Там, где ты нужен (СИ) - Молоков Влад - Страница 18

- Проезд к вашему лагерю есть? Как то же вы танки туда завели. Или просто сбросили в овраг? - спрашиваю у танкиста. Раненых бросать нельзя, еще день на жаре для них практически смерть. Немцы завтра планируют переправы на Березине захватывать. Если сегодня не пройдем, то придется все бросать и уходить пешком. А куда я пешком уйду, да и жалко бросать все нажитое в тяжелых боях. Пока размышляю, повеселевший танкист, предлагает следовать за ним, и быстро распределив трофейные броневики, ведет головной в сторону от дороги, прямо по полю.

Открывшаяся картина, радости не доставляет. Какой-то порядок наведен, все-таки люди военные. Поводы расставлены в два ряда, имеется навес над подобием операционного стола, на котором лежит боец. Над ним склонились врач и медсестра. Две девушки в белых халатах ходят между подвод, на которых лежат раненые. Отдельно стоит техника, даже посты выставлены. Но общая атмосфера обреченности, прямо ощутимо давит на плечи.

Наше появление вызывает некоторое оживление среди здоровой половины, местного гарнизона, но раненые смотрят настороженно. Чувствуется, что они смирились с тем, что их могут бросить. Но когда появляется техника, с машин спрыгивают, увешанные оружием, уверенные в себе бойцы. Выводят пленных немцев. В овраге разом все меняется, на лицах людей появляется облегчение. Одна сестричка даже украдкой смахивает слезу.

Подхожу к усталому врачу и громко спрашиваю, что бы раненые слышали. Какие нужны медикаменты для срочной подготовки раненых к транспортировке, успеем ли мы накормить их до отъезда, проведена ли сортировка по степени тяжести, то есть первоочередность погрузки. Врач, не смотря на усталость, все понимает и, улыбнувшись, предлагает мне пройти в смотровую. Больной, который перестает бороться за свою жизнь, обречен, он угаснет, не смотря на помощь врача. А тот в ком просыпается жажда жизни, способен на многое.

Семен Маркович, так представился доктор, а точнее военврач второго ранга, от лекарств не отказался, но сказал, что в поле раны лучше не чистить. Все что могли они для раненых сделали, даже накормили - сварили похлебку из конины. Требуется эвакуация и дальнейшее лечение в стационарных условиях. И выжидательно на меня посмотрел. Я ответил, что ни кого не бросим, нужно будет, пленных в телеги запрягу, но вывезем всех.

Заправили танки, спустили на землю мотоциклы, водителей теперь много, переложили-перераспределили груз. Раненых уложили в машинах. Моим бойцам придется ехать практически стоя. Для немцев выбрали самую вместительную и крепкую телегу, смастерили из оглобель жесткую сцепку, потом связали и усадили. Майор-танкист, увидев, что мы забрали раненых, облегченно вздохнул, обнял меня и отказался с нами ехать. Машины заправлены, а у него приказ. Ни какие мои доводы, что для защиты переправ он нужнее, действия не возымели. Забрал на броню своих безлошадных танкистов, которых мы немного довооружили, и укатил, оставив мне водителей на мотоциклы и броню. Хотел выторговать трехосный броневик, но там я уже разместил под конвоем диверсантов и пленного офицера.

К Березине выбрались через три часа в районе Ново-Борисова, и направились к самой крупной переправе. Масса отступающих войск и беженцев при подходе к мосту угрожающе нарастала. Многие красноармейцы шли без своих командиров и даже без оружия. Перед мостом стоял блок пост, так бы его назвали в моем времени. Курсанты с черными петлицами сортировали подходящих к мосту, отделяя военных и лиц призывного возраста. Гражданских пропускали по одной стороне моста, всех остальных направляли к заградительному отряду по другой. Из военнослужащих, отбившихся от своих частей, прямо здесь же формировали сводные отряды для обороны города.

Нас, как организованную колону, пропустили без очереди, хотя по глазам старшего заставы, было видно, что он отобрал бы у нас все, да еще и самих поставил в строй под ружье. Он указал, где находится госпиталь, и дал сопровождающего, что бы немцев доставили в штаб обороны города. Пленные немцы, трофейная техника и оружие производили на всех встречных сильнейшее впечатление. Люди своими глазами видели, что немца можно бить. У бойцов, направляющихся на позиции, светлели лица, из взгляда уходила обреченность, в движениях появлялась уверенность.

Раненых доставили по назначению, госпиталь находился на самой окраине города, почти на выезде в сторону Орши. Как только освободилась одна полуторка, загрузили в нее всех немцев, кроме двух радистов - диверсанта и парашютиста. Сопровождающий сильно нервничал, и все время поторапливал, даже не дал привести себя в порядок. Хотел сапоги надеть, все же к начальнику гарнизона едем. Я уже успел выспросить, что руководит обороной корпусной комиссар Иван Захарович Сусайков - начальник Борисовского танкотехнического училища. Это его курсанты и преподаватели организовали строительство оборонительных сооружений вокруг города и формировали отряды из отступающих. За три дня набрали около десяти тысяч человек. Я слышал, про него только, что он молод, в 1937 году в звании капитана окончил Бронетанковую академию, успел повоевать, хороший командир и управленец. Подвела нога, которой немца пнул, ни как не хотела пролезть в голенище сапога. Пришлось опять в «чунях» идти - просто позорище, хотя официально я числюсь ранбольным, и послабления мне положены. Сомов от почетной миссии отказался на отрез, сославшись на то, что я официально объявил о принятии командования на себя, - понимает, что ни чего хорошего от встречи с местным руководством нам ждать не стоит. Уж больно все взвинчены.

Прежде, чем уехать я накоротке с ним переговорил, а потом громко отдал команду по окончании выгрузки следовать, в соответствии с ранее полученным приказом командования, в распоряжение части. После чего с пленными и сопровождающим убыл в штаб местного гарнизона.

Здание училища оказалось покинутым, и мы проехали, мимо не останавливаясь. Оказалось, что как только появилась связь с командованием, а ее не было до 26 июня, Сусайков развернул штаб, в здании недалеко от реки. До этого он с командирами мотался по десяти километровому участку обороны, полукругом, возводимого вокруг города.

Когда проезжали мимо комендатуры обратил внимание, что бойцы грузят имущество в машину. На мой вопрос, что происходит, комендант охрипшим голосом прокричал:

- Есть приказ маршала Тимошенко оставить Борисов, перейти на ту сторону Березины и там, не пуская немцев, защищаться до последней капли крови!

Я посчитал приказ правильным, если взорвать мосты и укрепиться на том берегу, то есть шанс продержаться пару суток, и то при условии стойкости защитников, которые выдержат постоянный артобстрел и налеты немецкой авиации. Пока я не увидел ни зенитной, ни полевой артиллерии. Танков и бронетехники тоже не наблюдается. Кроме курсантов реальной силы здесь нет. Десять тысяч морально сломленных солдат, один раз бросивших оружие, бросят его и второй. Как только немцы прорвут оборону и рванут к переправам, город уже не удержать. Единственный шанс водная преграда. Березина в этих местах не широка, есть и броды. Но пока танки останутся на том берегу, немец наступать не сможет.

За размышлениями подъехали к штабу. Встретили меня, прямо скажем не очень ласково. Ну да правильно, встречают по одежке. Усталый, грязный - только лицо успел умыть, на ногах черте что. Правда оружием увешан, как говорится с головы до ног, за плечом автомат, на боку маузер в деревянной кобуре, на ремне подсумок, за поясом граната «колотушка». Про нее просто забыл, все из-за спешки. Прервав мой доклад, Сусайков спросил: - Пленных доставили?