Делай что должно - Лотош Евгений "Злобный Ых" - Страница 19

Оскальзываясь в волколачьей крови и опираясь на Хлаша, тысячник с трудом добрел до ближайшей телеги и несколько секунд неподвижно стоял, ожидая, пока утихомирится бешено стучащее сердце.

– Хлаш, - тихо сказал он. - Взгляни, пожалуйста, что там с девочкой… и с орком. Похоже, мы им по гроб жизни обязаны. Если бы не они…

Следующие несколько часов отряд отходил после битвы. Ольга так и не пришла в сознание. Ее устроили на телеге, завернув в одеяло и влив в рот укрепляющее зелье из голубой глиняной бутылочки. Остальным же пришлось лечиться, полагаясь лишь на собственный опыт да на указания тролля и орочьего шамана Заграта Тргахи. Последний, казалось, чувствовал себя заметно лучше и, очухавшись, снова терять сознание не собирался.

– Не особенно полагайтесь на нас с Загратом, - чуть виновато пояснил тролль. - Я - боец, не лекарь, могу лишь перевязать рану, а в травах да настоях не разбираюсь и колдовством лечить не умею. Заграт же хоть и колдун, но стихийный, волшба тела ему недоступна. Придется ждать, пока не очнется ваша целительница.

– Или не подойдет обоз, о котором тот маг-наемник упомянул, - проворчал шаман. - Только сдерет тамошний лекарь, если там такой есть, с вас три шкуры не хуже волколаков. Купцы мягкосердием не страдают, обдерут как липку. - Левую руку ему крепко прибинтовали к груди, правой же орк осторожно ощупывал шкуру своего драгоценного волка. Тот повизгивал, но даже позы не менял, глядя на хозяина преданными глазами. - Не рассчитал я, слишком много сил у девчонки взял, моя вина. Ну да к завтрашнему утру оклемается…

Наконец кровь с грехом пополам остановили, раны промыли и перевязали чистым тряпьем. Громобой с Теомиром, как наименее пострадавшие, поковыляли собирать порвавших привязи и разбежавшихся коней. Хлаш отправился к ясеневой роще за кольями. Лошадей пострадало на удивление мало. Лишь Длинногривая валялась на земле с порванным горлом, да Рыжик, тяжеловоз, сломал себе шею, когда бился в оглоблях. Труп коня выпрягли, но оттащить его в сторону сил уже не было. Вскоре вернулись охотники за лошадьми, нескольких они вели в поводу, другие вышколенно сами трусили за ними. Кое-где шкуры животных покрывали царапины, но Телевар, бегло осмотрев их, махнул рукой - мол, заживет до продажи. Учуяв мертвых волколаков, лошади снова начали храпеть и косить глазом, так что пришлось тратить остатки сил на то, чтобы передвинуть обоз вперед на полверсты, под сень небольшой дубовой рощицы. Затем несколько Всадников вернулись на место битвы, где их уже ждал тролль с огромной охапкой ясеневых кольев, и тщательно пригвоздили к земле тела мертвых волколаков.

– Не оживут за ночь-то? - озабоченно осведомился Теомир, пробуя рукой, крепко ли сидит кол. Тело болело, как избитое дубиной, но хотелось сказать что-нибудь умное, взрослое. - Вон какие здоровые…

– Ничего, - сплюнул Телевар кровавую слюну. Кровь из рассеченной губы не унималась, надо было копаться в котомках, искать травы, а целительница до сих пор лежала без сознания. От трупов, пронзенных добрым деревом, поднимался тонкий дымок, отвратительно воняло паленой плотью. - До завтрашнего полудня точно не оживут, а там вороны о них позаботятся. Надо бы знак рядышком вкопать - теперь место долго нехорошим будет. Ну да конь с ним, со знаком, сил никаких нет, на ногах еле стоим… Место неудобное, на ночевку народ здесь не встанет, а днем неопасно. И вообще, собачьи это сказки про оживающую пакость. Поехали отсюда.

На ночь тысячник хотел было выставить двойные посты, но Хлаш отговорил его.

– Не надо, - сказал он. - Волколаки ошиблись, не напав внезапно. Даже днем они могли бы легко разделаться с нами, но понадеялись на легкую победу и проиграли. Во второй раз они нападут внезапно, и тут уже неважно, стоят на часах трое или никого. Нас порвут в клочья прежде, чем мы поймем, что происходит.

– Так что же теперь, не защищаться? - окрысился на него тысячник. - Лапки кверху и ждать, пока нами не поужинают?

– Не придут они больше, - вмешался орк со своей телеги. - Разве ты сам не чувствуешь, вождь?

– Не чувствую чего? - буркнул Телевар, рассерженный, что ему указывают, как поступать.

– Птицы. Ветер. Деревья, - нетерпеливо пояснил орк. - Позволь миру войти в себя, сам поймешь.

И в самом деле, тягостной тишины предыдущих дней не было. Пичуги весело щебетали в дубовых кронах, где-то стрекотала белка, монотонно бубнила под нос кукушка. Свежий ветерок ерошил волосы, пробираясь под одежду, тихо шелестя листьями и постукивая ветвями. Огненный закат раскинулся на полнеба, окрасив багряно-желтыми цветами редкие перистые облака, огромное красное солнце медленно уходило за горизонт. На западе над деревьями уже мерцала Белая звезда, мирно плывущая навстречу заходящей Красной. По травяному ковру степи пробегали легкие волны, и старый тысячник внезапно почувствовал странное умиротворение. Все дурные предчувствия минувших суток растаяли в этом великолепии, и Телевар махнул рукой.

– Ладно, уговорили. Обычные посты, по двое. - Он критически окинул взглядом потрепанных обозников. - Да-а… Кореш, освобождаешься от дежурства, от твоей покалеченной руки все равно проку мало. Броша, Чеготар - первая смена, Перевой с Теомиром - вторая, Любоконь с Громобоем - третья, ну, а мы с тобой, брат Хлаш Дэрэй, последние.

– Что значит "проку мало"?! - вскинулся Кореш. - Я и левой рукой саблей машу неплохо!

– Тихо! - оборвал его Телевар. - Хлаш, ты как, согласен? Ты не наемник, не Всадник, я тебе приказать не могу.

– В отряде должен быть старший, - пожал плечами тролль. - Ты опытный воин, я с удовольствием буду повиноваться тебе… до Тхул-Д"зибара.

– Вот и ладушки, - кивнул Телевар. - Еще вот что. Заграт, твой волк может караулить? С его носом да глазами вернее врага обнаружим…

– Громом его зовут, - буркнул орк. - Он боевой волк, не собака цепная, брехать попусту не приучен. Меня, впрочем, охранять будет, я на него Слово наложил, а насчет вас сомневаюсь. А Слово лишь к хозяину верность дает, остальных он разве что терпеть будет, не более.

– То есть про волка можно забыть, - подытожил тысячник. - Ладно, переживем…

– Почему - забыть? - забывшись, пожал плечами орк, и тут же скривился от боли. - Тиксё агга"ххаш! И как той скотине в меня ночью на ходу попасть удалось, да еще из арбалета корявого? Не иначе колдовством помогал… Да, о Громе. Он - зверь умный, сам себе голова, если попросить его хорошенько, может, и согласится?

–Попросить? Согласится? - удивился тысячник. - Ты о чем, шаман? Он разве человечью речь понимает, чтобы его просить?

– Насчет человечьей не знаю, - скривился Заграт. - Вот меня понимает, зуб даю. Это тебе не простой волчара, в чащобе за хвост пойманный. Мы с нашими волками столетиями бок о бок рядом живем, чем можем друг другу помогаем.

– Ну да, помогаете… заклятьями верности, - насмешливо отмахнулся тысячник. - Тут хочешь-не хочешь, а поможешь.

– Не рассуждай о вещах, которых не понимаешь! - пришел черед орка обижаться. - Слово указывает, с кем волк в паре будет, кого на себе повезет, да за кого драться будет. Звери они все-таки, не орки, им все четко растолковывать надо, для того Слово и служит. А орку такое Слово без надобности, он и сам знает, кто ему в товарищи попался. Не рабы они нам, на такое только люди способны. Друг и раб - разные вещи!

– Ладно, друг так друг, - миролюбиво пожал плечами Телевар. - Не хватало нам еще из-за волка ругаться. Да и прав ты, я думаю. Не появятся сегодня волколаки. Сейчас ужинаем - и на боковую. Всем досталось, всем передохнуть надо. - Он махнул рукой, завершая разговор. - Темка, лежебока, волколак тебя раздери, где костер? Полчаса назад сказал огонь разжигать!…

Сумерки уже почти превратились в ночь, когда вдали послышался стук копыт и громыхание деревянных колес.

– Эй, уважаемые! - весело окликнул их знакомый голос. - Как дела? Не съели вас еще злыдни серые?

– Приветствую тебя, маг Боршугал, - устало откликнулся Телевар, с трудом выдираясь из дремы. - Живы пока твоими заклятьями. Что скажешь хорошего?