Модификаты (СИ) - Чередий Галина - Страница 17

— Нет, все верно сказал, — отмахнулась я. — Но я все равно схожу в отсек гибернации. Если увижу, что у Арни есть специфические встречающие, просто уйду. Или это нанесет ущерб имиджу наших отношений?

Язвить не хотелось, но как-то само собой вышло.

— Меня гораздо больше волнует, что я сейчас, кажется, нанес ущерб нашим отношениям, — раздраженно буркнул Рожер. — Надеюсь только, что ты понимаешь, что это не нарочно.

— Конечно понимаю. — В самом деле, не собираюсь же я раздувать из мухи слона, тем более, когда нам осталось всего несколько дней до достаточно длительной паузы. Это как минимум не умно с моей стороны.

Арни никто не встречал, в отличие от всех остальных девяти пробужденных. Около двух часов я провела возле его капсулы, разминая пальцы и ведя одностороннюю беседу с парнем, пока он не стал сначала немного невнятно отвечать и потихоньку шевелиться. Прекрасно представляла теперь все его ощущения и была действительно рада облегчить неприятный момент. Рассказывать о происшествии со "Сталкером" пока не стала, не уверена, что это вообще стоит делать. На других встречающих старалась не обращать внимания, как и задумываться об их причинах тут находиться. Тюссан прав: все в команде взрослые сформировавшиеся люди, чья психологическая устойчивость прошла неоднократную проверку, так что не мне судить об их поступках. Вот я же не кинулась на Рожера, чтобы немедленно поиметь, несмотря на действие стимуляторов, не настолько уж они разум застилали. А если у кого есть желание вести себя именно так, то это их суверенное право.

Капитан появился, когда я провожала Арни к его личному отсеку и парень мне вдохновенно и торопливо рассказывал о новом усовершенствовании в его любимой "Лингво", которое он планировал полностью довести до ума в эту фазу бодрствования.

— Я подумал, почему бы каждый экземпляр не привязать к ДНК носителя и не попробовать внедрить способность к самовосстановлению при частичном повреждении, — частил он, явно наслаждаясь звуком своего голоса и возможностью свободно говорить, и я его прекрасно понимала. — Представь, что моя малышка будет отращивать обратно по какой-то причине утраченные нейросвязи без малейшего вмешательства техников. Ведь это может оказаться так полезно в рейдах, если возникнут непредвиденные ситуации и доступа к немедленному ремонту не будет.

Я, улыбаясь, покачала головой. Этого фантазера ничем не исправить, и мне это очень нравилось. В конце концов, именно благодаря таким вот упорным мечтателям наука частенько совершала неожиданные прорывы. В моего отца тоже никто поначалу не верил. Хотя это не слишком удачный пример…

— Знаешь, Арни, я бы вот неуютно чувствовала себя с такой штукой в голове, — возразила по обыкновению. — Мало ли что ей взбредет отрастить у меня в мозгу.

— Софи-и-и, — укоризненно протянул парень и обнял меня за плечи, слегка столкнув наши головы. — Как же я скучал по препирательствам с тобой и этой твоей дурацкой технофобии.

Сильные руки обвили мою талию, не грубо, но настойчиво отстраняя от Арни, и, даже не оборачиваясь, я знала, что это Рожер.

— Как самочувствие, господин Штерн? — бодро спросил капитан и быстро, но, я бы сказала, слишком уж интимно поцеловал меня в шею. — Надеюсь, все прекрасно и Вы готовы приступить к работе?

Хорошее настроение Арни мгновенно испарилось, и пару секунд он смотрел на нас шокированно, а потом его лицо исказилось от гнева.

— Со мной все великолепно, капитан, — едва ли не выплюнул он и гневно уставился мне в глаза: — Знаешь, Софи, я думал, ты умнее. Спасибо, что проводила.

Порывисто развернувшись, он зашагал дальше сам.

— Я предупреждал тебя, как может быть воспринято твое присутствие на процедуре встречи, звезда моя, — сказал Рожер, прежде чем я отошла от неожиданной грубости друга и успела заметить Тюссану, что не стоило, возможно, вот так тыкать в глаза факт нашей близости. — Зато теперь никакой двусмысленности.

Родившиеся возражения быстро осели. Пожалуй, он прав. Я воспринимала Арни только как друга, считала, что именно так и он видит наши отношения. Видимо, ошибалась, а значит, и правда лучше сразу расставить все по местам.

— Ладно, наверное, мне, и правда стоило пообщаться с ним чуть позже. Надо было тебя послушать, — вздохнув, признала я.

— Тебе вообще стоит меня всегда и во всем слушать, — рассмеялся Рожер, увлекая меня в сторону моей лаборатории. — Я ведь не только твой мужчина, но и твой капитан.

С Арни мне до стазиса так и не удалось пообщаться и внести хоть какую-то ясность в ситуацию между нами. Следующие сутки, пока шло пробуждение всей смены, он будто прятался от меня, что было совсем не трудно, учитывая размеры "Ковчега", а когда мы наконец столкнулись в столовой, на мое предложение поговорить он только фыркнул, косясь на сидевшего неподалеку Тюссана, и заявил, что слишком занят. Пришлось смириться с его нежеланием вести диалог и только надеяться, что какая-никакая дружба, возникшая между нами во время предполетной подготовки, не утрачена безвозвратно. Ну не бегать же мне за ним, в самом деле, упрашивая смилостивиться и удостоить меня беседой. Я ничего предосудительного не совершила, виноватой себя было чувствовать не за что, но и обиженной себя считать не спешила. Успокоит же он когда-то свои нервы и возьмет эмоции под контроль. Хотя я заметила некую странность: практически все люди из другой смены казались несколько дергаными и скованными одновременно. Может, конечно, это вина пробуждающих стимуляторов, и я выглядела первые сутки-двое со стороны так же, но немного смущало то, что они словно избегали прямых взглядов в глаза и сторонились активного общения. Особенно наглядно это стало на общем собрании команды. Зал, в который мы пришли послушать уже ставшую традицией мотивирующую речь Тюссана, будто поделился на две части. Но если подумать, то все немного отвыкли друг от друга, и в ближайшее время так и останется, так что это нормальная реакция человека — держаться поближе к "своим". Но зато на капитана все они смотрели с самым настоящим обожанием, и мне невольно вспомнилось его изначальное шуточное наречение себя местным богоподобным правителем. Конечно, и в нашей смене все с искренним восторгом аплодировали Рожеру и не сводили с него глаз, но все же возникало ощущение, что были более… живыми, что ли. Эх, София, мнительность в тебе неистребима. Я была, пожалуй, единственным человеком в зале, кто больше пялился на окружающих, а не глядел буквально в рот капитану, вот мне и чудится черте что.

В этот раз погружение в сон произошло для меня совершенно беспроблемно, и к ощущениям во время выхода из него я была гораздо лучше подготовлена. Поэтому создалось впечатление: вот только что я улыбнулась последний раз Рожеру и закрыла глаза, соскальзывая в невесомое состояние, и буквально уже в следующую минуту снова стала слышать его голос, говорящий о том, что он жутко по мне скучал. В голове с трудом укладывалось, что между первым и вторым прошло шесть месяцев. Как ни странно, "особых" встречающих ни у кого из моей десятки не обнаружилось. Или их не было вовсе, или они еще не пришли, учитывая, что Рожер унес меня из отсека гибернации, едва док Питерс тщательно просканировал с ног до головы и дал отмашку, что пробуждение уже почти полностью завершено и никаких сюрпризов не ожидается. А чуть позже я смогла оценить преимущества возможности никак не сдерживать себя, когда в теле бурлят разгоняющие все функции стимуляторы. Оказалось, это дико приятно просто отпустить себя, потакая одному из основных инстинктов, заодно убеждаясь, что моего возвращения в активное состояние Рожер ждал с нетерпением.

— Смотрю, процедура твоего пробуждения была весьма насыщенной, — хохотнул Олег Тишин, уставившись на мою шею, когда я пришла на следующий день в лабораторию принимать у него вахту.

Я не смотрелась в зеркало перед выходом, но припомнив, какие следы остались на внутренней стороне моих бедер и груди, могла представить, как выгляжу. Капитан вел себя в постели так, словно хотел поглотить меня, а я была не в том настроении, чтобы настаивать на большей мягкости. Хотя сейчас уже ощущала нечто вроде похмелья, немного смущенная тем, что мы толком-то и поговорить не удосужились, а только будто стремились затрахать друг друга до бесчувствия. Было в этом что-то слишком уж животное.