Там, где ты нужен (СИ) - Молоков Влад - Страница 36

- Вы не можете отдавать мне такие распоряжения, - спокойно отвечаю ему, не прекращая своего занятия, - я сотрудник штаба фронта, а ваши полномочия мне неизвестны. К тому же мы находимся на временно оккупированной территории, и здесь действуют несколько другие законы. Документы можете доверить нам, у меня есть соответствующий допуск.

- Вы меня не поняли товарищ капитан, это не просьба, а приказ старшего по званию. Немедленно освободите кабину. За невыполнение команды пойдете под трибунал.

Пришлось оставить свое занятие и подойти к лейтенанту вплотную. Сержант, стоящий в стороне напрягся, направив на меня автомат.

- Товарищ лейтенант государственной безопасности, я еще раз Вам повторяю, что как лицо длительное время, находившееся во вражеском тылу, без подтверждения своих полномочий за линией фронта, Вы не можете Мне отдавать приказы, так как я нахожусь на выполнении боевого задания вышестоящего командования.

И что бы пресечь дальнейшую дискуссию, я достал и показал бумагу, подписанную Пономаренко, предписывающую всем военным, партийным и государственным органам оказывать мне полное содействие. Документ не такой грозный, как показывал мне недавно другой сотрудник ГБ и который он незаметно, отдал Семену Марковичу, но тоже достаточно серьезный, позволяющий вежливо посылать даже некоторых генералов. А что бы его добить, тихо добавил, что у «гражданского» бумага посерьезней моей.

Проверять информацию лейтенант не стал и отошел с сержантом в сторону. По поведению было видно, что он себя еле сдерживает.

Когда стали готовить пленных к «погрузке», немецкий полковник, видимо впечатленный предстоящей перспективой, разразился длиннющим монологом, на неплохом русском объясняя «унтерменьшам» политику немецкого командования в отношении славянского населения. Про план «Ост» тоже сгоряча упомянул. Ну а что он не сказал, то я в своем рапорте потом обязательно добавлю, пусть его по этому вопросу тоже поспрашивают. Пора некоторым руководителям раскрыть глаза на «немецкий пролетариат».

Вновь подошел лейтенант и сказал, что в связи с особой важность их задания и срочностью, он и сержант готовы к транспортировке на крыле. Не успел придумать какую-нибудь причину отказать, как Костин уже ответил, что технически это возможно, хоть и опасно. Пришлось готовить место и для них. Провозились около часа, благо на небе не облачка и луна вышла полная, с одного борта разместили немцев с другого наших, вещмешок с документами бросил за спинку кресла, жалея, что его нельзя выбросить.

Когда стали готовить мотор к запуску, сидевший на дереве наблюдатель закричал, - Немцы! Три грузовика с солдатами движутся в нашу сторону.

Не мешкая, Тарасович полез в кабину, а я побежал к пропеллеру. Провернул два оборота и подал команду.

- Контакт!

- Есть, контакт!

Я крутанул винт. Он резко дрогнул, через мгновение, превратившись в мерцающий круг. Заскочив на крыло, мигом перелез в кабину. На прогрев двигателя времени не оставалось, а это опасно может «обрезать» на взлете. Но раздумывать некогда, из-за холма уже показались грузовики, хорошо различимые в лунном свете, значит, и немцы нас видят. Между нами не более трех километров, а разбег придется делать прямо через поле, на которое они сейчас выедут, то есть прямо на них. Разгоняясь, Костин открыл огонь из курсового пулемета ПВ-1, попасть он ни в кого не сможет из-за положения самолета, если только верхушку тента над кузовом зацепит, но нам сейчас главное выиграть время. Я на всякий случай тоже готовился к стрельбе, попросив Семена Марковича плотнее прижаться к моей спине и поворачиваться вместе со мной, иначе он будет мешать. В это время во фланг, немцам ломая кустарник, выехал неказистый броневик, тот самый на котором уехали лейтенант с девчатами. Ствол «Максима» на башне расцвел огоньком выстрелов, и немцам сразу стало не до нас. Самолет стремительно приближался к остановившейся головной автомашине. Я невольно втянул голову в плечи, ожидая столкновения, но метров за пятьдесят, до препятствия колеса оторвались от земли и мы взлетели. Немцы, конечно, стреляли нам в след, но огонь был не плотным.

- Я уж думал, что это последний наш взлет,- невольно вырвалось у меня.

Посчитав, что приключений нам хватило с лихвой, мы на этот раз старались держаться подальше от своих обычных ориентиров автомагистрали и ж.д. путей. Да и рисковать пассажирами и пленными было бы глупым, наша задача доставить их невредимыми.

Долетели и сели нормально. Лейтенант и сержант НКВД отделались легким испугом, а вот немецкий полковник получил смертельное ранение. Пулеметная очередь прошла прямо под ним, пробив крыло насквозь. Умер он тихо и незаметно, его сосед по крылу даже внимания не обратил. Когда снимали тело, все повторял: «как же так, как же так». Это кто-то из летчиков перевел, пока мы освобождали от пут наших пассажиров. Лейтенант, встав на землю и получив свой вещмешок, стал важным и даже надулся как индюк. Для начала он попробовал нас «построить», но его проигнорировали даже техники, молча занявшись обслуживанием самолета. Столпившиеся поначалу свободные от полетов летчики, спокойно отошли в сторону и закурили, бойцы охраны забрали пленного и мертвого полковника и пошли в сторону штабной землянки. Я помог спуститься Самуилу Яковлевичу, который всю дорогу продолжал обнимать свой саквояж, довольно таки тяжелый для своих размеров. Видя, что лейтенант готов сорваться, у него даже лицо красными пятнами пошло, я предложил ему пройти с нами к штабу, где есть связь и он сможет решить свои вопросы.

- Самуил Яковлевич о вас, наверное, тоже нужно будет доложить, вы по какому ведомству проходите? - спросил по дороге.

- Вы знаете, для начала мне бы хотелось переговорить с кем-то из партийного руководства Белоруссии, к сожалению, мне известны только телефоны Минского обкома, которые сейчас бесполезны.

- Могу предложить связаться с одним из секретарей Пономаренко, он у нас курирует некоторые вопросы.

- Как зовут, не подскажете? А то может и в Москву проще позвонить, знаете какие неприятные личности, попадаются, все желание общаться пропадает. Сталкивался я, знаете ли, с их завхозом, гвоздя гнутого просто так не выдаст.

- Илья Сергеевич, он до войны…, - начал я рассказ, но сразу был перебит.

- А такой высокий плотный, Лебедев кажется, - залучился от удовольствия Самуил Яковлевич, - как с ним связаться, много ли это займет время?

- Не переживайте, сначала я должен доложиться о выполнении задания. Потом займемся организацией вашей встречи. А пока предлагаю вам посетить нашу столовую.

Увидев молчаливую, но полную поддержку такого развития дальнейших событий, подозвал солдата из охраны аэродрома и попросил отвести «профессора» в летную столовую. По первой форме его, конечно, не покормят, но думаю, что после однообразного питания в лесу, даже простая каша с котлетой и компот покажутся царской пищей. Сам же пошел на доклад, необходимо сдать бумаги, что передали окруженцы, доложиться о полете, рассказать о пленных, в общем, рутина, составляющая смысл армейской жизни. Пока решал свои вопросы, слышал, как лейтенант успел дважды поскандалить, не может привыкнуть, что без подтверждения его полномочий, он для окружающих просто «еще один вышедший из немецкого тыла». Решал бы свои опросы через особый отдел, так нет, он сразу к начальству кинулся и давай там права качать. Я созвонился с Вязьмой и в иносказательной форме сообщил Илье Сергеевичу, что нами из немецкого тыла доставлен человек которого он знает, но, пожелавший остаться инкогнито, с серьезными документами прикрытия. Тот сразу засуетился и сказал, что выезжает немедленно.