Незыблемые выси (ЛП) - Томас Шерри - Страница 56

Еще больше огня. Еще больше падающих камней. Несмотря на щиты, Иоланта чувствовала, как щеки покрываются болезненными ожогами. Пыхтя от усилий, она вновь оттолкнула пламя на несколько вершков вверх, не желая, чтобы пострадали лежавшие на полу.

Четыре аршина. Два. Один. Они вспрыгнули на возвышение и замерли над теперь уже открытым саркофагом. Но увидели лишь клубящийся внутри молочно-белый туман.

Кашкари ткнул в него кончиком палочки и уперся в невидимый барьер. Тит принялся бормотать различные заклинания.

— Мне разбить остатки саркофага? — спросила Иоланта.

— Можно, — кивнул Кашкари. — Но сомневаюсь, что это поможет. Думаю, саркофаг — лишь декорация. На самом деле тело прикрывает внутренний щит.

Но как им пробиться через эту преграду, которую Лиходей, совершенствуясь, возводил десятилетиями, если не веками?

Действовать надо было быстро. Доносившийся снаружи рев виверн оглушал. Вонь от гигантских куролисков затопила ноздри. И команда Небесной башни взывала к Иоле:

— Пора выбираться отсюда, шкипер! Шкипер, мы больше не можем их сдерживать.

Зайдя так далеко, отступить перед каким-то щитом?

Теперь оба, и Тит, и Кашкари, неистово шептали, пробуя одно заклинание за другим. Иола и невидимый Лиходей тщетно состязались в управлении стихиями. Пот катился по ее лицу, волдыри на щеках саднили неописуемой болью. Крики атлантов снаружи звучали все яростнее, все триумфальнее. Скоро бронированные колесницы прорвутся внутрь, и станет слишком поздно.

Боковым зрением Иола заметила, как Уэст пополз по усыпанному обломками полу крипты. Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди: Лиходей обрел контроль над новым телом. Но когда он поднял на нее глаза, в них светилось не зло, а непоколебимая решимость. То был сам Уэст, пришедший в сознание.

Волоча поврежденную ногу, он потихоньку продвигался к отцу Тита. А добравшись, приподнял его руку и указал на саркофаг. Ну конечно! Кто-то должен был заботиться об изначальном теле Лиходея, а кому он мог это доверить, как не самому себе? Чтобы убрать щит, нужны не заклинания и заговоры, а прикосновение нынешнего тела.

— Отойдите, — велела Иоланта Титу и Кашкари.

Затем направила молнию прямо в щит, и еще одну, и еще — даже не рассчитывая его пробить, просто пытаясь заставить Лиходея понервничать и сосредоточиться лишь на ее действиях. Не прерываясь, она ткнула принца в бок и кивком указала на Уэста.

После мгновения страха и смятения Тит все понял, спрыгнул с помоста и донес бесчувственное тело отца до саркофага. Вместе с Кашкари они подняли его достаточно высоко, чтобы приложить руку к щиту.

Молочный туман растаял.

Иоланта ожидала, что истинное тело Лиходея будет совершенно изувечено, но все равно зажала рот. Она не представляла, как кто-то, настолько изрезанный, может оставаться живым. Ниже пояса ничего не было. Обе руки отсутствовали. Уши, нос, губы, зубы — не осталось ничего. Единственный глаз смотрел на нее с ненавистью, страхом и алчностью, в сто раз более ужасными, чем любое уродство.

Тит и Кашкари тоже в страхе и потрясении уставились на Лиходея.

— Ну же, избавьте его от страданий! — закричал Уэст.

Иола взглянула на Тита — похоже, он был так же парализован ужасом, как и она.

— А ты, Кашкари? — взмолился Уэст.

Желваки заходили на лице индийца. Он поднял палочку, направил на Лиходея, и его голова с громким хлопком отделилась от туловища, прямо как у огра в Горниле. Все трое отпрыгнули от фонтана крови.

На миг они замерли. До сих пор от каждого шага Лиходея сотрясался весь магический мир. Иоланта почти ожидала, что пол сейчас задрожит в смертельной конвульсии и погребет их под миллионами тонн вулканической породы. Но, не считая крови, смерть Лиходея оказалась столь же обыденной, как любая другая.

Кашкари упал на пол, его стошнило. Иола протянула ему лекарство из сумки, а следом, обхватив его за плечи, поднесла к губам друга флягу с водой. В двух шагах от них Тит с мрачным видом опустился на колени рядом с отцом и взял его за запястье. Затем прикрыл на мгновение глаза, поцеловал отца в лоб и спрыгнул с возвышения.

Кашкари тоже поднялся. Магический огонь по большей части угас, но деревянные панели еще горели. Сквозь дымное марево Иоланта видела, как Кашкари рванул через крипту по огромному мозаичному водовороту Атлантиды. Однако Тит, уже склонившийся над Амарой, поднял взгляд и покачал головой.

Иоланта закрыла глаза. Пророческий сон Кашкари сбылся до последней детали.

Чья-то рука потрясла ее за плечо.

— Нам надо уходить. Сейчас же.

Тит. Они быстро обнялись и забрали тела на ковры. Кашкари — Амару, Тит — отца, а Иоланта — Уэста.

Разрушенный дворец главнокомандующего полыхал. А над ним царил такой хаос, какого Иола даже на лугу перед замком Спящей красавицы не встречала: свистели виверны, кружили бронированные колесницы, команда Небесной башни размахивала мечами и палицами. Настоящий ураган оружия.

Они метнулись на капитанский мостик, положили руки на книгу — при этом Иоланта другой рукой взялась за штурвал — и произнесли пароль. Однако в Горниле, на лугу, царил не меньший хаос. Но поскольку они управляли Небесной башней, то оказались над основной битвой, благодаря чему относительно спокойно взлетели и направили ковры в сторону Черного Бастиона.

Ковер Иоланты подчинялся Кашкари, что позволило ей осмотреть ногу Уэста. Что-то определенно было сломано, но Иола могла помочь лишь большой дозой болеутоляющего средства.

— Как только окажемся в безопасности, передадим тебя доктору.

Но что ждет их на выходе? Монастырская копия Горнила наверняка уже у атлантов и сейчас… в Инквизитории или, того хуже, в Люсидиасе?

Иоланта достала двусторонний блокнот, данный ей Далбертом, и написала: «Лиходей мертв. Принц жив. Мы в Горниле, направляемся к монастырской копии».

Лиходей мертв. Принц жив.

Это все, чего она хотела. Но глубоко в сердце угнездилась черная тревога. Пророческий сон Кашкари сбылся. А как насчет принцессы Ариадны, видевшей смерть сына? Иоланта посмотрела на Тита, и в тот же миг он поднял на нее глаза. В темноте черты его было не различить, но она чувствовала, что принца мучает то же беспокойство.

«Пусть он будет в безопасности. Пусть мы все переживем эту ночь».

Она нашла лекарство от ожогов, половину дала Уэсту, остальное приложила к своим волдырям.

— Кстати, это было довольно впечатляюще, — сказал Уэст. — Разряды молний. Теперь я видел все.

— Как ты? Надеюсь, не слишком потрясен?

— До основания. Но теперь нам ничего не грозит, так?

Если бы Иоланта могла ответить на этот вопрос хоть с какой-то долей уверенности.

— Сложно сказать. Горнило опасно само по себе, даже если… — Она оглянулась и выругалась. — Нас преследуют!

Кашкари отозвался проклятием:

— У них ускорители чар.

— Правда? — Голос Тита надломился.

— Твоя мать упоминала ускорители чар в своих видениях? — Голос Иоланты тоже поднялся на октаву.

— Дай мне свою палочку, — попросил он вместо ответа.

«Dum spiro, spero».

Что происходит с надеждой, когда больше нечем дышать?

Иоланта вручила принцу палочку и схватила его за руку:

— Все будет хорошо.

— Я люблю тебя, — сказал он. — И ты всегда будешь самой жуткой девушкой на свете.

В горле встал ком.

— Заткнись и сражайся.

В нескольких верстах за ними преследователи раскидывали три похожие на зонты сети. Тит выпускал в них одно заклинание за другим. Кашкари тоже. А через минуту или две быстрой перестрелки он дернул все ковры вверх и вправо. Уэст с воплем вцепился пальцами в край.

— Кашкари должен держать ковры ровно, когда они с принцем целятся, но и уворачиваться, чтобы в нас не попали чужие чары, — объяснила Иоланта, тихо радуясь, что их не подбили. По крайней мере, пока.

Уэст немного помолчал:

— Принц назвал тебя самой жуткой девушкой на свете. Ты девушка?

Итонский колледж словно остался в туманных далях истории, однако на самом деле всего несколько дней назад Уэст, Кашкари и Иоланта встречались на регулярных тренировках по крикету. Конечно, Уэст имел все основания продолжать считать ее мальчиком.