Незыблемые выси (ЛП) - Томас Шерри - Страница 40

— Что? — воскликнул Тит. — Антиправдивая сыворотка существует?

Миссис Хэнкок со вздохом кивнула:

— Одна из тех вещей, которые не давали покоя Икару Халкедону.

Икар Халкедон при жизни был личным оракулом Лиходея и давал ответы на его самые животрепещущие вопросы.

— Я уже рассказывала, что Лиходей часто спрашивал о тех, кто в будущем может представлять угрозу его власти. В одном из ответов Икар назвал имя — Лайджиа Эос. Миссис Эос была обеспокоена привычкой Лиходея регулярно допрашивать с применением сыворотки правды высшее руководство, в том числе ее мужа. И как только мистер Эос засомневался в системе, она поняла, что он обречен, если она ничего не предпримет. Этим чем-то оказалось изобретение антиправдивой сыворотки, при приеме которой сыворотка правды не действовала. Тем самым миссис Эос обеспечила безопасность тем, кто не был полностью согласен с Лиходеем. Вернее, обеспечила бы, если бы сумела синтезировать антидот, как хотела. Однако, как оказалось, агенты много месяцев внимательно за ней следили. Когда ей в конце концов удалось сделать партию сыворотки, все конфисковали и ее арестовали. Больше миссис Эос никто не видел. Но сразу ее творение не уничтожили. Вместо этого оно превратилось в тщательно охраняемое сокровище во дворце главнокомандующего. Лиходей подумывал о возможности давать его военным командирам накануне кампаний, чтобы они не могли выдать никаких военных секретов, даже если попадутся врагу. Мне неизвестно, претворил ли он свои планы в жизнь, но Икар под предлогом осмотра дворца смог украсть немного антидота, на случай если мне когда-нибудь понадобиться солгать под воздействием сыворотки правды. На самом деле мой допрос прошел относительно обыденно. Дознавательницу эту я никогда прежде не встречала — она занимала много более высокий пост, чем те, кого я считала своим начальством. Она пребывала в некотором раздражении от того, что я умудрилась не раскрыть заговор против Лиходея, живя так долго под одной крышей с заговорщиками. Я же поведала, что по всем свидетельствам правитель Державы посещал все занятия и спортивные мероприятия, в точности как прочие мальчики. Вовремя приходил к трапезе и присутствовал на всех проверках. И хотя не выказывал особого дружелюбия и стремления помочь, но и никаких хлопот не доставлял, насколько можно было судить. К счастью, в этом отношении я могла прикрыться промахом самого Лиходея: он прожил в пансионе несколько недель и не понял, что тот, кого он ищет, за несколько дверей от него. Конечно, я не сказала ничего подобного вслух, но то, что он этого не почувствовал, во многом избавляло от ответственности меня, простую женщину, чья способность наблюдать несопоставима с его. Когда все закончилось, меня не обвинили ни в чем, кроме некомпетентности, и отпустили, объявив о моей временной отставке. Я вознесла благодарственную молитву в ближайшем соборе, а затем, как в старые времена, направилась в библиотеку Роялиса и села в саду.

По словам миссис Хэнкок, Роялис во время всего правления Лиходея всегда был открыт публике — главнокомандующий хотел отличаться от старых королей, что прятали богатства страны, позволяя народу умирать от голода. Желал показать себя добрым властителем.

— Роялис был и остается доступным для проведения свадеб и других праздничных мероприятий за символическую плату, — продолжила она, — и каждый маг может прийти сюда в любое время, кроме комендантского часа, и насладиться красотой его многочисленных садов. Как я понимаю, в начале правления Лиходея в Роялисе практически непрерывным потоком шли пиры в честь рождения детей, юбилеев и прочего. Наконец-то мы превратились в процветающее, уважаемое королевство, а все население довольно пребывало в праздничном настроении. А затем кое-что изменилось. Возникло давящее чувство. Лиходеем теперь не просто восхищались — его боялись. Возможно, рядовые жители Атлантиды не сознавали сей страх до конца, однако понимали, что даже за бесплатно не хотят соваться на территорию Роялиса, несмотря на великолепие места. Когда я начала работать в библиотеке, посетителей было мало — иногда заглядывали туристы из других городов, но кроме них почти никого. Когда Лиходей приезжал в Роялис, его управляющие заставляли местные школы присылать учеников на образовательные экскурсии, да разные правительственные организации проводили там церемонии награждения и ежегодные обеды с обязательным посещением, чтобы Лиходей по-прежнему думал, будто Роялис, символ его щедрости по отношению к народу, популярен и любим. Потому во время наших с Икаром встреч наш любимый сад почти всегда пустовал. Никто не знал о нашей связи, и хотя Лиходей мог посчитать странным, что Икар назвал мое имя в Итоне, это, вероятно, было не более странно, чем любое другое предсказание оракула, важность которого еще откроется со временем.

Миссис Хэнкок помолчала.

— И вот я снова оказалась там, на нашей скамейке, в ухоженном, но безжизненном саду, и вдруг меня осенило, что имела в виду Оракул, сказав: «И да, ты видела ее прежде». Тогда я решила, будто речь о копии Горнила из комнаты принца, и, конечно же, я видела ее прежде — книга лежала там годами. Это действительно была вопиющая глупость с моей стороны. Несколькими месяцами ранее действующий инквизитор показала мне такой же том и спросила, использовал ли его принц в качестве портала — мне еще тогда следовало понять, что существует несколько копий. Но поймите, я никогда не считала принца важным — вообще, он казался мне случайным фактором, предлогом, чтобы я могла находиться в Итоне, когда великая комета вспыхнет и исчезнет и объявится Лиходей. В тот судьбоносный день, когда агенты Атлантиды вышли из комнаты принца с Горнилом, до меня дошло, что слова инквизитора не были полной чушью, что книга на самом деле портал. И именно сидя на скамейке в нашем с Икаром любимом саду, я поняла, где в точности видела ее раньше: на той самой скамейке, почти в начале нашей дружбы. Затем я вспомнила, как Икар говорил, мол, взял эту книгу в библиотеке и собирался вернуть ее позже тем же вечером. Нынешняя я сразу бросилась в библиотеку. Из-за ее огромных размеров большинство постоянных читателей оставляют запросы на столе помощника. А так как я работала библиотекарем, то знала, где находится зал каталога, и направилась прямо туда. Система каталогизации, которой мы пользовались, несколько устарела, но все же ее хватило, чтобы узнать: книга взята на весь учебный триместр профессором Пелионом из Главной Консерватории Люсидиаса. Я залезла в кабинет профессора в университете вчера вечером, но книгу найти не смогла. А сегодня пошла к нему домой, и вот, обнаружила вас.

Где-то в доме запел чайник. Миссис Хэнкок на секунду пропала из вида, а затем вернулась с большим подносом и разлила чай по чашкам.

— Ну вот, мы здесь, вопреки всему — или как это и было предначертано, — сказал Кашкари. — Что вы посоветуете? Каким путем лучше всего попасть во дворец главнокомандующего?

— Вы хотите сказать, какой путь наименее ужасен? Я раздумывала об этом много лет и все еще до конца не уверена.

Миссис Хэнкок протянула первую чашку Титу в знак уважения к его статусу. Он передал чашку Фэрфакс, которая в свою очередь протянула ее опекуну.

— Тогда как же Лиходей перемещается между верхними землями и столицей? — вернулся Кашкари к прежней теме.

— Кавалькада на грифонах.

— Никаких порталов или переместителей?

— Икар ни разу не нашел ничего такого во дворце главнокомандующего — любой портал для Лиходея мог бы сработать в обратную сторону и стал бы простым способом проникнуть во дворец. А внескачковая зона вокруг дворца, говорят, простирается на сотни верст во всех направлениях.

— Как такое возможно?! — воскликнула Амара. — Внескачковая зона в одну версту уже требует грандиозных сил. Насколько велика зона вокруг Цитадели?

— Радиус семь с половиной верст, — ответил Тит. — И ее создание вызвало много споров из-за потраченных на нее времени и денег из казны.

— Эти сотни верст покрывались не один год, не одно поколение и даже не один век, — добавила миссис Хэнкок. — Не будем забывать, как давно живет Лиходей. Как только пророческий дар Икара открыл истинный возраст Лиходея, я начала по крупицам собирать его историю. Основатель новой династии или нового строя уже довольно долго являет собой облагороженную и прославленную версию самого себя, но прошлое мага, который получил известность как лорд Верховный главнокомандующий, кажется, не нуждается в обелении и приукрашивании. Его семья была очень уважаемой, даже любимой окружающими. Они происходили родом с западного берега, с дальней оконечности горного массива, где находится дворец главнокомандующего, из наиболее бедного и сурового края в королевстве, которое само по себе было бедным и суровым. В отличие от многих землевладельцев, эксплуатировавших своих крестьян, клан Зефирус славился смирением и щедростью. Молодой Делий Зефирус совсем не был юным гением. Пока ему не исполнилось пятнадцать, в нем не проглядывалось совершенно ничего примечательного, кроме юношеской красоты. Но затем умер его любимый прадедушка, и считается, что его смерть подтолкнула юного Делия к тому, чтобы стать кем-то. С того момента и начинается его блистательное восхождение. Все это было более пятидесяти лет назад. Атлантидой в то время управляла кучка военачальников, причем каждый контролировал свой кусок королевства и пытался расширить границы собственных земель за счет территории другого. Стычки не утихали. Урожаи были кошмарно скудными, так как крестьян сгоняли с мест, а рыбные угодья снова оказались на грани истощения, ибо маги пытались прокормиться рыбой. Все боялись, что мы докатимся до еще одной вспышки голода по всей стране, и именно тогда юный Делий извлек палочку и собрал своих людей — вероятно, тех, кто обильнее всех питался и с кем обращались лучше, чем с любыми другими крестьянами в стране — и убедил их выступить вместе с ним на битву, потому как никакое племя не сможет всегда полагаться лишь на собственную удачу. И, мол, если они, состоятельные маги, окруженные нищетой, не будут ничего делать, кроме как надеяться на чудо, рано или поздно нищета проникнет к ним сквозь любые препятствия, которые, как им кажется, они создали на ее пути.