Там, где нет тебя (СИ) - Снежная Александра - Страница 30
- Предыдущая
- 30/92
- Следующая
— Это мой тренер, — пояснил Влад.
— Сэм Стюард, — представился мужчина, галантно поцеловав растерявшейся Ане руку.
— Анна Закревская.
— Аня моя соседка и друг, — неожиданно поведал Вольский, и Аня удивленно покосилась на него, мучительно вспоминая, когда это она успела записаться к нему в друзья.
— Что-то случилось? — Сэм прозорливо указал взглядом на перебинтованную ногу Ани.
— Подвернула на пробежке, — Влад покрутил головой по сторонам, словно кого-то искал. — А Аркадий Павлович уже приехал?
— Он у себя, позвать?
— Не надо, — Вольский стремительно направился в сторону широкого коридора.
— Влад, тренировка на сегодня отменяется? — бросил в его спину Сэм.
— Переносится, — не оборачиваясь, ответил Вольский. — Скажи, пусть никто не расходится.
Ане вдруг стало ужасно неловко от осознания того, что из-за нее Владу пришлось отложить все свои дела, и что столько людей вынуждены ждать его в то время, как он носится с ней будто с писаной торбой.
— Зачем ты возишься со мной? — тихо спросила она.
Влад замер, вонзившись в нее своим лучисто-серым взглядом, мягко скользнул по её лицу, уголки губ дрогнули в теплой улыбке, и ответ Вольского совершенно обескуражил Аню:
— Кто-то же должен это делать.
Аня хотела что-то возразить, но вдруг поняла, что все слова застряли в горле и стали какими-то совершенно неважными и ненужными. Этот мужчина каждый раз совершал какие-то алогичные поступки, заставляя её теряться и путаться в собственной, четко выстроенной линии поведения с посторонними людьми. Ну, вот зачем он это сказал? Вот так, безусловно: "кто-то должен это делать". И Вольский, не задумываясь ни на секунду, не стал спрашивать разрешения, ходить вокруг нее кругами, охать или ахать, он просто это сделал — подставил свое плечо. Простая человеческая забота. Такая подкупающе-дезориентирующая.
Сто лет до нее никому не было дела. Она, как сказочная принцесса, жила заточенной в высокой башне своего одиночества, и никто ни разу не пришел ей на помощь. Не важно, что она никому не позволяла переступать за запретную черту своей жизни, но ведь никто настойчиво и не пытался. А этот… Этот не утруждал себя демагогией вроде "позвольте вам помочь". Этот делал то, что считал нужным и правильным, не заморачиваясь извечным сомнением — а стоит ли? Могла ли она осуждать его за это? Да нет, как раз именно эти качества в мужчине она уважала больше всего — способность в трудный момент правильно оценить ситуацию, принять верное решение и переложить всю тяжесть последствий на свои плечи. Таким был её Андрей.
— Аркадий Павлович, я вам пациентку принес, — голос Вольского выдернул Аню из навалившейся, как морок, отстраненности, а затем её осторожно посадили на кушетку.
Врачом оказался довольно молодой мужчина, круглолицый, улыбчивый и подтянутый. Осмотрев Анину ногу, он сделал заключение, что у нее легкое растяжение. Затем достал из холодильника какую-то чудодейственную мазь собственного приготовления, подробно написал на бумажке, какие процедуры следует делать дома, посоветовал больше отдыхать и обнадежил, что через пару дней все пройдет.
— Я могу теперь, наконец, попасть на работу? — тяжело вздохнула Аня, когда Вольский выволок её из бизнес-центра и, усадив в свою машину, завел мотор. — Или у тебя в планах опять показать меня очередному специалисту? Кому на этот раз?
Если честно, то она уже перестала чему-либо удивляться, и сопротивляться тоже. Смирилась с неизбежным. Этот человек все равно все сделает по-своему. И самое смешное, что и делает-то он все вроде правильно. Дойти до поселка с больной ногой — точно не дошла бы. Отнес. Спасибо Вольскому! До города, опять же, не доехала бы. Довез. Спасибо Вольскому! К врачу так или иначе пришлось бы записываться на прием. Осмотрели без проволочек и очереди. Спасибо Вольскому! Куда ни глянь — везде Вольский. Прямо наказание какое-то. А может, и не наказание…
Влад весело рассмеялся, глядя в хмурое, насупившееся Анино лицо.
…И смех у него тоже какой-то правильный — низкий, с хрипотцой. Как фагот. Можно слушать бесконечно. О чем это я!?
— К специалистам я тебя возить не буду, — отсмеявшись, сообщил Влад. — Палычу я доверяю. А вот домой вместо работы отвез бы, но ты меня тогда без завтрака оставишь. Я по твоему лицу вижу.
— Что ты по моему лицу видишь? — насторожилась Аня.
— Что ты прибить меня хочешь, — задорно поведал Влад.
— С чего ты взял? — желание треснуть его у Ани периодически, конечно, возникало, но почему-то так же быстро исчезало, стоило Владу широко и искренне улыбнуться.
— Я боксер, — хмыкнул Вольский, — меня регулярно хотят прибить. Я это выражение лица знаю, как никто другой. Правда, некоторые еще обещали отбить мне голову, переломать кости и сделать из меня котлету.
— Как я их понимаю, — покосилась на него Аня.
Влад застыл, на долю секунды нахмурившись, а затем стал так заразительно смеяться, что она не удержалась и стала смеяться в ответ. Их голоса переплелись, заполнив салон машины звонкой мелодией легкого веселья. На душе вдруг стало тепло и воздушно, словно её окутал влажный морской бриз, и пенистая волна, шумно накатив, ласково пощекотала ноги. Как же давно она не смеялась вот так — беззаботно и весело.
И даже когда он выносил её из машины и нес в помещение дома моды, она все еще улыбалась. И было плевать на летний зной, на перебинтованную ногу, на то, что утро не задалось, и на то, что все прохожие зеваки на них глазели, и на охранника, вытаращившего глаза при их появлении, и еще на кучу всяких мелочей. Здесь и сейчас — ей просто было хорошо. Легко, спокойно, безмятежно-свободно, как в детстве.
Приподнятое настроение лопнуло, как мыльный пузырь, вернувшись в неприглядную реальность, едва Влад вошел с ней на руках в её кабинет, и сидящие по кругу коллеги не уставились на них, как на крокодилов, убежавших из зоопарка.
— Всем доброе утро! — не обращая внимания на вытянутые лица, поздоровался Вольский. — Ты помнишь, что тебе врач сказал? На ногу поменьше нагрузки, — обратился он уже к Ане, усаживая её в кресло.
— Помню, — натянуто процедила она, отталкиваясь руками от стола и отъезжая креслом подальше от склонившегося над ней Влада.
Сплетен она не любила. На дух не переносила. А после её эпохального появления у Вольского на руках, вместо того, что бы работать, все теперь только и будут делать, что перемывать ей кости.
— Господа, берегите свою начальницу, — весело заявил Влад, покидая помещение, и Аня уткнулась в документы, не зная, куда спрятать глаза от недоуменно-вопрошающих взглядов сотрудников.
— А-а?.. — Лена удивленно уставилась на закрывшиеся за спиной Вольского двери, так и не закрыв рот.
— Да! — Аня хлопнула со всей дури папкой с эскизами по столу. — Это был Вольский! Еще есть вопросы?
— Опять совершенно случайно? — глупо моргнув, зачем-то поинтересовалась Лида Алексеевна.
— Да! Представьте себе! Случайно! — неожиданно разозлившись, резко выпалила Аня. — И вас это не касается. Лида Алексеевна, что у нас со сметой по Нью-Йорку?
В зале образовалась натянутая тишина, потом присутствующие суетливо зашуршали бумагами, стараясь избегать смотреть на впервые за все годы, что её знают, разгневавшуюся начальницу.
В этот самый миг открылись двери, и вошедший охранник, держащий в вытянутой руке Анину сумочку, радостно изрек:
— Владислав Викторович передал. Вы у него в машине оставили.
Аня прикрыла лицо руками, а затем бессильно уронила голову на стопку документов.
…Черт бы побрал этого Вольского. И откуда он взялся на мою голову?..
Он
Влад сел в автомобиль и впервые за все утро, наконец, облегченно выдохнул.
…Кажется, ничего не испортил… Господи, спасибо!
Расстегнув на рубахе верхние пуговицы, он откинулся на сиденье, закрыл глаза и рассмеялся, вспоминая восхитительно-сумасшедшее утро.
Так быстро он не бегал даже в юности. Да какое там в юности! С таким результатом можно было смело на чемпионат мира по легкой атлетике отправляться. Расстояние в пятьсот метров от Аниного до своего дома он пробежал за минуту семь секунд. Егор, стоявший на крыльце в тот момент, когда он влетел во двор, с перепугу облился кофе, как только увидел, что Влад на бегу стягивает с себя футболку, сбрасывает кроссовки и развязывает штаны. А уж скорости, с которой Влад мылся и одевался, позавидовали бы даже армейские салабоны. Хорошо, что хоть побрился перед пробежкой, опасаясь напугать Аню своей колючей мордой.
- Предыдущая
- 30/92
- Следующая