Бешеный прапорщик. Части 1-20 (СИ) - Зурков Дмитрий - Страница 7

— Хорошо, хозяин, с цветами мы решили, чай я возьму. А что ты скажешь за шоколадные конфеты?

— Господин офицер может быть абсолютно спокоен, Аарон знает ответ и за шоколадные конфеты. Сейчас Соня оденет свое пальто и проводит Вас до кондитерской старого Лейбы Когана. У него таки есть то, что надо господину офицеру. И Лейба Коган никогда не держит плохой товар. А моя Соня скажет Лейбе, что господин офицер — уважаемый человек и Лейба сделает маленькую скидку с обычной цены…

И мы пошли в «замечательную» кондитерскую Лейбы Когана. Конфет там был достаточно большой ассортимент, так что я даже призадумался что брать. Пока я раздумывал, кондитер, старый еврей с небольшим брюшком и гораздо большей лысиной, и Соня обменялись несколькими фразами на идише, потом он подошел ко мне и достал из-под прилавка небольшую коробочку. Открыв ее, он показал лежащую внутри дюжину конфет, обернутых золотистой фольгой.

— Если господину офицеру нужны действительно вкусные конфеты, то это — они. Это Вам советует старый Лейба, а он знает толк в конфетах. Соня мне сказала, что господин офицер — постоянный клиент Аарона, поэтому я не буду говорить господину офицеру за большие деньги, я буду говорить цену как для постоянных клиентов. Эти конфеты будут стоить Вам почти даром, всего восемьдесят четыре копейки.

— Я хочу попробовать одну штучку, а то вдруг они не понравятся.

— Конечно, господин офицер. Если Вы не верите тому, что говорит весь город, а весь город говорит, что у Лейбы Когана самые вкусные торты, пирожные и конфеты во всем уезде, то попробуйте и Вы убедитесь, что люди таки говорят правду.

Конфета действительно оказалась и свежей и очень вкусной. Что-то очень похожее на современные трюфели, то есть на трюфели из моего очень далекого будущего.

Я расплатился с кондитером и мы пошли обратно. По дороге я спросил Соню:

— Ты сможешь в серединку каждой розы вставить конфету, чтобы не было заметно?

Она посмотрела на меня удивленно и ответила:

— Да, смогу, это будет легко… А господин офицер очень интересно придумал за сюрприз. Наверное, дамам очень понравится… А господин офицер позволит пользоваться его придумкой?

— Как будто, если я запрещу, ты не будешь этого делать. Дарю идею…

В магазине, пока я торговался с Аароном, Соня успела вставить конфеты во все розы и теперь протягивала мне бумажный пакет с чаем и букетом.

— Может господин офицер возьмет еще две розы? А то в коробке остались еще две конфеты…

Было видно, как ей до смерти хотелось попробовать вкусняшку, но и поступить нечестно она не решилась.

— Эти две конфеты можешь взять себе в награду за хорошую работу.

Господи, как мало нужно ребенку для счастья. Две маленькие конфетки, — и в результате — сияющие глаза, улыбка до ушей, еще немного — и лопнет от радости.

На посиделки я успел вовремя, но после Дольского и Бойко. Когда я вошел, они уже сидели и воспроизводили на два голоса фронтовой треп для «сестричек». На столе стоял самовар, чайный сервиз и большой торт.

— А вот и наш прапорщик, — заметил меня Бойко, — подсаживайтесь к нам, Денис Анатольевич, расскажите что-нибудь героическое.

— Ну, Валерий Антонович, что может быть героического в окопной войне? Простые фронтовые будни.

— Прибедняетесь, прапорщик. А розы так и будете в руках держать, или нашим дамам подарите?

Я обошел по кругу всех «сестричек», вручив каждой по цветку. На их лицах было написано легкое недоумение, типа а зачем нам бумажный букет, но потом одна из них, разглаживая лепестки, наткнулась на конфету, удивленно воскликнула и достала из бутона золотистый шарик. Остальные немедленно последовали ее примеру… Один цветок так и остался в моих руках — Дарьи Александровны здесь не было.

Тоскливо заныло в груди… Не пришла. Наверное, на дежурстве…

— Дарья Александровна скоро придет. Она ассистировала мне на операции, пошла привести себя в порядок, — тихонько сказал подошедший сзади Михаил Николаевич, затем усмехнулся в ответ на мой недоуменный взгляд и добавил: — Ваш вопрос написан на Вашем лице, Денис Анатольевич. Подождите немного.

Очнувшись, я достал коробку с чаем и протянул ему: — Это Вам, доктор…

Все уже расселись за столом и начали разливать чай, Дольский с большим кухонным ножом навис над тортом, когда дверь распахнулась и в комнату вбежала чуть запыхавшаяся Дарья Александровна.

— Извините, пожалуйста, за опоздание, — скороговоркой произнесла она.

Я встал, чуть не опрокинув стул, сделал несколько шагов к ней (блин, а ноги деревянные и почти не слушаются) протянул ей розу и почему-то внезапно охрипшим голосом произнес: — Это Вам, Дарья Александровна…

Она взяла цветок и в этот момент прикоснулась к моей руке… Как током ударило…

— Даша, загляни в серединку, — послышался веселый совет из-за стола.

Она развернула бутон, увидела конфету,

— Боже мой, я такие ела последний раз на выпускном… Спасибо, Денис Анатольевич…Доставили мне радость…

— Кажется, наш прапорщик еще одну контузию получил! — это уже голос Дольского. Я развернулся, чтобы ответить что-нибудь резкое, но получил еще одну «контузию», уже третью — Дарья Александровна взяла меня под руку и шепнула: — Пойдемте пить чай…

Разговоры за столом велись в основном на повседневно-военную тему. Бойко, как штабной офицер, делился общей информацией о положении на фронтах. Анатоль Дольский, будучи истинным кавалеристом, уже вовсю атаковал взглядами и словами сидящую рядом с ним «сестричку», кажется, Катю. По его словам, если бы не высокое начальство, он бы со своим эскадроном эту войну давно бы выиграл, и поил бы сейчас своего коня из Шпрее. Ну, прям, Денис Давыдов № 2, типа: «Мне бы шашку, да коня, да на линию огня…». Если бы все было так просто…

— Денис Анатольевич, а Вы как считаете, хорошо мы воевать умеем? — это он уже мне вопросики подкидывает.

— Мы, Анатолий Иванович, воевать умеем, но не так хорошо, как могли бы. А еще умеем геройствовать и этим геройством хорошо умеем хвастаться.

Я предостерегающе поднял руку, чтобы вскинувшийся Дольский дал мне договорить.

— Я не в том смысле, что позволяю усомниться в Вашей храбрости, да и многих других тоже…Вы спросили мое мнение — я его высказываю: героизм — это способность забыть себя для блага Родины, способность принести жизнь в жертву ради возвышенной цели. Вспомните слова князя Святослава: «Положим живот за други своя. А мертвые сраму не имут!» Однако, у нас часто бывает, что героизм одного — это действия в ситуации, созданной незнанием, ленью, разгильдяйством других. Если каждый будет исполнять свой долг на совесть, то вышеупомянутые случаи просто перестанут иметь место. Вот это, мне кажется, и называется умением воевать.

— Но, позвольте, а откуда Вам знать, как воевать по-другому? Этого даже в Генштабе не знают, -

Дольский холодно-презрительным тоном пытался доказать мне мою несостоятельность в военных вопросах. Я не сдержался и перефразировал анекдот из далекого будущего:

— Господин поручик, в чем, по-Вашему, заключается долг российского военного?

— Умереть за Веру, Царя и Отечество!

— А я думаю, что долг заключается в том, чтобы немцы умерли за свою веру, своего кайзера и свое Отечество…

— Анатоль, довольно, — это уже произнес Бойко, обращаясь к поручику.

— Если позволите, я продолжу о героизме в стихах…