Там, где нет тебя (СИ) - Снежная Александра - Страница 81

— Прости, — вздохнула она, виновато пожав плечами. — Не обижайся, пожалуйста. Плохой из меня сейчас собеседник. Я… у меня много мыслей… ничего не могу с собой поделать.

— Понимаю, — обронил Али поднимаясь из-за стола. — Я уже ухожу. Не засиживайся долго. Ложись и отдыхай.

— Хорошо, — кивнула Аня, протягивая другу руку для поцелуя, грустно улыбаясь мужчине на прощанье.

Когда за спиной стихли звуки его шагов, Аня поднялась из-за стола и вышла на балкон, шагнув из яркой полосы света в прохладный бархат наплывающей ночи, ласкающей волосы и лицо соленым океанским бризом. Стоя в этой влажной темно-синей тишине она вдруг почувствовала себя ужасно маленькой и одинокой. Песчинкой с океанского дна, прихотью судьбы, увезенной в кармане куда-то далеко от родного берега. Что она здесь делала? Почему опять пошла по пути наименьшего сопротивления, спасаясь бегством и выстраивая вокруг себя новые стены? Потому что слишком долго эти стены были её единственной защитой, обеспечивающей обманчивую безопасность и покой. И это были только её стены. Они были частью её мира — того иллюзорного мира, который она сама для себя построила, трусливо прячась от жизни и сильных чувств. Она сама загнала себя в тупик, отказывая себе в любви и разучившись верить в чувства других. Одиночество проросло в мозг, в душу, в сердце и со временем стало привычным и почти красивым. Пока не пришел ОН…

Он встряхнул её мир, сломал стены, уничтожил преграды, предлагая взамен не обман и не иллюзию, а настоящую защиту, ту, что дает женщине только действительно любящий её мужчина: надежное плечо, верное сердце и сентиментальную нежность, сквозящую в каждом, говорящем больше тысячи слов, взгляде.

Кажется, только сейчас Аня начала понимать, чего столько лет себя лишала. И если бы не Влад, то жила бы так и дальше, не понимая того, что как раз жить-то по-настоящему она и разучилась.

Аня должна была все это сказать Вольскому, и даже если он её прогонит, она все равно скажет ему спасибо, хотя бы за то, что он просто есть.

Проснувшись утром, Аня первым делом попыталась вновь позвонить Владу, и, напоровшись на все тот же ответ робота, что и вчера, впала в совершеннейшее отчаяние. Возможно, Вольский специально заблокировал её номер не желая о ней даже слышать. Оставалось ждать и надеяться только на звонок Али, и то, что ему все же удастся узнать хоть что-то о местонахождении Влада.

Не выдерживая давящего на неё в стенах дома беспросветного уныния, Аня отправилась бродить по берегу, надеясь, что хоть немного сможет успокоиться. Глупые мысли все лезли и лезли в её голову не давая отвлечься. Усевшись на песок, она подтянула к груди колени и, уткнувшись в них подбородком, стала считать волны, пенно накатывающие на берег, в надежде, что это бесполезное занятие, хоть немного притупит терзающую её боль.

Со стороны пирса послышался шум двигателя приближающегося катера, сбив Аню со счета. Она привыкла, что каждое утро на остров привозили воду, продукты, забирали мусор, увозили кого-то из персонала, а поэтому даже не придала значения этому событию.

И только когда краем глаза уловила вдали какое-то движение, нехотя повернула голову чтобы выяснить, что там происходит.

Мир покачнулся, расплываясь перед глазами размытыми контурами и мазками, и в этой мешанине красок, поцелуями солнечной кисти природа рисовала силуэт мужчины.

Он легко шел по песчаному берегу ей навстречу — босой, в шортах, белой футболке, невозможно высокий, невозможно сильный, невозможно красивый, невозможно любимый…

…Что он здесь делает? Как нашел?

Аня хотела встать, но вместо этого лишь бессильно вытянула вперед ноги, словно кто-то вынул из неё жесткий каркас, превратив в бесформенную медузу, растекшуюся на берегу. Сердце застряло где-то в горле, заглушая своим биением гул океана, шум ветра, и шелест приближающихся шагов. Собственное тело, парализованное внезапной реальностью, так некстати предавало Аню. Ни пошевелиться, ни вздохнуть. Только смотреть. Смотреть будто в замедленной съемке, как он, приближаясь, останавливается всего в шаге — таком секундно-коротком, что этот отделяющий тебя от него миг, превращается в изощренную пытку, потому что ты готова ползти, чтобы только дотронуться до стоящего рядом мужчины, но не способна даже пошевелить рукой.

А ей так нужен этот один-единственный шаг… И он снова делает его первым. Садится на песок возле Ани, задумчиво всматриваясь в лазурную даль. Слегка наклонив голову, он вдруг светло улыбается диску солнца оранжевым сердцем бьющимся в голубой бездне небес, а затем огромная ладонь Влада накрывает Анину руку, переплетая её пальцы с его.

Это как удар дефибриллятором, запускающим работу сердца, возвращающим пульс, дыхание, жизнь. Тепло прикосновения Влада, растекается по венам адреналином, ускоряя цепную реакцию Аниной разморозки и, жадно глотнув воздух, она поворачивает к нему лицо, натыкаясь на его солнечно-серый взгляд.

— Как ты здесь оказался?

Он молчит, просто смотрит, впитывая глазами каждую черточку на её лице, лаская их искрящейся теплотой её брови, ресницы, морщинки в углах глаз, губы, тонкие прядки волос, шевелящиеся на ветру. Медленно поднимает руку, еле слышно касаясь большим пальцем скулы, осторожно заправляет за ухо выбившийся локон.

— Не могу без тебя… Совсем не могу, — шепчет он наклоняясь к ней, упираясь головой в её упрямый лоб. — Понимаешь?

Его голос взрывается в пустой голове радужным и фейерверком и Аня, отбрасывая робость и стыд бросается ему на шею, вдыхая как кислород, дурманящий запах любимого мужчины.

— Прости меня, — на выдохе произносит она, прижимаясь к жесткому телу Влада изо всех своих сил, но и их все же недостаточно, чтобы оказать сопротивление рукам Вольского осторожно отлепляющим её от себя.

— За что, родная? — удивленно заглядывает в Анины глаза он, и, кажется, искренне не понимает за что она просит у него прощения.

— За все, — Аню прорывает как плотину и она сбивчиво поясняет: — За то, что поверила глазам, а не сердцу, за то, что усомнилась, за то, что решила, что не нужна тебе больше…

— Глупенькая моя, — губы Влада легко и невесомо порхают по Аниному лицу, посылая по всему телу разряды тока. — Какая же ты у меня глупенькая, Анечка! Да мне никто кроме тебя не нужен!

— Я так виновата… так виновата, — Аня мотает головой, гладя ладошками лицо Влада. — Ты погибнуть мог, а я тебя бросила…

— Ты откуда такую чушь взяла? — Влад целует её руки и немигающий взгляд мужчины тревожно изучает Анино лицо. — Кто тебе это сказал?

— Я все знаю, — категорично настаивает она. — Я читала в газетах…

— Нашла кому верить, — запечатывает её рот поцелуем Влад. — Вечно журналисты слона из мухи раздуют. От снотворного еще никто не умирал!

— Снотворного? — Аня недоверчиво хмурится не понимая кто же врет на самом деле — Влад или газеты.

— Конечно снотворного, — он смотрит на Аню такими честными, широко раскрытыми глазами и ей вновь становится стыдно за то, что посмела сомневаться в нем. — Не вздумай больше забивать себе голову такой ерундой! Ты посмотри на себя — ты худенькая совсем стала. Ты что, голодом себя тут морила? — бархатный баритон Влада почему-то звучит как ласка, а не укор. — Вернемся домой, буду кормить тебя с ложки.

Тихо всхлипнув, Аня начинает улыбаться сквозь набегающие на глаза слезы, так убийственно-приятна эта трогательная забота мужчины о ней.

— Я люблю тебя, — Анин голос срывается на хрип и она тонет в сильных объятиях Влада, как в плещущемся всего метре от них океане.

И так хорошо закрыв глаза сидеть на берегу: не размыкая рук, не произнося слов — просто наслаждаться близостью друг друга и ощущением полной гармонии царящей сейчас внутри и вокруг. Потому что на этой большой земле, нет ничего лучше и прекрасней удивительного чувства любви, переполняющего человеческие сердца, раскрашивающего мир в цвета радуги, делающего его чище, светлее и добрее…

Наверное, этот день Аня запомнит на всю жизнь, потому что именно с него начался новый отсчет иной реальности, той в которой больше не было места слезам, тоске и одиночеству, той, в которой можно было обнявшись, часами бродить с любимым человеком по пустынному пляжу, купаться с ним в теплой воде, дурачась как дети, а потом целуясь и болтая обо всем на свете, валяться на горячем песке, впитывая в себя солнце и соль океана.