Там, где нет тебя (СИ) - Снежная Александра - Страница 84

Влад мягко усмехнулся, с нежностью посмотрев на Аню.

— Договорились. Ты права, я действительно слишком быстро форсирую события. Обещаю сбавить скорость.

— Скорость наверное не надо, — тут же возразила Аня. — Иначе мы ничего не успеем за месяц.

— Ладно, — рассмеялся Вольский. — Спешить будем вместе.

Спешить вместе оказалось невероятно здорово, во-первых, потому что Аня незримо ощущала присутствие и поддержку Влада везде и во всем, а во-вторых, было крайне любопытно наблюдать за тем, как легко и просто Вольский разбирался с любой проблемой, не нервничая, не выходя из себя и не изливая недовольство на окружающих.

— Анюта, не парься, я все решу, — железобетонно заявлял он, стоило Ане заикнуться о том, что она куда-то не успевает или о чем-то не может договориться.

И окруженная этой его спокойной уверенностью, Аня каждый день чувствовала себя рядом с Вольским, как за каменной стеной, заслоняющей её от забот и тревог. А по ночам она засыпала укутанная в его огромное тело и к утру наотрез отказывалась покидать теплый плен его объятий, пока её не будили легкие поцелуи и тихий голос любимого мужчины:

— Просыпайся, солнышко, нас ждут великие дела.

Дел и вправду было великое множество, и чем ближе приближалась дата свадьбы, тем больше их становилось, и это не считая того, что на Аню после модных показов заказы сыпались, как из рога изобилия.

Аня привыкла к тому, что телефон весь день разрывался от бесконечных звонков. По сто раз на день Лера присылала на вайбер фото то свадебного букета, то лимузина, то декора помещения для торжества, и еще тысячу всяких мелочей, требовавших Аниного одобрения или отказа.

Однажды, посреди совещания, в кабинет Ани со словами: «Анечка, деточка, ты должна это попробовать!» нагрянули её мама и мама Влада с кучей пронумерованных пластиковых коробочек, внутри которых были разложены кусочки различных тортов.

Поочередно запихивая в Аню сладкое безобразие, женщины радостно интересовались, какой номер ей понравился больше, пока её не начало тошнить. Положение опять спас Вольский, приехавший отвезти Аню в магазин. Заметив с порога несчастное позеленевшее Анино лицо, он возмущенно прогрохотал:

— А что здесь происходит?

— Дурдом, — трагическим шепотом пожаловалась на родительский беспредел Анин главный бухгалтер.

— Сынок, нам надо, чтобы Аня определилась, какой будем заказывать торт, — обиженно сообщила Елена Сергеевна.

— Ты определилась? — с улыбкой спросил Аню Влад, но она смогла лишь коротко мотнуть головой, боясь пошевелиться, потому что съеденный десерт почему-то упорно лез обратно.

— Понятно, — Влад стремительно снял пальто, подтягивая к себе коробки. — Тут что? — ткнул он ложкой в многослойный кусок торта.

— Здесь начинка состоит из четырех слоев: цитрусовая, манго, малина и кокос, — красочно расписала кулинарный шедевр Надежда Васильевна, — а сверху будет белая глазурь и цветы из марципана…

— Анюта, ты кокосы любишь? — не стал дальше слушать Влад.

Аня вдруг отчетливо ощутила во рту вкус кокоса, и тошнота стала практически невыносимой.

— Не любит, — умозаключил Вольский, заметив, как перекосилось Анино лицо. — Значит, и я не люблю. Где тут у нас еще есть кокосы?

— Здесь и здесь, — растерянно показала на коробки Елена Сергеевна.

— Выбрасываем, — бесцеремонно сгреб их в мусорку Влад. — Тут что?

— Лимонный торт с чернично-творожной начинкой внутри и глазурной ручной росписью снаружи, — потрясенно протянула Анина мама.

— Ань, мы лимоны любим? — поинтересовался Вольский.

Ане живо представилось, как она, откусывая сочную кислую дольку, жует терпко-горькую цедру. Рот моментально наполнился слюной, тошнота отпустила, и съесть лимон захотелось с какой-то маниакальной одержимостью.

— Да, — мгновенно облизала пересохшие губы Аня.

— Ну вот и разобрались, — расплылся в улыбке Вольский. — Мы любим лимоны! Значит, лимонно-черничный нам подходит. Всё? — уставился на мам Влад.

— Всё, — переглянулись между собой женщины.

— Тогда Аню я забираю, — радостно заявил Вольский, подталкивая Аню к выходу. — Мамы, спасибо за торт!

Усаживаясь позже в машину, Аня облегченно выдохнула:

— Ты мой спаситель. Я думала, пытка тортом не закончится. Мне даже плохо стало.

— Может, в аптеку заедем? — обеспокоено поинтересовался Влад.

— Не надо, — отмахнулась Аня. — Лучше давай чай или кофе где-нибудь попьем. С лимоном! — сглотнула она, вновь ощутив острое желание почувствовать во рту кислый вкус цитруса.

— Хоть с апельсином, — согласился Влад. — Все, что пожелаешь, солнышко.

— Апельсинов тоже хочу, — рассмеялась Аня и вдруг осеклась, пораженная внезапной догадкой.

— Что-то случилось? — заметив, что она замолчала, Влад стал настороженно коситься в её сторону.

— Я вспомнила, что забыла отправить эскизы на почтовый ящик одной своей клиентке, — соврала Аня. На самом деле она вспомнила совершенно другое — у неё была недельная задержка. Возможно, это просто был гормональный сбой, связанный с резкими изменениями в её интимной жизни, а возможно…

Аня сцепила пальцы чувствуя, что они стали ледяными. Нужно было купить тест на беременность и проверить свои подозрения, вот только делать это Ане было страшно. Больше всего она боялась не увидеть тех самых двух красных полосок, в гениальной простоте которых скрывалась новая зарождающаяся жизнь.

Он.

До свадьбы оставались всего сутки, и Влада начинало ощутимо потряхивать в преддверии торжества. Позавчера он отвез Аню к родителям, потому что надо было окончательно подогнать по ней платье и подобрать прическу, поэтому второй день все валилось из рук и настроение опустилось ниже некуда. И кто придумал эту глупую традицию забирать невесту из её дома? Какая, по сути, разница? И почему на будущую жену в свадебном платье нельзя смотреть раньше времени? Анахронизм какой-то, ей богу! А если он не может без неё? Не может и не хочет!

Он привык. К хорошему, оказывается, привыкаешь настолько быстро, что это становится такой же нормой твоей жизни, как способность видеть, думать, ходить, дышать и чувствовать. Аня стала для него всем: воздухом, водой, светом, дыханием, и Влад искренне не понимал, как вообще мог жить без неё раньше.

Он ходил по дому и повсюду натыкался на её вещи: тюбики с кремами в ванной комнате, тапочки у кровати, вещи в шкафу, духи и косметику на туалетном столике. Аня была повсюду — в каждой мелочи: в интерьере дома, в лохматой двухметровой елке, которую они вместе выбирали и наряжали, в красивых новогодних гирляндах, развешанных на камине и лестнице, в отутюженных крахмальных рубашках, в забитом продуктами холодильнике, потому что она переживала, чтобы два дня без неё он, не дай бог, не голодал. Но без неё, как ни странно, у вечно голодного Вольского, даже аппетита не было. Это вошло в привычку — просыпаться вместе с ней, вместе готовить завтрак, вместе ехать на работу, вместе возвращаться вечером домой, и спать без любимой Влад тоже не мог. Огромная кровать казалась твердой, холодной и пустой, потому что только присутствие Ани делало её тем уютным семейным ложе, из которого, будь на то воля Вольского, они вообще бы не вылезали.

Влад скучал и звонил Ане едва ли не каждые полчаса, а потом, закрывая глаза, с улыбкой слушал мягкие интонации её голоса. Её голос действовал на него как наркотик. Полный кайф. Слушаешь, и впадаешь в какой-то полусонный транс. Ничего больше не надо. Только она. И Вольский дождаться не мог, когда же закончится этот бесконечный день и начнется новая эра его жизни, с тем самым вожделенным штампом в паспорте, дающим ему право ткнуть в нос любому, кто позарится на его Аню, жесткое и бескомпромиссное: «Моя!».

Такое с ним происходило впервые в жизни. Какая-то совершенно невозможная влюбленность, с болезненно-навязчивым страхом потерять Аню. Владу казалось, что он превратился в панафоба, видящего за каждым углом и поворотом подвох. Он и расставаться поэтому с Аней даже на день боялся, только рядом с ней чувствуя себя уверенно и спокойно. Она наполняла хмурый день светом, холодный — теплом, а унылый — своей неповторимой улыбкой. Ради неё он готов был луну с неба достать, если бы попросила. Но Аня была особенной. Она никогда ничего не просила, равнодушно проходя мимо витрин с шубами, духами и ювелирными украшениями, и Вольскому основательно приходилось ломать голову, размышляя над тем, что бы ей такого подарить.