Красный Треугольник - Чиж Антон - Страница 8

Вынув пультик, он навел его в окно и отправил сигнал. Ответное пиканье «бомбы» услышать было невозможно, но мигающая кнопка подтвердила: сигнализация работает успешно. Значит, машина Федора на месте. Не без мстительного удовольствия Тимур подумал, что приятель наказал себя, поменявшись одеждой. Может, бедняге, даже пришлось спуститься в метро, ничего, пусть помучается, будет наукой.

От этих мыслей настроение резко пошло вверх. Откинув страхи, Тимур не мог понять, с чего это его переклинило: уже два года крепче коньяка ничего не употреблял.

– Пришлец лютый месреза отпустил! – вдруг заорали где-то за крышами.

Тимуру не было дела до местных странностей, пора на работу. Наверное, уже восьмой час, только и успеть встать под душ и переодеться.

Крик разлетался по дворам и закоулкам завода все дальше.

И тут в нижнюю челюсть Тимура словно всадили гвоздь, садистски провернув раз-другой. Тимур застонал и схватился за больное место. Недолеченный зуб мстил за ночевку на холоде, принявшись зудеть и напоминать о том, как ему плохо. Чтобы дотерпеть до дома, требовалось немедленное тепло. Тимур стянул шарф Федора, после трех попыток замотал челюсть, но вместе с головой: получился шерстяной хиджаб. На улице так не походишь, любой патрульный заставит вывернуть карманы, но до машины добраться – сойдет. Не обращая внимания на капризы зуба, Тимур покинул ночное убежище в отличном настроении.

В темноте он не мог вчера увидеть, куда именно спрятался, но теперь, осмотрев дворик между цехами, нашел все те же следы разрухи, высаженные окна и раздробленный кирпич. Выход вел через полукруглую каменную арку, на которую опирался меньший корпус.

– Тимур! – позвал негромкий голос.

Он не испугался, а удивленно осмотрелся – кто может звать его в пустом дворе, может, Федор объявился? Живых среди каменных развалов не замечалось. Не слуховая же галлюцинация, в конце концов.

– Тут я! – опять сообщил невидимка.

Это становилось неприятным. Слишком много дел, чтобы играть в прятки. Тимур, не оглядываясь, отправился к арке.

– Куда, ты? Здесь я!

Один из больших камней зашевелился, открывая довольно худого человека, в летной куртке и очках сварщика на лбу, над которым пышно кустилась кудряво-черная шевелюра. Фокус объяснился просто – незнакомец прикрылся плащом под узор камней, искусство маскировки, не более.

Присмотревшись, Тимур не смог понять: знаком этот тип или нет. Может, где-то встречались? Рядового бомжа тот явно превосходил.

– Куда делся, тебя все ищут, – тревожно-громко прошептал курчавый.

– Ищут меня?

– Чингиз разослал всех, уж думали, Темнец тебя достал, тогда совсем плохо, глас что-то странное доносит, дескать, пришлец какой-то лютый явился, да и вообще, пока тебя не было, ситуация резко ухудшилась. Чингиз сказал, что надо очень, понимаешь – очень, торопиться, все тебя ждут, а тебя нет… А я Чингизу говорю, наверное, он след учуял, решил выждать Ночь, давай, говорю, утром покараулю, он любил, говорю, раньше в цеху Полетов схорониться, там-то тебя искать бесполезняк, понимаю, так я на выходе решил побыть. Чингиз разрешил. И вот ты тут, молодец, а что, плащ не нашел?

Выслушав торопливый бред, Тимур решил виду не показывать: скорее всего обитают тут не только бомжи, но и сумасшедшие, клиники закрыли, вот они и подались сюда, среди руин веселее. Оставалось неясно, откуда ненормальный знает его.

– Где выход? – спросил Тимур и дружелюбно улыбнулся.

Шизик, кажется, обиделся:

– Ты что, проверяешь меня? Это же я, Мик!

– Так, где выход?

Тип с нежным имечком «Мик» и ростом под два метра надул губы и пробурчал:

– Ищем всегда, отыщем с победой. Теперь доволен?

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Тимур, убедившись в правильном диагнозе: совсем идиот. – Пойду я, дел много, всего тебе доброго.

– Пойдешь? – удивился Мик до такой степени, что даже рот открыл. – Куда пойдешь? Ты, Тимур, наверное от перехода утомился. Вот-вот… Я не обижаюсь… Давай рюкзак, помогу донести.

Зуб опять прихватил, и Тимур плотнее затянул шарф на челюсти. Хуже было другое: в бреде субъекта появилась еле уловимая логика. И от этого стало тревожно, словно смутное подозрение, не дородившись мыслью, выползало из глубин, неуверенно царапая. Тимур решился попробовать его на прочность:

– Рюкзак остался у Федора.

– Да ты что? – Мик хлопнул себя по ляжкам. – Весь рюкзак?! Вот уж беда так беда. Все, пропали. Что Чингиз скажет? Даже не знаю… Столько надежд… Как это случилось?

– Я его не нашел, – сказал Тимур уклончиво.

– То есть хочешь сказать?.. – Мик закрыл рот ладошкой, словно страшась исторгнуть кощунство. – Ты прошел… А проводник…

Тимур изобразил неопределенный жест.

– И рюкзак с ним?

– Скорее всего.

– Ну вот, пришла беда, откуда не ждали. Что теперь делать?

Тимур не знал ответа не только для Мика, но и для себя.

– Как говорит Батый: слезы лить – только воду изводить. – Мик запахнул плащ, растворившись в кирпичной среде, голова его, как в балаганном фокусе, повисла в воздухе. – Я в цех, обрадую Чингиза. Ты дуй следом, надо решать, что делать. Пусть Чингиз голову ломает.

Накинув капюшон, Мик снова стал совершенно невидимым и стремительно выскочил в арку.

Одна малоприятная подробность прояснилась наверняка: Федор зачем-то якшался с этим сумасшедшим и, судя по всему, с целой бандой психов, везя им рюкзак, набитый какими-то очень ценными вещами. Может, таблетками? И топор приготовил, чтобы не скучали без дела. Допустим, это имело какое-то разумное объяснение. Но для чего понадобилось втягивать его, Тимура? Взял бы сам, да и привез в любое время, а то выдумал целую историю про выгодного поставщика. Нет, про это не выдумал, откат мирно почивал в кармане рядом с контрактом. Тогда зачем Федьке понадобилось тащить рюкзак?

Ругнув себя, что тратит драгоценное время на всякую чушь, Тимур направился к арке. Но как только вступил под свод, откуда ни возьмись, под ноги метнулась тень и замерла, подставив спину в рабском поклоне.

– Пришлец лютый, помилуй! – На Тимура почтительно уставилась мордочка с ярко-голубыми белками глаз. Этот смахивал до неприличия на вчерашнего любителя колбасы, угощенного кирпичом, и, кажется, странное слово «пришлец» перепоясанный бомж обращал именно к нему. Других адресатов не имелось.

– Как ты сказал? – переспросил Тимур.

– Пришлец лютый, дозволь поведать?

И этот идиот. Не будет же нормальный бродяга бухаться на колени и носить вьетнамки осенью.

– Чего надо? – неласково спросил Тимур.

– Место тебе назначено, – важным тоном ответил синеглазый.

– Вали отсюда, пока цел…

– Не серчай, пришлец лютый! – Бомжара с размаху хлопнулся лбом об асфальт. – Честь большая, тебя просят. Прислан дорогу указать.

– И кто же меня хочет видеть?

– Честь большая, не гневайся.

Парень с опаской посматривал снизу вверх, отчего его худая мордочка вытянулась в щучий оскал. Угостить бы посланца в челюсть ногой и отправиться своей дорогой, но любопытство часто берет верх над разумом, захотелось узнать, кто же приглашает на встречу. Серым утром чувство опасности притупилось и не давало о себе знать, а скрытый шокер прибавлял храбрости.

– За мной следуй, пришлец. Изволишь?

– Хрен с тобой. Но потом покажешь ближайший выход. Усек?

– Как изволишь, пришлец.

– Эй, что за дурацкий «пришлец»?

– Так ведь ты пришлец и есть… как же иначе.

– Меня называют Тимур.

Провожатый вздрогнул, спрятал на груди трясущуюся лапку и, выпучив синие зенки, проблеял:

– Не серчай, не признал, послали меня.

– Нужен ты мне больно. Самого как звать?

– Лизнецы мы. – В голосе его послышалось что-то вроде гордости. – Разве Тимур не знает?

– Кого и куда ты лизнец, это твое личное дело. Звать-то так? Имя свое помнишь?

– Лизнецы мы…

Тимур пожалел, что начал прения с умалишенным. Переступил через согбенную спину и предоставил лизнецу обогнать его, указывая курс. Чудик в резиновой безрукавке забежал вперед и, согнувшись, указал ручками, куда гостю следовало добропожаловать. Во рту у парня появилась продолговатая трубочка черного вещества, которую тот жевал, причмокивая. Тимура уже ничего не удивляло, даже если бы этот жалкий тип разделся догола и полез на стену.