Незыблемые выси (ЛП) - Томас Шерри - Страница 45

Ему не вернуться в Консерваторию победителем, никогда не жить в достатке и довольстве. Никогда им не увидеть вместе восход на островах Сирен, сидя плечом к плечу и встречая новый, полный надежд день.

Иоланта знала, что плачет, но не осознавала, что дрожит, пока Тит не обнял ее и не прижал к себе:

— Он хотел уберечь тебя, и уберег.

— Надолго ли? Мне не вернуться из Атлантиды живой, мы все это знаем.

— Никогда нельзя сразу оценить последствия любого деяния. Но помни, не только ты, но и все мы обязаны ему жизнью и свободой.

Заслышав печальную мелодию, на миг Иола решила, что ей чудится, но это тихо пела Амара.

— Это плач по тем, кто прожил жизнь не зря, — произнес Кашкари надтреснутым голосом. — И твой опекун, и миссис Хэнкок и жили, и умерли не зря.

И пока Амара пела, Иоланта разрешила себе плакать на плече у Тита. Когда последняя нота плача достигла ушей Ангелов, она вытерла глаза рукавом. Путь предстоял еще долгий, пора было заняться делом

Но Амара запела снова.

— Молитва о храбрости, — тихо сказал Кашкари. — Такой, которая нужна в конце пути.

Кажется, прекраснее песни Иоланта еще не слышала. Она была одновременно пронзительной и бодрящей.

— Но что есть Ничто, как не начало Света? — процитировал Тит арию Адамантина. — Что есть Свет, как не конец Страха?

Иоланта договорила вместе с ним конец стиха:

— И кто я, как не воплощенный Свет? Кто, как не начало Вечности?

«Теперь ты начало Вечности, учитель Хейвуд. Ты достиг конца Страха. Я буду любить тебя вечно, пока стоит этот мир».

Глава 19

Всю ночь они медленно ползли вперед, а когда к середине утра достигли огромного водопада, Фэрфакс объявила, что пора выбираться из реки.

Титу к горам было не привыкать, он вырос посреди Лабиринтных. Но те, что высились к северу от Люсидиаса — Береговая гряда — совсем не походили на известные ему. Никаких склонов, все уходило вертикально вверх. Даже берега реки были двумя обрывами, усеянными огромными остроконечными камнями. Им пришлось вылетать из русла — Фэрфакс снова раздвигала поток.

Тит несколько раз перескакивал вслепую, пока не оказался достаточно высоко, чтобы разглядеть плотно застроенный, переполненный город, занимавший каждую пядь пригодной земли между морем и горами. Над ним, медленно вращаясь, висело несколько летучих крепостей. Между ними вились эскадроны бронированных колесниц. Насколько интенсивно их искали на земле, оставалось только догадываться.

Или это могло быть специальным спектаклем для беглецов — чтобы они верили, будто Атлантида до сих пор ищет их в Люсидиасе.

К сожалению, прямо за городом высились горы, и увидеть, что творится в других местах Атлантиды, Тит не мог. Подумать только — эти горы считаются мелочью по сравнению с тем, что ждет их в глубине острова!

Он вернулся и обнаружил, что Кашкари и Амара, опытнейшие летуны, не смогли преодолеть другой присущей коврам слабости: они не поднимаются высоко над поверхностью. В сотне аршинов над ними виднелась ровная площадка, но под ней был вертикальный обрыв без малейших уступов, и коврам не хватало сил подняться так высоко.

В итоге измученная Фэрфакс призвала мощный и точно направленный ветер, который поднял их выше площадки; они наконец смогли спланировать туда и дружно рухнули без сил.

Тит вызвался сторожить первым, однако площадка была слишком мала, нормально лечь на ней могли только двое.

— Я посижу с тобой, — сказал Кашкари.

Тит подоткнул обогревающее одеяло вокруг Фэрфакс. Площадка оказалась не очень ровной, вряд ли тут было удобно лежать даже на относительно толстом боевом ковре. Но Фэрфакс уже спала, пальцы ее расслабились в его руке.

Внизу грохотал огромный водопад, разбрызгивая воду с такой силой, что даже до путников, сидящих в полуверсте от него, временами долетали капли. Тит вытер воду со щеки любимой и в тысячный раз пожалел, что не может защитить ее от грядущего.

В конце концов он сел рядом с Кашкари и вручил тому питательный батончик.

— Дамы забыли поесть.

Кашкари устало вгрызся в еду:

— Если бы мог, я бы тоже сначала поспал, а поел потом, а не наоборот. Что видно?

Тит описал увиденное им над Люсидиасом и не скрыл своих подозрений, что все это может быть для отвода глаз.

— Пока они усиливают защиту дворца главнокомандующего? Вполне разумно.

— Надеюсь, Лиходей не станет перемещать свое настоящее тело куда-нибудь еще.

Кашкари отряхнул крошки с пальцев:

— Вряд ли. Дворец надежно хранил его тайну почти век, если не дольше. В другом месте он не будет чувствовать себя так уверенно. Уж не говоря о том, что если рискнет, то в момент переноса тела будет уязвимее, чем когда-либо за последнюю сотню лет. Ничто не защищено лучше этого дворца. И потом, Лиходей должен быть в восторге, что Фэфракс сама идет к нему. Та, кого так и не удалось поймать, хотя охотились за ней долго и упорно. Но сейчас борьба идет на его поле. Ему кажется, что она сильно просчиталась и в конце концов, наткнувшись на непреодолимую защиту его крепости, попадется в сети. Остается только терпеливо ждать, когда очередной век жизни сам упадет ему в руки — ну или что там от него еще осталось.

Тит уронил голову на колени:

— Именно это и случится, так?

— Ну по крайней мере мы с тобой будем еще живы после гибели Фэрфакс, — после долгого молчания ответил Кашкари. — И именно на это сейчас нужно рассчитывать.

* * *

Казалось, Иоланта проспала минут десять, не больше, а ее уже трясли за плечо.

— Просыпайся. Дадим ребятам немного отдохнуть.

Амара.

Иола с трудом разлепила веки и содрогнулась, увидев, что лежит меньше чем в вершке от обрыва.

— Дай ей поспать, — резким тоном возразил Тит. — Не было нужды будить ее.

— Вам нужно отдохнуть, — невозмутимо ответила Амара. — Переутомленный, вы будете только мешать остальным.

Иоланта осторожно поднялась, чтобы поменяться местами с Титом:

— Она права. Поспи.

Прежде чем лечь, он на секунду прижал ее к себе. Окружающее казалось не вполне реальным — грохочущий водопад, отвесные скалы, валуны далеко внизу под их крохотной площадкой. Иола так устала, что не могла даже вспомнить, как они сюда попали.

— Значит, ты все-таки родилась не в ночь метеоритного дождя, — тихо сказал Тит

Иоланта смутно вспомнила, что она не дочь леди Каллисты, а простая Иоланта Сибурн, родившаяся за шесть недель до метеоритного ливня.

— Приход моего величия не нуждается в таком претенциозном объявлении, — пробормотала она.

Тит тихо хмыкнул и сунул ей в руку питательный батончик:

— Мы не отпраздновали в сентябре твой день рождения. Тебе уже давно семнадцать.

— То-то я в последнее время чувствую себя такой старой и разбитой! Возраст дает о себе знать.

— Тогда ложись и поспи еще.

— Богиня Дурга права. Если ты не отдохнешь, от тебя будет мало проку. А теперь перенеси меня куда-нибудь, откуда видно Люсидиас.

Он вздохнул, поцеловал ее в губы и перенес их обоих на ближайшую вершину. Иоланта внимательно рассмотрела скопление плавучих крепостей и бронированных колесниц.

— В прошлый раз все выглядело так же?

— Более или менее.

— Как считаешь, они думают, что мы все еще где-то в городе?

— Возможно, я просто очень хочу в это верить.

Значит, Тит думал, что впереди их ждет худшее — и что поэтому она не выживет.

Когда они вернулись на площадку, Кашкари уже спал как убитый. Иоланта подоткнула одеяло вокруг Тита и смотрела, как он погружается в беспокойную дрему.

— Значит, ты простила его? — спросила Амара.

Иоланта села рядом:

— Условно — на случай, если совсем скоро умру.[1]

— А если нет?

— Тогда у меня появится возможность дуться подольше, не так ли?

Амара тихонько прыснула. «Какая она все-таки красавица, совершенна в любом виде», — подумалось Иоланте. А потом пришла мысль, что она почти ничего не знает об Амаре, кроме ее невероятной красоты и того, что Кашкари в нее влюблен, хоть они и стали подругами по смертной борьбе.