Возрождение Зверя. Любовь за гранью 12 (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 29

Подошел к небольшой холодильной камере, стоявшей в дальнем углу.

— Я не слышу ответа.

Тяжелый вздох, потому что я открыл дверцу, и он почуял запах крови.

— Д-д-да, Господин. Госпожа Марианна просила меня, — громко сглотнул, когда я подошел к нему с пакетом в руках, — просила сказать, — перевел взгляд на мое лицо и запнулся, тут же снова уставившись в пол, — сказать, что хотела бы встретиться с вами.

Сел на край стола, положив пакет с кровью рядом, и сложил руки на груди, продолжая изучать энергетику говорившего. Он снова не лгал. Марианна, действительно, просила его об этом. Впрочем, откуда водителю знать, с какими целями моя жена могла назначить мне встречу? Зная, что при желании я могу прочесть гонца, она просто поручила ему передать мне информацию.

Я молчал, продолжая смотреть на вампира и думая, почему сомневаюсь в ней. Почему допускаю мысль, что это могла быть ловушка. Что она могла заманить меня в западню, устроенную своим отцом, чтобы… Но для чего? Ведь она ответила мне. Да, черт возьми. Моя девочка не просто ответила. Она продолжала звать меня, и я знал об этом, слышал ведь. Кусал костяшки пальцев, крошил кулаками стены Асфентуса, но слышал, упорно блокируя собственное сознание.

На мгновение закралась мысль, что тот Ник мог доверять ей настолько безоговорочно. Тот Ник… которого она любила и за которым спускалась даже в Ад. Тот, который за нее убивал и умирал. И она знала об этом. И верила. И тут же накатывала злость на самого себя за эти подозрения. Нет другого Ника. Мы вместе с ней похоронили его. Есть только один. И этому одному она клялась заново в любви. Ночь напролет. Клялась и доказывала эту любовь. Мне. Мне, вашу мать.

— Продолжай.

— Госпожа просила передать вот это.

Залез дрожащей рукой к себе за пазуху и достал сложенный листок бумаги. Медленно протянул его мне, и я кинул ему пакет, забирая из трясущихся пальцев записку. Прочитал текст и услышал странное шипение, медленно переходившее в нарастающий гул. Вскинул голову, но вампир передо мной лишь жадно впился клыками в пакет и, захлебываясь, глотал жидкость, отойдя к самой двери и скосив глаза в мою сторону. Доли секунд на то, чтобы понять, что гул шел изнутри. Оттуда, где в венах зашипела кровь, мгновенно вскипая, ошпаривая огненными брызгами мясо.

"Это наша пропасть. Я держу. Впилась в самое сердце. Не отпускаю. Теперь твой черед, Ник"

Ответ на просьбу, которую не мог слышать никто, кроме нее. Отчаяние в ответ на мое отчаяние. И я закрываю глаза, позволяя себе глубоко вздохнуть. Вздохнуть ее запах, все еще хранившийся на крохотном клочке бумаги. Испытывая раздражение, желание свернуть шею Протеску за то, что посмел испачкать ее аромат вонью своего грязного тела. Но нельзя. Нельзя. Он должен передать ей кое-что от меня.

Вторым предложением Марианна указала место встречи. К западу отсюда, довольно далековато от того места, где, как я думал, они скрывались. К демону. Внутри все скрутилось в тугую пружину ожидания, какого-то дрожащего на самом острие лезвия предвкушения. Увидеть ее. Прикоснуться. По-настоящему. ПО-НАСТОЯЩЕМУ, блядь. Вжимать ее до боли в себя и ощущать, как ведет. Безнадежно ведет от этой близости к ней.

Тем временем вампир закинул руки назад и развязал… развязал цепочку с кулоном в виде сердца. С тем самым, который я дарил Марианне.

— Госпожа просила передать вам это. Сказала, что на этот раз вы лично должны надеть на нее.

Думитру Курд в это же самое время так же смотрел на записку, которую ему принесли всего несколько минут назад. Короткую. Всего несколько слов. Несколько слов, от которых его едва не перекосило. Тот самый информатор из окружения Воронова, казавшийся королю и его приближенным настолько верным, что те практически впустили его в свою семью… а на самом деле все эти годы ожидавший контрольного "фас" от Главы Нейтралов.

Записка, в которой говорилось о том, что эта шлюшка Мокану по-прежнему была жива. Дрянь, из-за которой некогда спокойная и размеренная жизнь Думитру практически полетела под откос. А Курд ценил покой, он ценил баланс. Если бы Думитру верил в Бога, то его бога бы звали Равновесие. И только во имя этого Господа он готов был убивать и ему же приносить самые изысканные жертвы.

Бывшая жена Морта, да, Курд про себя и при самом Морте так ее и называл, делая акцент на том, что она, так же, как и его отпрыски, остались в его прошлой, донейтральской, жизни. Так вот, эта тварь не просто выжила после взрыва, но еще и осмелилась выйти на связь со своим муженьком, который, подобно влюбленному идиоту, наверняка, не упустит возможности увидеть свою сучку. Сучку, которую он оплакивал с абсолютно сухими глазами. Но та ненависть, которой в этот момент горел его взгляд, обращенный на Главу, стоила самых горьких слез, которые Думитру видел. А за свою долгую жизнь он их повидал немало, причем причиной большей их части сам и стал.

Курд раздраженно схватил со стола бумагу, равнодушно глядя на аккуратно выведенные буквы, ощущая, как внутри разрастается раздражение… и снова появляются скребущие когти страха. Он уничтожит эту тварь и всю ее семью. Нет… Он заставит сделать это Морта. Так будет гораздо интереснее. Это сломает заносчивого ублюдка. Не Курд. Его сломает ее предательство.

Курд тихо засмеялся и скомкал в руках листочек. Мокану не простит предательства. Ни себе нынешнему. Ни себе прошлому.

Скомканная записка полетела в урну, с глухим звуком ударившись о дно. Приговор Мокану вынесен. Осталось поручить Морту привести его в исполнение.

Меня несло. Меня шатало так, что, приходилось стискивать ладони в кулаки, чтобы не пытаться хвататься за воздух. Меня разрывало на части. На долбаные неровные части, каждая из которых отчаянно пульсировала в какой-то бешеной радости.

Я чувствовал, как вертится с дикой скоростью где-то внутри та самая металлическая пружина, как с каждым новым витком все сильнее бьется о грудную клетку, невольно прикладывал руку к груди, стараясь успокоить бешеные вращения.

Я еще не видел ее, но уже чувствовал. Ощущал ее присутствие в нескольких десятках метров от себя и, сходил с ума от желания найти ее хотя бы взглядом. Даже после того, как услышал ее голос в своей голове. Даже после того, как разговаривал с ее же посланцем, как читал записку, написанную ее рукой… я должен был видеть ее, чтобы все же не свихнуться окончательно.

Пробирался медленно к небольшому деревянному домику, отбрасывая назад ветви деревьев, нагло цеплявшиеся за ткань пальто, царапавшие подбородок и виски. Поднимался к этой лачуге и думал о том, как туда добралась она.

А потом… потом я просто перестал думать. Я просто перестал существовать. Потому что дверь домика оказалась так близко. Потому что она распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Потому что на пороге стояла она. Марианна. Такая красивая. Такая живая. Такая… моя.

И я исчез. Исчез полностью во влажном сиреневом взгляде, наполненном такой болью, что я едва не задохнулся.

Одна, две… пять… десять, тридцать три…

Смотреть на нее и невольно отсчитывать секунды молчания, стелившегося между нами, подобно туману, медленно опускавшемуся с крон деревьев на влажную землю. Оно путается в ее волосах, развевающихся от пронизывающего до костей ветра, цепляется колючими ветками за лицо, царапая скулы, подбородок, вызывая желание смахнуть его ладонью.

Пятьдесят одна, пятьдесят две, пятьдесят три…

Мгновения безмолвия. Мгновения, отданные на откуп жадным прикосновениям взглядов. Тяжело выдыхая, смотреть на ее длинные черные ресницы, слегка подрагивающие, не скрывающие сиреневого влажного блеска широко раскрытых глаз. Алчно лаская собственными приоткрытые губы и ямочку между ключиц.