Кайноzой - Лукьяненко Сергей - Страница 2

Даже то, что сейчас женщина застыла, держа у открытого рта вилку с кусочком жареной свинины из котелка, её не портило.

– Уэээ! – протянул курсант уже бодрее, с воодушевлением. Лицо его мелко задёргалось, руки затряслись. У свежих восставших очень плохо с моторикой.

Нет, это не было глупой шуткой.

Это был восставший.

Пару часов назад, на перроне, он смотрел бы на эту женщину с совсем другим вожделением.

А теперь она для него была всего лишь живой пищей, к которой его неудержимо тянуло. С секунды на секунду восставший ускорится и метнётся к жертве…

Я выдернул из скрытых под пиджаком ножен короткое мачете «Голок» – и рубанул бывшего курсанта по плечу.

– Эээээ! – заворчал восставший, поворачиваясь ко мне. Из глубокого разреза медленно сочилась, пропитывая темно-синюю форму, густая кровь. Движения курсанта убыстрились, заметно лишь для тренированного взгляда – но у меня он очень тренированный. Через мгновение восставший перейдёт в стадию охоты. Как-то удивительно быстро!

Вот тогда я и ударил второй раз, снося ему голову.

Рыжая женщина вскрикнула, когда тело тяжело упало к её ногам. Я заглянул в тамбур – там никого не было, захлопнул дверь, обернулся.

Все посетители вагона-ресторана смотрели на меня. Колёса стучали, женщина кричала, а так – было тихо.

– Кваzи! – крикнул я. – Есть кваzи на территории?

Молчание.

Рыжеволосая перестала кричать. Быстро собралась, молодец.

– Кваzи! – ещё раз позвал я.

Тишина.

Да я и сам прекрасно помнил, что ни одного кваzи в вагоне-ресторане не встретил. Ну что за незадача – поезд идёт в Питер, в их столицу, и никого из разумных мертвяков рядом нет!

Мой недавний собеседник внезапно поднялся и с возмущением выкрикнул:

– Вы убийца! Вы убийца и садист!

– Почему? – удивился я, косясь через мутное дверное стекло в тамбур.

– Восставших надо арестовывать! Их нельзя мучать! Вы специально вначале порезали парня, я видел!

– Да, – признал я. – Специально. В надежде, что это всё-таки глупая шутка и передо мной человек… Эй, Володя, оружие есть?

Бармен полез рукой под стойку и вытащил здоровенный нож. Дверь, ведущая на кухню, приоткрылась, высунулся повар – дядька постарше и покрепче. У него в руках был внушительный тесак. Ну, хоть что-то.

– Я иду в шестой вагон, – сказал я. – Кому по пути – можем прогуляться.

– В случае появления восставших положено изолировать вагоны друг от друга путём закрытия межвагонных переходов, сообщить о происшествии машинисту и начальнику поезда, после чего ждать помощи! – отчеканил бармен.

– Молодец! – сказал я одобрительно. – Вот так и действуй! А я пойду. Желающие присоединиться есть? Желающих присоединиться…

– Пожалуй, воспользуюсь вашим предложением, – сказала рыжеволосая женщина и встала из-за стола. Платье заструилось вдоль её тела.

Я с сомнением окинул её взглядом – с головы до ног. К голове у меня претензий не было. К ногам тоже, но вот туфли…

Женщина сбросила туфли, оставшись в коротких белых носках, потом приподняла платье и кивнула мне:

– Режьте. По колено. Можно чуть выше.

– Да ничего себе! – воскликнул я с восхищением. Оттянул подол – блин, настоящий шёлк, небось платье стоит, как крыло от самолёта. И аккуратно начал вспарывать платье лезвием мачете, предварительно вытерев его о брючину несчастного курсанта.

– Он сумасшедший! – воскликнул мой недолгий сосед по столу. – Нет, ну вы посмотрите, посмотрите, он сумасшедший, он опасен! Где он взял мачете? Ты где взял мачете, признавайся!

– На «скорой помощи» работал, украл у умирающего пациента, – ответил я. Кивнул женщине: – Пошли?

– Сейчас. – Она стоптала отрезанную половину платья, перешагнула, подошла к бармену Володе. Взяла из его рук рюмку – когда налить-то успел и кому? Себе, наверное… Выпила залпом. Потом взяла из его рук нож – бармен не пытался спорить, и, покачивая бёдрами, пошла ко мне между столиками.

Мысленно я ей поаплодировал.

А потом открыл дверь и вышел в тамбур.

Вагон выглядел мирно, как и положено честному купейному вагону на маршруте Москва – Санкт-Петербург. Традиционная ковровая дорожка на полу, приглушённый свет плафонов.

Людей не было видно. Ни живых, ни мёртвых. Вагон слегка потряхивало на стыках рельс, но шёл поезд очень мягко.

– Вам в какой вагон? – спросил я свою спутницу. – Кстати, я Денис. Денис Симонов.

– В пятый, – ответила она. – Меня зовут… зовут Александра. Александра Фадеева.

– Да ну, правда что ли… – пробормотал я, глядя вдоль коридора. – Как вы полагаете, товарищ Саша, он был один?

– Я полагаю, что мне надо в пятый вагон, – ответила она. – И быстро.

– Сын, дочь? – спросил я.

– Дочь и муж. Он собирался её уложить и подойти.

– Понятненько, – сказал я. – Держитесь за мной.

И аккуратно подёргал дверь последнего купе. Та приоткрылась – совсем на чуть-чуть, видимо пассажиры уже закрылись на ночь. Я заглянул в щель.

– Ну? – спросила Александра нервно.

Вначале мне показалось, что лежащие на полках курсанты спят. Торчали из-под простыней руки-ноги, позвякивала на столе ложечка в стакане – привычный, умиротворяющий звук поездов.

Потом я увидел, что высовывающаяся к самой двери голая стопа подёргивается. Равномерно, будто настраиваясь на какой-то беззвучный ритм. Сжались-разжались пальцы. Напряглись крепкие молодые мускулы.

– Плохо всё, – сказал я, прикрывая дверь. – Очень плохо. Идёмте.

– Мертвы? – спросила Александра, быстро идя за мной.

– Восстают.

Я заглянул в ещё одну неплотно закрытую дверь. Один курсант лежал на полу – видимо, упал с верхней полки. Голова у него была вывернута, шея сломана – но тело подёргивалось, потихоньку выправляя повреждения.

– Как? – спросила Александра. – Почему?

– Не знаю, – ответил я. – Видел их на вокзале, бодрые были ребята. Боюсь, моряки чем-то траванулись. Знаете, Саша, я всегда опасался есть шаурму на вокзалах…

– Красивые были ребята, – тихо ответила Александра.

Мы тихо шли по вагону – пока не обнаружили открытое купе. Отсюда, похоже, и вышел незадачливый посетитель ресторана.

Трое его товарищей были внутри.

Один восставал – по телу волнами пробегала дрожь, он уже пробовал поднять голову. Второй стоял на четвереньках. Третий пытался выйти в коридор, но с координацией пока было плохо, его заносило вправо, и он бился головой о косяк. При нашем появлении несчастный издал мычащий звук и в очередной раз приложился лицом.

– Этого не может быть, – сказал я. С силой толкнул восставшего в грудь – тот, взмахивая руками, попятился, наткнулся на стоящего на четвереньках товарища, упал, присев на столик. Полупустая банка консервированных грибов со стуком упала со столика на пол.

– Чего не может? – спросила Александра.

– Все разом восстают! Период поднятия у каждого индивидуальный, кто-то быстро, а кто-то и денёк должен полежать…

Я захлопнул дверь купе. Решил:

– Значит, так. Сейчас мы идём в свои вагоны. Предупреждаем проводников. Катастрофы не случилось, все восставшие, кроме одного, пока здесь. Вагон изолируем, в Питере кваzи возьмут кадавров под контроль. Правильно? Головы пока постараемся не рубить.

Рыжая женщина кивнула, зачарованно глядя на меня. Спросила:

– Так вы когда-то работали на «скорой помощи»?

– Разве я похож на врача?

Женщина нервно засмеялась, пробормотала едва слышно какую-то ерунду:

– Ну, может, мальчик, или в… улке…

– В переулке? Я на доктора не похож и в подворотне, и посреди проспекта, – ответил я.

От нервов многие начинают заговариваться. Я легонько подтолкнул женщину, и мы вышли из вагона мертвецов. По пути я подёргал дверь, за которой было купе проводника, но того, похоже, на месте не было.

Почему-то я и мысли не допускал, что в следующем вагоне мы увидим такую же картину. Если бы смерть была способна выплеснуться за пределы одного вагона – что-то случилось бы и в ресторане, а ведь там никто не умер.