Наш человек на небе (СИ) - Дубчек Виктор Петрович - Страница 75

Он сосредоточился, удерживая сварочный аппарат обеими руками, прямо перед собой. Толстое стекло маски скрадывало свет, защищало лицо от жара дуги. Ну же, давай, давай, родная...

Раз за разом рассыпалось алое жало; стонали иголочки; Коля сосредотачивался.

Он сосредоточился до такой степени, что не сразу заметил гостей. Точнее, хозяев: в арке прохода стояли и молча смотрели на него капитан Игнази и полковник штурмовиков Септен. В тёмной глубине коридора маячил неприметный старик, который тоже встречал Половинкина с «Титана».

- И-здравствуйте, — осторожно сказал Коля, понимая, впрочем, что через маску его вряд ли услышат.

Иголочки в голове волками выли; тихо гудящая дуга выросла... даже больше тридцати сантиметров она выросла! — и Половинкин боялся спугнуть удачу.

Игнази стоял и растерянно смотрел на сидящего Половинкина. Капитан скользил взглядом по скрещённым сапогам, нарукавному знаку «щит и меч», чёрной маске и алому пламени дуги. Молчание затягивалось, и Коля почувствовал даже что-то вроде облегчения, когда иголочки завизжали совсем уж непристойными голосами.

Он машинально, привычно уже откинул от себя рукоятку; жало метнулось к груди капитана Игнази, на мгновение вспухло, теряя остроту цвета, и рассыпалось фонтаном искр.

- Владыка... Владыка ситх, — побелевшими губами прошептал отшатнувшийся капитан.

- Не-ет, — сказал Коля, снимая маску, — что Вы: я не настоящий ситх, я маску на стройке нашёл.

Игнази молчал; испарина выступила на его гладком лбу. - Не надо, — сказал Коля, желая загладить межпланетный инцидент. — Теперь... теперь не надо бояться человека со сварочным аппаратом. Потому что он, то есть я, защищаю трудящихся. И буду беспощаден в подавлении господства эксплоататоров. Обязательно буду!

Крупная капля пота собралась на переносице капитана.

- Я же НКВДшник, — сказал Коля. — Нормальным людям нас бояться нечего. И народ это чувствует, прекрасно чувствует. Это раньше так было, что рабочие и крестьяне ещё «робели», ещё не освоились с тем, что они теперь господствующий класс. Этих качеств в миллионах и миллионах людей, всю жизнь вынужденных голодом и нуждой работать из-под палки, не мог создать переворот сразу. То есть не переворот, а Великая Октябрьская Социалистическая Революция, ну, Вы знаете, конечно. Капля медленно ползла вниз, по носу.

- Но вот в том-то и сила, в том-то и жизненность, в том-то и необходимость Октябрьской революции, что она будит эти качества, ломает старые препоны, рвёт обветшалые путы, выводит трудящихся на дорогу самостоятельного творчества новой жизни. Пример Советской республики будет стоять перед всем миром на долгое время. Наша социалистическая Республика Советов будет стоять прочно, как факел международного социализма. Революция — она дала нашему народу силу, понимаете? Всему народу дала силу.

Капля жирно зависла на самом кончике носа.

- Там — драка, война, кровопролитие, жертвы миллионов людей, эксплоатация капитала. Здесь, — Половинкин широко развёл руками, — настоящая политика мира и социалистическая Республика Советов. Навсегда. Игнази молчал так мертвенно, что Коля даже слегка занервничал. Нет, ему, конечно, было приятно напугать заносчивого «марсианина», но в то же время стыдно: союзник всё-таки, надо быть выше мелких личных неприязней. А то, прямо скажем, сорвётся плазма — и кирдык вашему капитану. Капля сорвалась.

Кажется, капитан только теперь осознал, какая опасность ему грозила. Он сделал шаг назад, резко развернулся и почти бегом бросился в коридор; закованный в броню штурмовик последовал за ним. Неприметный старичок тоже быстро растворился во тьме.

Коля опять прислонился к переборке: он чувствовал себя измотанным так, словно только что выдержал поединок с опасным, жестоким и скрытым врагом. Глупо, конечно. Видимо, сказывалась усталость от работы — ведь не могло же комсомольца, старшего лейтенанта госбезопасности, орденоносца, секретного Героя Советского Союза так выбить из колеи пустячное происшествие со сварочным аппаратом.

Иголочки всё ёрзали где-то за висками, копошились, давили изнутри, жужжали, и Половинкин закрыл глаза, — кажется, всего-то на несколько минут, — пытаясь хоть немного прийти в себя.

А когда раскрыл, — иголочки толкнулись особенно жестоко, — в тёмной арке прохода прямо перед собой увидал невысокую фигуру в коричневом плаще с низко надвинутым капюшоном.

В отставленной руке пришелец держал выключенный световой меч. ---

- Старкиллер?.. — окликнул Коля, сразу понимая, что ошибается: рост, комплекция — всё другое.

А вот плащ, оружие, манера держаться — очень похожие. И тот же танец иголок в голове, то же тянущее, тревожное напряжение, что помогло в своё время Коле заметить в толпе на Красной площади инопланетного диверсанта. «Диверсанта»?..

Значит, фигура в коричневом плаще, застывшая на пороге ангара — и есть тот самый шпион, о котором Половинкина инструктировали на Земле. Он привычным, НКВДшным чутьём сразу понял, что, во-первых, не ошибается — намерения гостя враждебны. А, во-вторых, звать на помощь бессмысленно: только хуже будет. В соседних отсеках полно простых технарей, почти ни у кого даже нет оружия. Пока успеют среагировать парни из осназа, шпион перебьёт кучу народу — и снова скроется, как скрывался всё это время. Рассчитывать можно было только на себя.

Коля хотел подумать: «наконец-то настоящий подвиг» — но подвиги у него уже были, настоящей некуда. Да и вообще: как-то не о том думалось.

- Лорд Половинкин, — произнес гость с лёгким смешком. — Знаменитый отпрыск Владыки Сталина.

Голос прозвучал механически, как через динамик штурмового доспеха. Невозможно было даже понять, говорит мужчина или женщина. Коля кивнул, стараясь, чтобы это выглядело, как приветственный поклон. Снизу вверх он заглянул под капюшон.

Увы: там царила тьма.

- С кем имею честь? — спросил Половинкин, подражая изящным манерам товарища Молотова.

- Я друг, — так же насмешливо ответил гость, играя пальцами перчатки на рукояти меча; этим ласкающим движением диверсант ужасно напоминал Старкиллера.

- Друг — это одна душа, живущая в двух телах, — вежливо выдал Коля первое, что подсунула ему память.

Гость расхохотался и шагнул вперёд. Дверь ангара скользнула вниз сразу же, словно с облегчением отсекая их от остального мира. Коля незаметно поджал ноги, готовясь вскочить, но пришелец мгновенно выкинул в его сторону руку с мечом. С угрожающим гудением выдвинулось багровое огненное лезвие. Под капюшоном блеснул металл.

- Даже не пытайся, Лорд Половинкин, — сказал шпион, — я стою выше тебя.

 - Ноги затекли, — простодушно ответил Коля. — Давно здесь сижу. Конец клинка выписал перед его глазами замысловатую восьмёрку. Удивительно: Половинкин не почувствовал, чтобы от лезвия исходило тепло.

- «Одна душа»... — проговорил шпион. — Джедайское отродье всегда всё знает... И ваше знание всегда принуждает вас делать ошибочные выводы, — Рука с оружием застыла. — Твой меч, пожалуйста.

Коля крепче сжал сварочный аппарат, который, оказывается, всё это время держал в руке.

- Не могу, — сказал он совершенно искренно, вешая прибор обратно на пояс, — нельзя казённое имущество разбазаривать. Так никаких мечей не напасёшься.

Шпион ударил. Быстрым коротким движением кисти.

И всё же недостаточно быстрым и недостаточно коротким: Половинкин опрокинулся на спину, — гудящий луч разрезал воздух в сантиметре от его груди, — и откатился в сторону. Шпион двинулся за ним. Сперва перекатом, затем на четвереньках и, наконец, поднимаясь на ноги, Коля побежал в глубину ангара, вдоль высокой кабины лежащего «слоника». Металлические шаги за спиной резко стихли, и Коля метнулся в сторону, уходя от ожидаемого выстрела.

Но выстрела не последовало, и Половинкин оглянулся. Он действовал, как учил майор Мясников — поворачиваясь, присел на одно колено. Осназовская наука очередной раз спасла Коле жизнь. Шпион, не пытаясь догнать закалённого комсомольца, кинул в противника меч. Гудящая молния, вращаясь, пронеслась на головой лейтенанта и сгинула в дебрях алустиловых обломков.