Бешеный прапорщик. Части 1-20 (СИ) - Зурков Дмитрий - Страница 69

— Что Вы задумали, Денис Анатольевич?

— Господин капитан, Вам известно латинское изречение «Praemonitus praemunitus» — «Предупрежден — значит вооружен»? Я хочу устроить маленький спектакль для одного зрителя под этим девизом…

Перед убытием в командировку я взял в нашей оружейке немецкую гранату-«шарик», потом нашел Платона, чьи навыки резчика получили известность и поэтому в данный момент вырезавшего для поручика Дольского шахматы в качестве мастер-класса, и поручил ему срочную и очень важную работу…

Полковник Шубин возвращался на квартиру после службы в прекраснейшем расположении духа. Помимо удачно складывающихся личных дел, не имеющих особо отношения к службе, но приносящих определенный доход, ему удалось найти для своего «суверена» еще нескольких офицеров, согласившихся на некоторые действия, которые в случае удачного завершения, могли открыть перед ними очень радужные перспективы. На фразу дежурного по штабу о том, что его спрашивал какой-то подпоручик, полковник не обратил внимания. Мало ли обер-офицеров крутится в штабе. Будучи полностью погруженным в свои мысли, он потянул на себя ручку двери в свою комнату…

Натянутая бечевка выдернула терку из запала Kugelhandgranate13, привязанной к вешалке у входа, и в сторону внезапно остолбеневшего полковника вырвался небольшой факел. Ухнули куда-то в пустоту приятные мысли о будущей карьере. Граница между жизнью и смертью была заключена в маленькой латунной трубочке, внутри которой догорала пороховая мякоть… Секунды неторопливо текли мимо, шипение пламени прекратилось, а граната все не взрывалась. Каким-то подсознательным чувством полковник понял, что ничего больше не будет, но унять зашедшееся сердце и сдвинуться с места на непослушных ногах смог далеко не сразу…

… Вот уже полчаса он сидел возле стола и бездумно смотрел на лежащую перед ним выкрашенную черным деревянную колобашку, которой неизвестный умелец смог талантливо придать форму гранаты, и запечатанный конверт с именем адресата, который так и не решался взять в дрожащие руки…

На следующий день полковник был в кабинете Верховного. Высоченный худющий генерал от кавалерии, похожий на Дон Кихота своими усами и бородкой, и его «Санчо Панса» молча смотрели на лежащий перед ними лист бумаги, на котором на пишущей машинке была отпечатана только одна фраза: «Полковник, боевых гранат хватит и на тебя, и на других заговорщиков любого ранга. Молись почаще:… и не введи нас во искушение, но избави нас от „Лукавого“!»…

Из командировки я вернулся вовремя. Доложился по команде, рассказал подробности. Валерий Антонович в свою очередь поведал, что договорился с «нужными людьми», которые смогут сообщить за сутки о прибытии интересующей персоны. Потом, видя наше с Дольским удивление, пояснил, что агентов в высших сферах у него нет, просто за сутки до приезда Ставку по телеграфу должны уведомить об увеличении количества едоков. И теперь — не только тыловиков, но и разведотдел 2-й армии. Теперь оставалось только ждать дальнейшего развития событий…

Интерлюдия.

В небольшом ресторанчике «Фатерланд» на Унтер-ден-Линден было немноголюдно, если учесть, что в столь раннее время все честные немцы должны быть на своих рабочих местах и трудиться во имя доброго кайзера Вильгельма II и скорейшей победы Германии в этой войне. План Шлиффена позволял добиться этой победы, тем более, что все мужчины Германии давно были приучены к трем мужским буквам К — «Кайзер, Кригс, Канонен» в отличие от четырех женских — «Киндер, Кирхен, Кюхен, Клейдер». Род фон Штайнбергов не являлся исключением, исправно поставлял для службы Родине образцовых офицеров… до недавнего времени.

Механическое пианино «Вурлитцер», стоявшее в углу, меланхолично наигрывало «Ах, мой милый Августин», что как нельзя лучше соответствовало ходу мыслей одиноко сидящего гауптмана. Как только мелодия заканчивалась, офицер поднимался из-за стола и запускал песенку заново, бросая монетку в щель и нажимая нужную клавишу, а затем возвращался на место. Официант, вот уже несколько дней обслуживавший мрачного посетителя, наряду с немногочисленными завсегдатаями старались не обращать внимания на эти причуды. В конце концов, если германский офицер что-то делает, то, значит, так и должно быть.

Генрих фон Штайнберг поставил коньячную рюмку на стол и угрюмо посмотрел на четыре уже пустых, стоявших перед ним ровной шеренгой, как солдаты на плацу. Гауптман саркастически усмехнулся. Еще пару недель назад он командовал авиаотрядом, летал на своей «птичке» над бескрайними русскими просторами, если, конечно, Польшу можно считать русской. Были рутинные разведовательные вылеты, были бомбежки русских окопов и немногочисленные, но ожесточенные схватки с русскими авиаторами. Вот именно — были!.. А теперь благодаря ветренной девке Фортуне он, потомок древнего рода, вынужден маяться в неведении в «Эксельсиоре», известном «джентльменскими вечерами» кайзера Вильгельма, и ждать решения своей дальнейшей судьбы штабными крысами из Военного Министерства. Про столь любимую авиацию можно теперь забыть навсегда. Может статься, сделают командиром пехотной роты, и он будет вкушать все прелести окопного быта наряду с солдатами. Причем, это — еще не самый худший вариант. Ему уже несколько раз намекали, что возможно такое назначение, после которого выход только один — пуля в висок из собственного пистолета. Им всем нужен козел отпущения из-за истории с оберст-лейтенантом. И он, гауптман фон Штайнберг, для этого как нельзя лучше подходит. Приятельски беседовал с противником, был отпущен на свободу. А то, что спас техников и пилотов, кроме тех, что отравились по собственной глупости, — об этом никто не хочет вспоминать… Марки тают очень быстро. Но все-таки их должно хватить, чтобы продержаться до конца. До любого конца… И все из-за того проклятого русского лейтенанта с его казаками, возникших ниоткуда в ночной тьме, как черти из Преисподней. Как им это удалось, он до сих пор не может понять, хоть и неоднократно расспрашивал всех оставшихся в живых.

Гауптман поднял руку и щелкнул пальцами, подзывая официанта с очередной полной рюмкой. Тот, изучивший за несколько дней пристрастия молчаливого угрюмого офицера, поспешил к столику с подносиком в руках. Пригубив очередную порцию коньяка, фон Штайнберг еще раз пересчитал рюмки, стоявшие на столе. Шесть, включая только что принесенную. Дьявольское число. Три шестерки — число Зверя по Библии… Вот и он выпьет три раза по шесть рюмок чтобы забыться и побредет в гостиницу, желая уснуть и вычеркнуть из жизни очередной день, не принесший никакой ясности и определенности.

Гауптман обвел слегка осоловелым взглядом зал ресторана. За соседним столиком сидели двое господ, по внешнему виду похожих на банковских служащих, о чем-то негромко переговаривавшихся. Еще один стол занимала какая-то парочка, мужская половина которой, по-видимому, сгорала от нетерпения, а женская старалась как можно дольше продлить удовольствие и намекала на необходимость повторения заказа… Никто не обращал внимания на офицера, погруженного в свои мысли и неторопливо тянущего коньяк, уткнувшись взглядом в ряд рюмок. В следующий момент Фортуна еще раз доказала свою изменчивость.

— Вы позволите, герр офицер? — раздался над ухом негромкий голос. Штайнберг недовольно поднял глаза на вопрошавшего. Рядом стоял один из банковских клерков с соседнего столика. Не дожидаясь разрешения, мужчина уселся на стул.

— Что вам надо? — раздраженно буркнул гауптман, поняв, что день все же пойдет не так, как он запланировал.

— Совершенный пустяк. Мне интересно насколько глубоко барон Генрих фон Штайнберг погрузился в отчаяние и как долго он собирается заливать его коньяком.

Гауптман хотел уже было вспылить, но тут до него дошло, что незнакомцу просто неоткуда знать его имя.

— Кто вы такой? Откуда знаете как меня зовут?

— Нам известно очень многое о вас, герр гауптман. Но я озвучу лишь то, что в данный момент имеет значение. Если мой рассказ покажется вам неинтересным, я тут же откланяюсь. Если же нет, я представлюсь, и мы сможем продолжить разговор…