Модификаты (СИ) - Чередий Галина - Страница 62

— Предупреждаю: я, конечно, женщина, но возне с волосами не обучена, всегда как-то носила короткую стрижку, и пижамных вечеринок с подружками с взаимным причесыванием у меня не было, так что не обессудь, если случайно сделаю больно, — скривилась я, представив, что с моими умениями могу оставить бедного Рисве лысым.

— Ты мне больно? — фыркнул мужчина. — Уж не своими прикосновениями точно, Софи.

Ну ладно, приятно, что ты в меня веришь, здоровяк. Сильно нервничая и осторожничая, я наклонилась и стала теребить и расплетать узлы, прочесывать прядь за прядью. И вскоре сама не заметила, что не только абсолютно успокоилась, но и впала в какое-то подобие транса, увлекшись процессом настолько, что не замечала времени и усталости от непривычных движений в мышцах поясницы, плеч и шеи. Сначала опустилась на корточки за спиной Рисве, а под конец вообще уселась на камни, разбирая последние колтуны. Несмотря на то, что на гребне было всего пять толстых зубьев, он точно был наделен некой чудесной силой, и даже самые скрученные места будто распадались по собственной воле, хотя и могло показаться, что тут без выстригания не обойтись. Рисве во время всей процедуры был тихим, я даже не слышала его дыхания, зато это щедро компенсировалось моим озабоченным сопением. Уже справившись с худшим, я все чесала и чесала, пропуская между пальцами тугой шелк прядей, и не могла остановиться, завороженная ощущением скольжения этой великолепной черной, словно нефть, гривы по коже моих ладоней и запястий. Опомниться меня заставило мощное, прямо-таки всем огромным телом, содрогание Рисве и его рваный стон, когда я, не сдержавшись, подалась вперед и потерлась лицом о сотворенное моими руками роскошество. Очнись-очнись, Софи, у тебя тут еще есть работенка, и впадать в тактильную эйфорию рановато.

Зачерпнув краем плошки чуть воды, я раздавила терпко пахнущие ягоды и легко вспенила все кончиками пальцев. Обошла Рисве, примеряясь, как же поудобнее подступить к бритью. Если он встанет, то мне понадобится скамейка для полного доступа, пока сидит — мне придется выплясывать перед ним с острейшим ножом в руках, между прочим. Снова присесть? Мужчина наблюдал за моими терзаниями хоть и неотрывно, но молча, оставляя возможность самой решить. Поставив емкость с мылом на камень и положив рядышком нож, я опустилась на колени и уставилась в лицо Рисве. Надеюсь, я все сделаю правильно, не заставлю его истечь кровью и сто раз пожалеть, что подпустил меня к себе. Мгновенно залипла в неподвижности, когда наши взгляды пересеклись. С трудом заставила себя оторваться, зачерпнула пены, мазнула по его бороде и взглянула выше в поисках его реакции, и вот оно снова — это моментальное провисание времени, стоило только нашим глазам встретиться.

— Не… не мог бы ты пока закрыть их, — промямлила я. Более идиотской просьбы не придумаешь, но, черт возьми, таким темпом Рисве никогда не будет брит.

Он послушался беспрекословно. И совершенно напрасно. Мало того, что этот факт его полного доверия едва знакомой неумехе с острейшим лезвием в руках вызвал приступ щемящего трепета внутри, так еще и с закрытыми глазами, чувственно подрагивающими ноздрями и чуть приоткрывшимися в предвкушении нового моего прикосновения ртом он выглядел намного горячее, чем прежде. Да во имя Вселенной, Софи, просто прими тот факт, что этот мужчина в любом виде кипятит твои внезапно оскудевшие мозги и кровь во всем остальном организме.

Трясущаяся от бурлящих внутри желаний, я еще кое-как обмазала его пеной и едва сдержала фырканье, подумав, что он так стал слегка похож на Деда Мороза. Самого сексуального в мире, в двух мирах из возможных. Но вот как настал момент непосредственно бритья, мне оказалось внезапно не до веселья. Поднесенная к лицу Рисве рука кошмарно дрожала, и лезвие устроило дикую пляску. И сколько бы я ни отстранялась, стараясь унять это безобразие, и не подступала к делу снова, ничего не выходило. Я раздраженно выдохнула и плюхнулась на пятки, уже готовая признать неспособность справиться с этой задачей.

— Можно я скажу? — очень тихо спросил мой несчастный подопытный, абсолютно терпеливо сносивший до сих пор мое пыхтение и приноравливание.

— Скажи, чего уж там, — разрешила я, ожидая услышать предложение научить меня незнакомому ремеслу брадобрея.

— Тебе будет намного удобнее, если ты сядешь на мои колени. Обычно наши женщины так это и делают, — сказал Рисве, по-прежнему сидя с послушно зажмуренными глазами.

Вот, значит, как. С точки зрения удобства, оно-то, само собой, сподручнее. Но учитывая тот факт, что мне малейшего прикосновения к нему хватает, чтобы мгновенно обращаться в похотливую самку, начисто лишенную мозгов… Может, это тоже какое-то из разряда местных чудес, служащих для облегчения вступления в сексуальный контакт малознакомых особей в условиях ограниченности времени? Софи, да сейчас самое время пытаться реанимировать ученого и начать анализировать, конечно. Дурацкие умозаключения и выстроенные версии твоего мужчину не побреют, да и тебе ни капли здравомыслия или способности сопротивляться этому безумному влечению не добавят. Ну, выходит, на колени.

Что же тут сложного? Перекинуть ногу, встать лицом к лицу, опуститься. Сколько раз я оказывалась с мужчинами в такой позе, и одежды на нас было куда как меньше, да и занятие тогда было гораздо менее невинным, чем предстоящее бритье. Да что за чушь. Как только наши тела соприкоснутся, не останется между нами места никакой невинности. Ох, Глыбушка мой, прощайся со своим воздержанием, нападет на тебя озверевшая земная баба и развратит дальше некуда. Вот только сама трястись перестанет, как в лихорадке, и справится с невесть откуда подкравшимся новым приступом коварной, только и ждущей возможности напасть паники.

Так я и застыла, едва почувствовав его между моих ног, близко-близко. Острое ощущение тепла там, где мои бедра соприкасались с его. Мышцы как заклинило, в ушах грохот, дыхание поверхностное, вокруг ребер — жутко сжавшие тиски, перед глазами мельтешение взбесившихся черных точек, да и само зрение стремительно становилось тоннельным. Нужно успокоиться, Софи, нужно-нужно-нужно.

— Софи-и-и, — вкрадчиво, почти нараспев позвал меня Рисве, — Со-о-офи-и-и. Отпусти ее, Софи-и-и.

— К… Кого? — выдавила, напрягая сжавшееся в спазме горло.

— Лойфу, Софи, — все так же мягко, будто убаюкивал, ответил мужчина. — Дай ей дышать и говорить с тобой и со мной.

Все так же, не открывая глаз, он поднял свою огромную ладонь и стал медленно, позволяя мне четко видеть каждый миллиметр продвижения, приближать ее к моей груди. Осторожно, почти невесомо сначала, он прикоснулся ко мне ниже ключиц, чуть подождал и только потом постепенно сделал контакт полноценным.

— Позволь, Софи, позволь дышать ей и себе, — прошептал он и так же бесконечно неторопливо и деликатно устроил вторую ладонь между лопаток. Растопырил пальцы на обеих руках, будто создавая непроницаемую защиту вокруг моего сердца. И во мне что-то сломалось. Судорожно вздохнув, совершенно неизящно плюхнулась, окончательно седлая его бедра, подалась вперед и уткнулась лицом в его могучее плечо, обхватывая шею и обвивая ногами. Плевать на то, что вся щека и волосы оказались в пене. Сейчас я отчетливо чувствовала лишь его ладони, как по волшебству управляющие моим дыханием и сердцебиением и чудесным образом синхронизирующие их с его собственными. Рисве меня не поглаживал и не качал, просто держал, молча, терпеливо, освобождая. Жестокая хватка, стиснувшая легкие и горло, стремительно разжималась, одеревеневшая спина расслаблялась, нормальное восприятие окружающего мира возвращалось, потому что в этот момент он и был всем этим миром. Огромный, бесконечно сильный, бережный, безопасный, абсолютно открытый, вдыхающий со мной в одном, постепенно выравнивающемся ритме.

— Хорошо? — еле слышно спросил наконец он, и я повернула голову.

— Я тебя поцеловать хочу, — внезапно даже для себя пробормотала я, посмотрев на его рот в облаке пены.

— Поцеловать, — повторил он и сглотнул.