Трое нас и пёс из Петипас - Чтвртек Вацлав - Страница 16

• Предыдущая
• 16/32
• Следующая

– Ты!

– Кто это сказал? – грозным голосом переспросил Руда. – Повтори-ка!

Парнишка, на которого уставился Руда, произнес громким голосом:

– Это не я! – и тут же юркнул за угол улицы. Руда громко засмеялся:

– Ладно! Вы мне все за это ответите!

Ещё трое мальчишек скрылись за углом. Остались только двое – Лойза Салих и Мила Ткачек. Мила был ещё совсем карапуз. Он вообще ничего не понимал и поэтому ничего не боялся. Руда нагнулся к нему, слегка шлепнул и сказал:

– А ну, беги домой, к маме! Ясно?

И Мила сразу послушался. Вслед за ним ушел и Лойза Салих. Он присматривал за Милой и не смел оставить его одного.

Руда подтянул штаны и с победоносным видом направился за угол посмотреть, не замышляют ли мальчишки ещё чего-нибудь.

А я остался с Анчей один на один. Я наклонился, поднял свободный конец веревки, которая была обвязана вокруг шеи таксы, и подал Анче.

– На, бери своего пса. Только уходи, пока не вернулся Руда.

Анча демонстративно повернулась ко мне спиной.

Меня ничуть не радовало, что Руда так легко одолел петипасских ребят. И вовсе не хотелось видеть, как струсит перед ним Анча. Лучше скорее домой!

Но Руда уже возвращался, приглаживая рукой волосы, – это означало, что он очень доволен собой» Он остановился перед Анчей, дернул её за косу и насмешливо сказал:

– В следующий раз можешь приводить хоть двадцать этих сопляков!

Я думал, что Анча разозлится и ударит Руду, но она лишь отошла на шаг и спокойно ответила:

– Неправда! Никого я не приводила. Ребята сами прибежали за мной.

Руда прищурился:

– Ты что, хочешь, со мной поссориться?

Анча пожала плечами:

– Очень нужно!

Руда понимал, что ничего не сделает с Анчей, пока не разозлит её. Минуту он раздумывал, потом показал пальцем на таксу:

– Так чей же это пес?

– Мой, – ответила Анча.

Тогда Руда быстро наклонился, схватил конец веревки и крикнул:

– А теперь он мой! Ясно?

– Это тебе только кажется, – усмехнулась Анча.

Солнце светило так ярко, что я поневоле зажмурил глаза. Но при этих словах глаза у меня сами собой широко раскрылись. Я увидел, что Анча и вправду смеется над Рудой.

Руда дернул за веревку:

– Жолса, встать!

Такса встала, виляя хвостом.

– Я забираю пса! Ясно?

Мне стало жалко Анчу. Я подошел к Руде и тихо сказал:

– Брось ты это! Ведь она его, наверное, любит.

И тут случилось что-то непонятное. Анча вдруг разозлилась, только не на Руду, а на меня. Даже не повернув головы в мою сторону, она крикнула:

– А ты не лезь не в свое дело!

Я чуть не сгорел от стыда. Даже в голове загудело. Между тем Руда намотал веревку на руку и уже напоследок спросил:

– Так, значит, ты не веришь, что я уведу твоего пса?

Анча ничего не ответила. Она быстро повернулась на одной пятке и скрылась за углом улицы. Такса глядела ей вслед и тихонько повизгивала.

– Терпеть не могу скулящих собак! – рассердился Руда и, потянув за веревку, скомандовал: – Жолса, за мной!

Такса уперлась всеми лапами в землю и схватила веревку зубами, словно хотела перегрызть её.

– Сейчас ты у меня заработаешь! – крикнул Руда и потянул веревку сильнее – таксе поневоле пришлось побежать за ним.

Мы двинулись в обратный путь. Улица, где мы ловили собак, вела к реке. Руда захотел испытать, умеет ли Жолса плавать. Я молча шел рядом. Руде мое молчание не нравилось. Он то и дело искоса поглядывал на меня и наконец сказал:

– Неплохая драка была, а? Шестерых мальчишек и эту девчонку с косами я одолел одним махом!

Я знал, Руде ужасно хочется, чтобы его похвалили. Но я смолчал. Ведь все мальчишки были по сравнению с Рудой ещё малышами, а девчонка сама уступила ему собаку. Разве их поймешь, этих девчонок! Я видел, что Анча ни капельки не боится Руды. Но почему же она отдала ему пса? Почему? Вот что было непонятно! Руда понял, что я не собираюсь его хвалить, и перестал со мной разговаривать. Так, молча, мы и шли по дороге: Руда, такса и я. В конце концов Руда не выдержал и стал разговаривать с псом:

– Шагай, шагай и не оглядывайся! Ты должен слушаться меня с одного слова, ясно?

Жолса бежал перед ним, слегка переваливаясь на ходу.

– Я из тебя сделаю настоящего пса, – пообещал ему Руда. – Не то что эта девчонка с косами. Она только и делала, что водила тебя на веревочке.

Жолса споткнулся о камень.

– Вот-вот! Даже ходить как следует она тебя не научила! – ехидничал Руда. – У меня все пойдет по-другому. Буду учить тебя с утра до вечера. Научу ловить мышей, ходить по следу, умирать.

Я не понял и спросил:

– Чему, чему ты его научишь?

– Ну, умирать, – пояснил мне Руда. – Чтобы был похож на мертвого. Ясно? Мой пес должен все уметь.

Тут уж я не выдержал:

– Откуда он твой? Он такой же твой, как и мой. Мы его вместе поймали!

– Подумаешь! – возразил Руда.

– А кому первому он стал обнюхивать ногу?

– А кто стоял, как дурак, когда петипасские ребята стали его отнимать?

Мы остановились, чтобы было удобнее ругаться. Жолса уселся посредине и уставился на нас.

Что бы я ни говорил, Руда на все ухитрялся найти ответ. Наконец он разозлился и крикнул:

– Это мой пес! И точка!

В ту же секунду Жолса так дернул веревку, что Руда едва устоял на ногах. Раздался грозный окрик:

– Сидеть!

Но Жолса не слушал. Он вырывался, заливался лаем и так работал всеми лапами, что только камешки летели. Пес изо всех сил тянул Руду обратно, к тому месту, откуда мы повернули к реке.

Там стояла Анча. Я узнал её по красной юбке и желтой майке. Она засунула два пальца в рот и свистнула.

Жолса на миг прислушался, завилял хвостом и снова начал рваться.

– Тонда, на помощь! – крикнул Руда.

Но тут Жолса яростно завыл и завертелся так, что я уже не мог помочь, если бы и захотел. Там, где стоял Жолса, теперь виден был лишь столб пыли и оттуда раздавался громкий лай, визг и летели во все стороны камни. Руда обеими руками ухватился за веревку и всеми силами старался удержать Жолсу.

Люди на соседних дачах подходили к окнам, что-то кричали нам, даже грозили.

Я посоветовал Руде:

– Отпусти пса! Ведь плохо будет!

Так оно и случилось. Калитка дачи номер семнадцать распахнулась, из неё выбежала пани – та самая пани, которая недавно похвалила Жолсу. Она подбежала к Руде и что-то крикнула. Губы у неё двигались, но ничего не было слышно, потому что эта маленькая собачонка визжала, как большой паровоз. Что произошло у них дальше, я хорошенько не разобрал, только мне показалось, что эта пани отвесила Руде подзатыльник.

В тот же миг Жолса выскочил из облака пыли и помчался по дороге, волоча за собой веревку. Постепенно наш пес становился все меньше и меньше. На углу улицы он попал прямо в объятия к Анче.

Домой мы возвращались задами. Это из-за мальчишек. Ежеминутно в нескольких шагах от нас неожиданно появлялся какой-нибудь мальчишка и кричал Руде:

– Жолса, хочешь сахару?

Руда не отвечал, только что-то бормотал сквозь зубы и прибавлял шагу. Наконец мы добежали до моего дома. Тут Руда обернулся назад и сердито погрозил кулаком:

– Я вам всем ещё покажу. И этой девчонке с косами! И тебе, Тонда, тоже! – И, сжав кулаки, он стал медленно приближаться ко мне. – Ты думаешь, я не видел, как ты шептался с этой девчонкой?

А собака? Если бы ты мне помог…

За моей спиной стукнуло окно. Руда поглядел ту да и сразу разжал кулак, которым размахивал передо мной.

– Добрый день, пани Людвикова, – услышал я его голос.

Через минуту он уже мчался к улице к дому перевозчика.

Я посмотрел ему вслед и задумался. В первый раз я увидел, как одурачили Руду. И кто же? Какая-то девчонка с косичками! Да, здесь было над чем задуматься! Но тут меня окликнула пани Людвикова:

• Предыдущая
• 16/32
• Следующая