Модификаты (СИ) - Чередий Галина - Страница 55

"Энгсин". Защитник. Тот, кто бережет, заботится в первую очередь и только потом сгорает от страсти и грезит об обладании. Возлюбленный и супруг по праву выбора, а не только волею судьбы. Осознание этого понятия немного замедлило хаотичный вихрь внутри.

— Н… нет? — Я, кажется, утратила способность говорить связно.

— Нет, — печально покачал он головой. — Это говорит лишь о том, что мой выбор сделан окончательно и бесповоротно и я буду всегда желать для всего в этой жизни одну тебя.

Эмоциональный прилив стал медленно отпускать меня, и не в малой степени оттого, что стоявший передо мной мужчина выглядел сейчас уязвимо и смиренно, несмотря на то, каким огромным и преисполненным дикой силы был на самом деле. Вдохи давались легче, разум брал верх над захлестнувшим инстинктом самосохранения.

— Рисве… — пробормотала я, приваливаясь к столбу для опоры и проведя ладонью по потному лбу. — Ты… мы совершенно друг друга не знаем, чтобы…

— Моя лойфа узнала тебя почти мгновенно, Софи, — улыбнувшись едва заметно, но до боли в груди искренне, ответил он. — И твоя откликнулась ей совсем немного времени спустя. Просто ты не позволяешь ей говорить с тобой.

"Лойфа". Что за потрясающий язык, где в единое слово вкладывается столько? Душа, сердце, сознание, вся суть — то, чем ты являешься.

— Мы даже не из одного мира, — покачала головой я.

— Мир один на всех, Софи, — нахмурился Рисве так, будто недоумевал, как я могу не понимать такой очевидной вещи.

— Тебе просто могло показаться, — настаивала я, обретая все больше контроля над собой.

— Мне? А тебе, Софи? Тебе тоже показалось? — На секунду мне померещилось, что он сейчас рассердится и вспылит, и я невольно сжалась.

— Прости, я не понимаю, о чем ты.

Рисве уставился на меня так пристально, что я поняла: от него не ускользнула моя непроизвольная реакция на привидевшийся мне гнев.

— Тот, кто научил тебя, что мужчину нужно так бояться… — глаза Рисве пугающе потемнели, и рот искривился, но он быстро взял себя в руки. — Однажды я верну ему этот страх и вобью его так глубоко, что и через сотню жизней он от него не избавится, обещаю.

— Рисве… — начала я, внезапно теперь боясь уже за него.

— Не надо. О нем мы говорить больше не станем, Софи, — категорично отрезал мужчина. — Ни одна твоя мысль не должна принадлежать ему. У такого, как он, нет на это никакого права. Думай теперь обо мне.

Невзирая на ту решительность, с которой он это произнес, прозвучало совсем не приказом, а просьбой.

Рисве резко встал и протянул мне руку.

— Софи, я не хотел торопиться, но раз теперь ты все знаешь, то пусть так и будет, — с необычайной серьезностью начал он, снова заставляя меня испугаться. — Я собираюсь просить тебя…

— Стоп. Остановись, — почти взмолилась я, ибо, когда это будет произнесено, мой отказ станет неизбежным, как и его возможные последствия.

Что, если Рисве выйдет из себя? Чем это обернется для меня и моих спутников? При его мощи это способно превратиться в кошмар.

— Нет, — покачал мужчина головой, — еще нет. О главном даре я речи пока не заведу, Софи. Я прошу лишь о праве показать себя. Ты знаешь, кто ты для меня, согласись просто попробовать посмотреть, какой я и кем могу стать для тебя.

— А если я соглашусь и не оправдаю в итоге твоих ожиданий?

— Не в моих ожиданиях дело, а в том, смогу ли я снова пробудить надежды на лучшее в тебе, — Рисве так и стоял с протянутой ладонью, предлагая вложить в нее мою. — Если не справлюсь, то это будет моя неудача и потеря, но ни в коем случае не твоя вина.

Я сжала кулаки, борясь с собой, медленно разжала и, сама поражаясь, что же я творю, протянула трясущуюся кисть и прикоснулась к его грубой и горячей коже. Импульс от этого крошечного контакта пронесся по нервам как разряд, заставляя с шипением судорожно вдохнуть и непостижимым образом изгоняя страх. Я смелее оперлась о руку Рисве, испытывая внезапную необъяснимую радость и облегчение от того, каким же непоколебимым он ощущался, и тихо сказала:

— Давай попробуем.

— Погоди, Софи, — притормозил меня Рисве перед выходом из дома и, подхватив с широкой резной лавки широкополую, украшенную орнаментами шляпу, осторожно водрузил ее мне на голову. — Я сделал это для тебя. Ближайшие дни Кугейр станет являть свое лицо каждый день и пребывать с нами все дольше, а твоя кожа не привыкла к его беспощадным ласкам.

Кугейром здесь зовут светило, и это имя означает нечто вроде "дающий и отбирающий".

— Наши ученые были уверены, что ваши небеса всегда скрыты облаками и паровая оболочка планеты непроницаема для прямого излучения звезды. — Мы уже вышли на помост, но еще стояли в тени, падавшей от дома на сваях, а за ее пределами все действительно было залито яркими лучами. Мне пришлось щуриться, глаза никак не хотели привыкать к такой интенсивности света. Неудивительно, ведь я столько месяцев провела при оптимально комфортном корабельном освещении. Да и здесь первое время защитой моему зрению была постоянная плотная облачность.

— Очевидно, мне придется поначалу передвигаться, придерживаясь за тебя, — посетовала я, продолжая упрямо моргать и вытирать набегающие слезы.

— Ты могла бы меня порадовать больше, только если бы сказала, что разрешишь тебя носить, — несмотря на улыбку, Рисве, похоже, совсем не шутил. — Прежде я так не любил Дни Злого Светила, но теперь, когда ты нуждаешься во мне, им несказанно рад.

— Почему не любил? — спросила, завороженно наблюдая за ватагой разновозрастных длинноволосых мальчишек, с визгом выскочивших из-за деревьев. Заметив нас, они замерли, уставившись блестящими темными глазенками и перешептываясь, но тут Рисве пронзительно свистнул, и они сорвались с места и унеслись, как стайка заполошных воробьев.

— Надеюсь, тебя не обижает, что все так глазеют, Софи? — спросил он, а когда я покачала головой, ответил на вопрос: — Дни Злого Светила особенные, они разжигают в нас страсти и обнажают потребности плоти, обостряют восприимчивость лойфы. Это время посещения гостий, выбора женщинами своих энгсинов или просто временных спутников для утоления взаимной чувственной жажды. И время самого острого одиночества для меня.

Я едва не спросила, почему так, но вспомнила, что это слишком уж личное и разговор на эту тему может сложиться непредсказуемо.

— То есть, я так понимаю, именно женщины приходят на чужую территорию и… хм… выбирают себе мужчину? — немного озадаченно потерла я подбородок. — И что, избранник должен уйти с ней или она остается?

— Влечение и выбор исключительно обоюдные, Софи. Если они настолько сильны, что двое не могут расстаться, когда Кугейр утрачивает свою власть, тогда они между собой решают вопрос, где жить дальше. Ну, а если желания пребывать вместе не рождается из близости, то расходятся. Могут попробовать снова спустя год или же не вернуться друг к другу никогда. В этом только их лойфы — указчики, нет никаких правил.

— Вот, значит, как… а если после их кратковременного общения рождаются дети? Женщины сами растят их?

— Сами? — казалось, мужчина был озадачен. — Детьми Духи нас одаривают, к сожалению, нечасто, Софи, и они радость, забота и ответственность всего народа. Если отец ребенка не выбран женщиной своим энгсином, это не лишает его права заботиться и оберегать свою кровь. Только огромная вина может стать причиной отлучения мужчины от права быть отцом своему потомству. И на моей памяти такого вовсе не случалось.

Любопытные детские мордашки и лохматые макушки опять выглянули из-за белесых стволов, и теперь уже малышня стала посвистывать, дразня Глыбу, а я поняла, что, кажется, немного обвыклась к окружающей яркости.

— Рисве, отведешь меня к Арни и доку? И нам все же нужно поговорить о той опасности, которой являются другие прибывшие с нами с Земли люди.

Легкомысленно хмыкнув, мой проводник спрыгнул с бревенчатого помоста вниз и встал у лестницы, протягивая мне обе руки для опоры.