Мутные воды Рубикона (СИ) - Кранк Алан - Страница 3

- И вы не помните, чем болели в детстве?

- Я и детства не помню.

- Очень интересно.

- Для меня жизнь началась семь лет назад. Эти годы я помню. А до этого – ничего. Темнота.

Толстые пальцы врача неуклюже листали историю болезни, разросшуюся за короткий срок до размеров энциклопедии. Источник кровотечения обнаружили в верхней доле правого легкого. Небольшая язва серповидной формы. Через пять дней возникла еще одна, а за ней третья, уже на левом легком. На текущий момент Игорь кашлял каждые двадцать минут, отхаркивая сгустки крови.

- Даже если предположить, что у вас какая-то особенно редкая форма склероза, все равно что-то должно сохраниться. Какие-нибудь детали, вроде номера дома, соседской собаки, лицо матери. Абсолютно все не могло исчезнуть. Имя свое вы ведь знаете, - врач тяжело встал с кресла и переваливаясь с ноги на ногу заходил по комнате.

- Случается, кое-что всплывает. Например, - Игорь указал на плакат, - Я точно знаю, что нижний угол легкого выглядит намного скругленней, чем на вашей картинке и по цвету он должен быть темнее верхней доли. Еще бывают сны. Но ни то, ни другое не проясняет картины в целом. А с именем проще всего – я придумал его себе сам шесть лет назад.

- А что говорят родственники?

- Ни родственников, ни друзей из прошлой жизни у меня нет.

- И вы никогда не обращались за помощью к специалисту?

- Обращался. Тогда же, шесть лет назад. Не помогло. Послушайте, доктор, какое это имеет отношение к моей теперешней проблеме?

- Может и не имеет. А может…

Приступ кашля оборвал собеседника. Игорь достал из кармана смятую бумажную салфетку. Дешевый серый пиджак, который он до этого одевал лишь однажды - в день, когда устраивался на работу, не гнулся в локтях. Левая кисть крепко сжимала пачку «Винстона». Игорь вытер заросший густой щетиной подбородок. По мягкой перфорированной бумаге расползлось красное пятно.

- Давайте сделаем МРТ и еще один рентген,– врач упал обратно в содрогнувшееся под ним кресло.

В Андрее Ильиче – так звали хозяина кабинета - было сто двадцать восемь килограмм веса при росте метр семьдесят шесть. За последние три года он перенес две липосакции и бандажирование желудка. Он съедал по полведра пищи за прием и сейчас с грустью поглядывал в окно, с нетерпением ожидая обеденного перерыва. Он четверть века рыл себе могилу ложкой и почти уже добрался до дна.

- Так вчера только рентген делали, - возразил Игорь, - Я так к вечеру светиться буду.

Игорь посмотрел вокруг в поисках мусорного ведра, куда можно было бы выкинуть окровавленную салфетку. Ведра не было. Он скомкал салфетку в кулаке и положил обратно в карман.

- Вчера – это вчера. А сегодня – это сегодня. Картина меняется. Логично?

Игорю было наплевать на логику. Из совершено здорового человека он вдруг превратился в умирающего больного. С утра он затянул ремень на одну дырку туже, и все равно джинсы болтались на поясе. Голова болела не переставая. Он поднимался с кровати не меньше пяти раз за ночь и шел в туалет. Последний в шесть утра – чтобы отмыть от крови унитаз и не испугать жену.

Игорь не знал, что ключ от новой БМВ, рядом с которой он припарковал свою ржавую «шестерку» лежит в кармане брюк доктора. Не знал, что БМВ куплена в кредит. Не знал, что заработной платы врача едва хватает на то, чтобы содержать жену и детей, а основной заработок – этодесять процентов от обследований, которые платит диагностический центр, в котором находятся и рентген и МРТ. Однако в следующий момент, Игорь поступил так, как будто все это вдруг стало ему известно. Он встал и вышел из кабинета.

Денис (3)

Денис зажмурил глаза в ожидании удара, но машина не встретив сопротивления, провалилась в стену. Свет исчез. Вдруг стало холодно, будто его окунули с головой в ледяную воду. Денис ударил по тормозам. Ремень безопасности больно врезался в плечо. Но машина продолжала движение по черному тоннелю. Все быстрее и быстрее. Он не видел ничего, но чувствовал, что движется быстрее шестидесяти километров в час. Намного быстрее. Потом впереди появился свет. Скорость упала. Он медленно въехал в светлое просторное помещение. Причем оказался высоко под потолком. Справа от него была подвесная конструкция одновременно напоминающая и железнодорожную платформу и огромный трап самолета. Машина почти остановилась, а может и остановилась на мгновение и снова начала разгоняться. На этот раз педали газа он не касался. Снова чернота. Удар. Резкое торможение и остановка.

- Какого хрена?

Лобовое стекло заволокло желтой пылью. Холод сменился жаром. Печка продолжала бороться с оставшимися далеко за спиной Иркутскими морозами. Денис попробовал ее выключить – зашипел белым шумом приемник, задний дворник вытер стекло. Тогда он повернул ключ в замке зажигания и вылез из машины.

Знойный ветер встретил его пригоршней песка, брошенной в лицо. Под ногами захрустело битое стекло.

Машина стояла в узком проходе, на краю обрыва. А по обе стороны многоэтажками высились горы ржавых железнодорожных контейнеров. Пыльный ветер хлопал сотнями раскрытых дверей. Криво сложенные стены качались на ветру и готовы были рухнуть в любую секунду. В десяти шагах за багажником «Черокки» проход заканчивался бетонной стеной. Под нее уходил черный след протектора.

Денис подошел к обрыву и посмотрел вниз. Сквозь дыры в плотно сбитых облаках далеко внизу просматривалась бескрайняя мутная вода темно желтого цвета.

- Приехали.

Он отступил на шаг, борясь с накатившей от высоты тошнотой.

- Это цыганское чмо снова досыпало в дозу кислоты. Сто процентов.

Пару раз такое уже случалось. Первый - когда из телевизора вылезал Валдис Пельш, второй – когда у Дениса на спине выросли крылья. Джордж любил поэкспериментировать и с порошком и с потребителем. И совершенно бесполезно пытаться понять, как он проехал сквозь стену и куда подевались щедрые Иркутские пацаны. Единственный выход из этой ситуации – спрятаться и ждать, пока печень не очистит кровь от ядерного коктейля. Денис залез обратно в «Гранд Чероки» и хлопнул дверью.

В салоне было сумрачно. Толстый слой песка на лобовом стекле почти не пропускал свет. Денис зажег фонарь над головой, снял с себя шапку, куртку и кофту, завел двигатель и после десяти минут исследований методом научного тыка наконец переключил климат с печки на кондиционер. В машине стало вполне уютно.

Он достал из кармана толстую пачку свернутых вдвое купюр, паспорт и корешок авиабилета на рейс Москва-Иркутск. Пересчитал деньги. Шестьдесят восемь тысяч рублей. По его теперешним меркам целое состояние. Он будет жить на эти деньги не меньше чем полгода. Сто тридцать шесть доз. Это целая вечность. Осталось только добраться до дома.

Он откинул кресло и закрыл глаза. Надо поспать и все станет на свои места. Он вернется в аэропорт, купит билет на ближайший рейс, и через восемь часов будет топить буржуйку сырыми кочерыжками. Кстати, можно перед этим заскочить к Джорджу.

Игорь (4).

Вечером Игорь получил второе письмо. Он был дома один. Жена уехала погостить к теще. Он с радостью проводил ее. Хотелось побыть одному. Было над чем подумать. Второе письмо было электронным. Отправитель – Dimon_catcher. «Ты умрешь во вторник». Черные буквы в белом окне электронного почтового ящика. Ничего особенного, но Игорь долго всматривался в эти четыре слова, словно пытался разглядеть что-то еще.

Что этот сукин сын сделал? Подсыпал ему таллия в кружку с кофе? Насыпал в ящик стола песок из радиоактивных изотопов? Зачем? За что? Возможно, ответы уходили за горизонт его семилетней памяти. И кем бы он ни был в прошлой жизни: хоть наемным убийцей, хоть сыном миллиардера, но с автором письма у них были явно натянутые отношения.

До вторника оставалось пять дней. Вот тебе и дата смерти. Игорь подумал, что так должен был почувствовать себя член клуба самоубийц Эдгара По, которому выпал роковой туз, или пират из романа Стивенсона, получивший черную метку.