Москва – город проклятых (СИ) - Кротков Антон Павлович - Страница 12

Уже давно пришло время завтрака, а «кормушка» для подачи еды всё не открывалась. Хотя было слышно, как по коридору уже минут двадцать гремит колёсами тележка, на которой с пищеблока привозят огромные кастрюли с утренней кашей. Зычный голос «баландера», доставившего еду с кухни, громко оповещал соседей о том, что на завтрак сегодня перловка и какао. Их же охрана всё время кормила обещаниями, что мол ещё потерпите и до вас очередь дойдёт. А потом «вертухаи» и вовсе перестали реагировать на возмущённые крики и стук в дверь. Прошло ещё два с половиной часа, в соседних камерах давно поели, а о них будто забыли! Только время от времени открывался дверной глазок.

Все в камере были злые ещё и от того, что неожиданно оборвалась всякая связь с волей: мобильная связь, Интернет — всё перестало работать как-то разом и вдруг.

Оставшись, как и все без завтрака, Стас открыл свою сумку, собираясь хотя бы попить чайку с печеньем. И тут выяснилось, что какая-то крыса обчистила его.

Неподалёку расположился Шныра со своими шестёрками. Они тоже чаёвничали. И похоже там преспокойненько поедали его передачу! Но как это доказать?! Обратиться к «Монаху» с жалобой на беспредельщиков? Или рискнуть самому призвать к ответу ворюг? Легат не знал, как поступить. В последний раз ему приходилось так жестко «проходить прописку» лет пятнадцать назад, в первый год армейской службы. Потом, на первом курсе военного училища, он уже был в авторитете: большинство курсантов были вчерашними школьниками, а он единственный — дембель, поэтому сразу был назначен старшиной роты…Так что отвык он чувствовать себя бесправным салагой. А его ещё и провоцировали, подталкивали либо безоговорочно подчиниться местным порядкам, признать себя подчинённым ничтожеством, стоящим в местной иерархии чуть выше «петухов». Либо идти на открытый конфликт с ворами.

Неожиданно дверь камеры отворилась, но оказалось, что это прибыл не безнадёжно запоздавший завтрак. В коридоре толпилась целая делегация в составе начальника тюрьмы, нескольких его заместителей, главного врача тюремной больницы и ещё каких-то работников заведения. Все они с каким-то опасливым любопытством разглядывали обитателей «хаты», словно находились в зоопарке перед вольером с семейством горилл. При этом никто даже не перешагнул через порог. Штатские и «погоны» о чём-то вполголоса совещались между собой.

Наконец, озадаченным сидельцам велели выйти в коридор и взять с собой все личные вещи. Их выстроили вдоль стены, и врач с ассистентом тщательно осмотрели каждого. Было объявлено, что их переводят в другую камеру. Это было сказано без объяснений, как приказ. Начальник тюрьмы только пообещал «переселенцам» компенсировать пропущенный завтрак двойной порцией мяса на обед.

— Ещё жалобы есть? — строго спросил начальник, коренастый невысокого роста мужик в звании подполковника с мясистым красным лицом. Простецкий на вид, честный, и вероятно не очень далёкий служака, — таким он показался Легату.

— Почему свидания и передачи отменили, начальник? — дерзко выкрикнул вор по прозвищу «Абрек», сухой, темнолицый, весь исполосованный шрамами парень с примесью азиатской крови.

Полковник дал необходимые разъяснения, что из-за беспорядков в одной из тюрем Москвы, во всех следственных изоляторах города временно вводится карантинный режим. И добавил скорее с сочувствием, чем со злорадством или злым упрёком:

— Так что благодарите своих корешей… Но обещаю, как только карантин закончится, — свидания и передачи будут немедленно возобновлены.

Начальник тюрьмы терпеливо отвечал и на другие вопросы заключённых. Ровный взгляд его переходил с одного лица на другое, лишь на одном задержался с прищуром, хотя ничего особенного в нём не было — обычное мужское лицо, как у них в «органах» принято говорить «без особых примет», разве что нос немного толстоват и искривлён в переносице, видать был сломан. И взгляд у парня упрямый и многозначительный. Подполковник поспешил виновато отвести глаза. Что поделаешь, он тоже человек и порой должен совершать постыдные поступки. И всё же не хотел бы он когда-нибудь сам оказаться на месте этого парня…

Едва заселились в новую камеру, как принесли горячий обед. Начальство не обмануло — мяса в супе было вдвое больше обычного. Понемногу общий накал озлобленности и раздражения стал снижаться. По соседству с Легатом даже послышались весёлые прибаутки и добродушный смех.

Стас тоже не был исключением: тарелка дымящихся щей, от которой шёл аппетитный мясной дух, обещание скорого свидания с женой немного подняли ему настроение. Казалось, жизнь понемногу налаживается и всё ещё может как-то утрястись.

Сзади Легата окликнул парнишка, которому он прошлой ночью уступил свою шконку. Стас обернулся на зов, в это время второй подручный Шныры будто случайно, проходя мимо, грубо задел его и опрокинул миску с супом. Всё было разыграно, как по нотам! Обед капитана оказался на полу и вроде как никто не виноват. Исполнитель, пряча ухмылку, извинился, и гоголем направился к своим. И ни слова сочувствия от окружающих не прозвучало. Напротив, многих происшествие позабавило.

— А ты с пола слижи свою баланду, чтоб добро не пропадало, — посоветовал кто-то под смешки остальных. — И поторопись, а то петушки это сделают за тебя, им не западло.

Стас перехватил ироничный взгляд пожилого смотрящего камеры, который и не думал вмешиваться. В выражении морщинистого лица старого «законника» ясно читалось, что даже сделай пострадавший «предъяву», — честного разбора всё равно не будет. «Ты мент, а ментов у нас не любят, и жить тебе, легавый, всё равно тут не дадут» — будто говорил ему «Монах»…

Вокруг проголодавшийся народ с аппетитом прихлёбывая и чавкая уплетал свои законные пайки, и только отверженный одиночка глотал слюну и сжимал кулаки от ощущения бессилия: все его боевые навыки и опыт тут бесполезны, не может же он в одиночку передушить большинство обитателей этого гадюшника! Оставалось лишь терпеть и ждать ужина.

К счастью, пытку скрасил неожиданный вызов к адвокату.

Едва открылась дверь в комнату для свиданий с адвокатом, как Стас мгновенно догадался, что дела его за эти три дня лучше не стали, скорее наоборот: на молодого защитника больно было смотреть. Почти не поднимая на него глаз, юноша уныло признался Стасу, что обжаловать несправедливое решения судьи о помещении его в обычную тюрьму, пока не удалось — вышестоящая инстанция отказала. Свою негативную роль в этом решении сыграло ещё и то обстоятельство, что родное полицейское начальство фактически открестилось от «вляпавшегося в грязную историю» капитана, заявив, что не намерено его выгораживать и потому не станет выдавать на него положительную характеристику до окончания служебного расследования.

Вывалив на Стаса дурные вести, адвокат драматически замолчал. Виновато понурив голову, он вероятно ожидал заслуженных упрёков в свой адрес. Но капитан решил его не добивать, ведь парень старался, и не его вина, что так всё скверно складывается.

— Тебя как зовут то? — переходя на дружеское «ты», поинтересовался Стас.

— Саша, — поднял на него удивлённые глаза адвокат, и, спохватившись, поправился: — Александр Князев.

— Шурик, значит — немного покровительственно улыбнулся юноше 32-летний мужчина, и с усталой задушевностью в хриплом голосе посоветовал:

— Да не переживай ты так, Сашок.

— Ну как же, вы ведь тут!.. — вспыхнул начинающий юрист.

— Ничего, как-нибудь… — заверил с неунывающим видом Стас, хотя у самого на душе кошки скребли. Единственное о чём попросил адвоката — похлопотать насчёт свиданья с женой.

— Да, да, я всё делаю! — заверил парень.

Стас продиктовал номер телефона своей Нины и велел передать жене, чтобы она не беспокоилась, так как у него всё в порядке, и что передачу от неё он получил и очень доволен.