Там, где нет тебя (СИ) - Снежная Александра - Страница 60

Закончив разговор с тренером, Влад поднялся наверх, привычно остановившись у её дверей. Он знал, что она спит. Он любил смотреть на неё спящую. Приходил и украдкой смотрел. Блуждал взглядом по тонкому профилю, нежным губам, ресницам, черным веером лежащим на её щеках, колечкам волос, рассыпавшимся по подушке. В такие мгновенья она была его. Вся. И он мечтал… Мечтал, как будет просыпаться рядом, целуя её любимое лицо, гибкие руки сводящие его с ума, а потом любить… пронзительно, страстно, нежно, растворяясь в ней, становясь с ней единым и неразделимым целым.

Бесшумно приоткрыв дверь, Влад испуганно уставился на пустующую кровать. Пробежавшись взглядом по комнате, он обнаружил Аню стоявшую к нему спиной у шкафа. Осторожно, чтобы не напугать женщину он двинулся ей навстречу почему-то ощущая необъяснимую гнетущую тревогу поселившуюся внутри. Что-то напрягало его в сгорбившейся и хрупкой позе Ани, и когда заглянув ей через плечо, он обнаружил в её руках проклятую газетную вырезку, которую он выкинул в мусорку еще в Австрии, у него словно что-то оборвалось внутри.

— Какого?.. — Влад развернув Аню, раздраженно выдернул у нее из рук газету. — Где ты взяла эту гадость?

Аня не успела отреагировать на выпад Влада, и теперь с суеверным ужасом смотрела на трепещущую осиновым листом в его широких ладонях вырезку.

— Что ты делаешь? — в ужасе прошептала она, когда Влад стал сердито комкать бумагу.

— Собираюсь выбросить дрянь, которой ты себя все время мучаешь, — мрачно и решительно произнес Влад.

— Не смей! — Аня дернулась, пытаясь схватить его за руки, но он стремительно повернулся к ней спиной, блокируя мощным плечом её неловкую попытку дотянуться до проклятой газеты, с каким-то изощренно-злорадным удовольствием разрывая её на части. Секунда и…

Мелкие серо-белые клочки легкими хлопьями осыпались на пол.

— Давно надо было это сделать, — зло бросил Влад, повернулся лицом к ошеломленной Ане и, сделав короткий шаг, сгреб её в свои объятья.

Она в ярости оттолкнула его от себя, с силой ударяя ладонями по его тяжело вздымающейся груди.

— Ты… Ты что наделал? Ты что наделал!? Да как ты мог? Как ты посмел? Убирайся… не хочу тебя видеть… ненавижу.

— Отлично! Да! Вот так! Давай, Аня! — распалился Влад, ярко сверкая глазами. — Молодчина! Выплесни хоть раз все, что у тебя там накопилось. Скажи еще, что ненавидишь. Ударь меня… выползай из своей чертовой скорлупы.

Анна внезапно перестала дубасить Влада, беззащитно уставившись на него своими невозможно-огромными глазищами, а потом безвольно опустила руки, медленно отступая к спасительной опоре стены.

— Уходи, — безжизненно проронила она, кусая дрожащие губы, выстраивая между ними новую преграду вместо разрушенной.

Но Влад не собирался останавливаться на полпути. Ему надоело. Где-то там, за толстыми стенками уютной ракушки, трусливой улиткой пряталась другая Аня, и он намеревался выволочь её за шкирку наружу, во что бы то ни стало.

— Ударь меня, накричи, сделай хоть раз что-то безумное, неправильное, не свойственное тебе. Покажи, что ты живая… Ну же, — грозно выдохнул он надвигаясь на неё всей своей внушительной мощью.

Она отвернула лицо, пряча от него свои полные слез глаза, и Влад совершил безрассудную попытку, желая растормошить её и вытянуть из пропасти забвения, в которую она бесконечно падала день за днем. Стремительно обхватив руками её хрупкую фигуру, поднял вверх, вдавливая собой в стену, он набросился на нее, как безумец, сминая голодным поцелуем нежные губы.

Воздух вокруг внезапно стал вязким и липким, как густой сироп. Химия их наэлектризованных чувств разлилась в пространстве, подобно морю. её вкус и запах взорвал плотину его самообладания, разлетаясь на атомы, сметая к дьяволу все: совесть, благоразумие, выдержку, пробивая победную брешь в его тяжелой железобетонной броне.

Удар сердца.

Кричащий. Надрывный. Как порванная струна.

Дикий скрежет тормозов в голове — остановись! Но потерявшие контроль чувства несутся по инерции дальше на бешеной скорости.

Время застыло на взлете.

Все…

Сорвался.

Кубарем в обрыв.

её губы как божественная амброзия. её тело как наркотик. Она как разряд тока бьет по оголенным проводам нервов.

Запах… её запах. Как же чертовски хорошо она пахнет!

Безумие.

Чистое безумие.

Жар внутри становится нестерпимым. Она так близко, так до болезненной остроты близко. До умопомрачения. До ломоты во всех мышцах. Он сошел с ума, он рычит и трется об нее, как дикое животное, покрывая поцелуями лицо. Губы. Глаза. Лоб. И снова губы.

Теплая…

Такая теплая в его руках, такая живая, такая женственная, трепетно-родная, словно вылепленная творцом только для него. Грудь, так уютно и правильно помещающаяся в его ладони, губы, созданные только для того, чтобы их целовать всю жизнь. И эта одуряющая линия шеи, этот умопомрачительный изгиб хрупких плеч. Как мог терпеть так долго? Как мог быть без нее?

Невозможная…

Раствориться. Забыться. Потеряться в ней и никогда не желать найти дорогу обратно. Дышать только одним воздухом с ней. Жить на пике её зашкаливающего пульса…

Хлесткий удар по лицу отрезвляет его опутанный туманом страсти мозг.

— Да, вот так, моя хорошая, ударь меня еще, — хрипит он, подставляя щеку для новой пощечины, задыхаясь от переполняющих его эмоций, желая получить долгожданное облегчение, потому что только её прикосновения способны усмирить нестерпимый зуд желания внутри его тела.

Нет больше смысла врать. Кому!? Себе? Душа обнажена и беззащитна пред ней. Он хочет её. Хочет так сильно, что взял бы прямо здесь, у стенки, разодрав на ней одежду, зацеловав каждый миллиметр её кожи, огладив руками каждую впадинку и выпуклость, а потом, насадив её на себя, входил бы в нее и выходил так медленно и долго, так самозабвенно и нежно, как только смог, пока боль неутоленного желания не перестала бы мучить его болеющее ею тело.

Новый удар наотмашь, наконец, вправляет ему мозги на место.

— Прекрати! Прекрати сейчас же! — кричит она. — Ты зачем?! Зачем ты это сделал? — а вот теперь она вышла из себя. Она в ярости, она злится, она стряхивает с себя все невидимые щиты, за которыми пряталась столько лет, и теперь на него смотрит живая, настоящая Аня, а не призрак, похоронивший себя в склепе горестных воспоминаний. С огромными, ярко сверкающими глазами, зардевшимися румянцем щеками, алыми, припухшими от его поцелуев губами. Аня, которую он любит до безумия.

— Прости… Прости пожалуйста…Аня, прости. Я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел растормошить тебя, вытащить из каменного мешка, в который ты залезла и не хочешь выбираться, — Влад замер, болезненно вглядываясь в Анино лицо.

— А я тебя просила? — она вдруг закричала так зло и громко, что Владу, никогда не знавшему что такое отступать, захотелось впервые в жизни сделать шаг назад. — С чего ты решил, что мне там плохо? Меня все устраивает.

её слова, как скользкие холодные щупальца заползли за шиворот и ледяной изморозью прошлись по позвонкам.

— Ты хоронишь себя заживо, Аня, — Влад порывисто сжал её тонкие плечи, легонько встряхнув.

— Это не твое дело, — каре-зеленые глаза вспыхнули отрешенной яростью. Анины слова полоснули по сердцу лезвием бритвы, задев Влада за живое. Все, что происходило с этой женщиной, теперь было и его делом. Как она может этого не понимать? Неужели не видит, как много она для него значит? Что он не посторонний, не просто случайный прохожий, что она вошла в его жизнь не на день, не на год, а навсегда!

— Мое… это мое дело, — резко бросил Влад, упрямо и жестко тряхнув головой. — Мое! Потому… потому что я люблю тебя! — он вдохнул полной грудью, кажется, сам не веря, что наконец смог это сказать. — Я люблю тебя, Аня.

Признание в любви, которое он выразил женщине впервые в жизни, вырвалось так легко, как выпущенная на волю из клетки птица. Влад затаил дыхание, мучительно наблюдая за быстрой сменой эмоции на Анином лице. Шок и потрясение медленно обращались обнаженной растерянностью, а затем и откровенной паникой.