись ко мне своим жарким телом. Спустя некоторое время мне начало казаться, что подобного взгляда вообще не было. Просто воображение разыгралось. Попытка проанализировать случившееся закончилась тем, что я просто уснул.

Утро нового дня началось с сообщения: – Инфорслужба отеля. Вам вызов.

Открыв глаза, тут же бросил взгляд рядом с собой. Только смятая подушка, да отброшенное в сторону легкое, почти невесомое одеяло. Я был один.

– Давай.

– Влад, здравствуй! – раздался в номере голос Лавинии. – Получены новые данные по Медее. Нужно обработать их до нашего отбытия. Отъезд завтра, в одиннадцать дня. Станция "Медея". Постарайся не опоздать.

Только успел открыть рот, как связь отключилась. После пары минут размышлений на тему женской логики, я пришел к выводу, что у землянок и у террянок одна прародительница – Ева, после чего поплелся в ванную, приводить себя в порядок.

Здание станции перехода мне не надо было искать. Тот, кто видел его хоть однажды, запомнит на всю жизнь. Огромный шар серебристого цвета мерцал и переливался на солнце, как гигантская жемчужина. Похожие друг на друга, как капли воды, они строились с таким расчетом, что любое разумное существо должно запомнить навсегда, это – станция нуль – перехода. Единственное, что их отличало, то это символы, означавшие мир, к которому вел тот или иной пространственный туннель.

Некоторое время стоял перед входом, рассматривая висевший над куполом символ Медеи – два скрещенных клинка на фоне чего-то красного.

"То ли закат, то ли пожар. Или флаг. Хотя… могут быть красные горы. Главное изобразить, а там, у кого, на что фантазии хватит. Японский городовой! Время. Надо идти".

Подходя к воротам станции, я забеспокоился, вдруг мне долго придется искать свою группу среди многочисленных туристов, но, войдя внутрь, понял, что мои страхи оказались надуманными. На громадной площади я насчитал не более двух десятков медеян, а также несколько, разбросанных по всему залу, групп туристов, общей численностью не более сорока – пятидесяти человек. Между ними сновали юркие автоматы – бары, предлагая напитки и легкую закуску.

Встреча с группой была обставлена не хуже любого дипломатического приема, где искренность с лицемерием ходят под руку. Впрочем, непринужденность поведения террян меня немало поразила, особенно после того "теплого" приема, оказанного мне, в Центре. Но только я начал отвечать на многочисленные вопросы о моих впечатлениях, как под потолком зала прозвучал громкий мелодичный звук, чем-то похожий на удар гонга, после чего последовало сообщение: – Планета Медея! Проход открыт!

В то же мгновение ушли в стену створки ворот, выполненные в виде арки, с эмблемой Медеи по центру. Все присутствующие в зале, аборигены и туристы, тут же потянулись к открывшемуся проходу. Я уже знал процедуру перехода, таким же путем попав на Терру. Коридор идет до самой камеры перехода, представлявшей собой диск – площадку, являющую собой точку перехода. Становишься на нее, и бац – ты в другом мире! Так оно и случилось, обыденно и просто. Пройдя через диск – площадку, я вышел в такой же зал, но уже расположенной на Медее. Абсолютно ничего не ощутив, пока не вышел на свежий воздух.