Цепные псы пантеонов - Чубаха Игорь - Страница 46

• Предыдущая
• 46/56
• Следующая

– Но однажды настанет день, когда и вы, герр доктор, врежете дуба. Вряд ли вы тогда будете помнить свое имя.

– Я и не претендую. Но тот, кому я подчиняюсь, не забудет мое подлинное имя, и когда произнесет его, я снова встану. Имя здесь, когда его произносят. И имя отсутствует, когда его не произносят.

Антона Петрова эта беседа интересовала, как лишнее доказательство патентованной несвободы. Герр – такой же смертный, вкалывающий здесь за зарплату и некие бонусы. И нафиг ему не нужна какая-то эфемерная свобода. Скорее он ждет, не дождется, когда откинет копыта и с накопленным стажем-опытом получит тепленькое вип-место в пантеоне.

– Кажется, я понял, зачем вы мне это говорите. Вы хотите увести разговор от китайцев.

– Ничего ты не понял, глупый смертный.

– Но, кажется, вы тоже, герр доктор, обычный смертный. Зигфельд мне говорил про сорок процентов наемного персонала.

– Да, я тоже смертный. Но не такой непробиваемый кретин, как ты! – непонятно на что обозлился эскулап. – Оявка, чего, дурья башка, рот раззявила, что у нас там с реакцией!?

Заслушавшаяся ведьма виновато повернулась к колбе в которую неторопливо капал результат опыта. Но колба была ДЕВСТВЕННО ЧИСТА.

Эскулап бросился на корточки и скребком попытался загнать чудесным образом миновавшую колбу гнойно-черно-зеленую жидкость в мензурку. Черно-зеленая бурда чихать хотела и на скребок, и на мензурку. Она их нагло не замечала, будто призрак стены, и расползалась лужицей в форме треф по штучному паркету.

Забыв, что сие есть предполагаемо крайне жестокий яд, доктор попытался вымочить в уходящем сквозь щели драгоценном продукте хотя бы носовой платок. Пустые хлопоты – платок оставался сух, словно горло отбившегося от каравана путника в Сахаре.

И тогда с картины маслом раздался голос, не оставляющий сомнений, кто тут главный.

– Опыт прекратить немедленно! Яду не препятствовать утечь сквозь пустоты! Огонь потушить и оставить меня с пленником один на один!

Быстрый фокстрот оборвался, и стало слышно как эльфы, сбившись в кружок с кистеперыми чудищами, гремят кубками. Обсуждалась очень важная тема:

– Зачем сегодняшней женщине ногти с красным, вампирным, цветом?

– Или прозрачный лак с блестками!

– Чтобы намеком самой себе прояснить свои подспудные намерения. Коротко подстриженные ногти женщине мешают, потому что выхолащивают!

Кто-то взвизгнул тенором:

– За преуспевающих здесь дам!

Настал подходящий момент медленного танца.

– Дамы приглашают кавалеров! – скомандовала банши-начальница и стала искать глазами начштаба, но тот уже удалился на покой.

Мумии с зататуированными руками удалось заполучить старого оберста, и тот покорно принялся крутить па и коленца мазурки.

Как бы случайно Катерина оказалась рядом с седым лисом, и они на какое-то время стали с виду обычной танцевальной парой.

– Задание, которое я намерен возложить на вас, агент Процессор, заключается в том, чтобы отслеживать, насколько неукоснительно «Старшая Эдда» соблюдает условия по распределению местного человеческого материала. Соответствующая подвигу сумма в юанях будет положена на ваш счет в Государственном Филиппинском банке.

Другой агент на месте Кати только обрадовался бы непыльной работе. Но гражданка Кондаурова работала не за смешные деньги, а за серьезные. Ее вербанули, заманив жадную до легких заработков студенточку в заурядное проститучное агентство, где вместо девственности девушка лишилась сущности. Далее внедрить агентессу подбирающему свежий персонал Зигфельду было делом техники. Теперь же Екатерина Кондаурова вопрос внушительных заработков тоже считала делом техники.

– Подождите, высокородный господин Шу. Все, что я делаю, я делаю во славу Китайской Народно-Небесной Армии не из корысти. И сейчас, прежде всего, я должна вам сообщить истинную причину отсутствия Гребахи Чучина среди гостей даже на портрете. Некий проживающий на здешних территориях смертный случайно изобрел яд растительного происхождения, способный отравить не только любого мирянина, но и каждого из нас. Иначе говоря, в инферн-мире появилось новое оружие массового поражения...

– И вопрос, какому пантеону супербомба будет принадлежать, решается здесь и сейчас? – профессионально проворно перешел на более короткие реплики убелено-умудренный сединами лис-оборотень.

На угрозы запытать до смерти и впредь мытарить душу ботаника в агельском котле под серным соусом до Армагедона Гребаха Чучин, все это время свирепо изгибая брови, потратил минут десять. Антон оставался непреклонен, типа смерь ему не страшна, нет никаких гарантий, что душа Петрова после смерти достанется «Эдде», а не какому другому пантеону, например, волхвам, ведь зачем зря пугать, это роняет мое к вам, мастер, безумное уважение, это фактически их вотчина, и, кстати, у вашего покорного ботаника слабое сердце, так что длительные пытки здесь не лучший метод.

В слабое сердце командарм «Старшей Эдды» верил не шибко. Но... С вотчиной волхвов подлец угадал.

– Ладно, жалкий смертный, – решил пойти на уступки ост-кайзер. – Мне нужен этот яд, клянусь неиссякающим молоком козы Хейдрун и мясом козлов Тора[31] . Твои условия?

Весь прочувствованный полчаса назад мандраж остался там, вместе с тем Петровым, который разуверился. Сиюминутный Андрей Петров закусил удила и нес по кочкам тех, кто пытался его запрячь. Все таки он убежит от инферн– и прочих жадных на человеческий подсобный материал легионов. У других не получилось, но Антону удастся:

– Во-первых, – если бы у Антона оставались не прикованными руки, он бы нагло принялся загибать пальцы, – свобода. Я, известное дело, не претендую на неограниченную свободу, пусть будет такая, как у вашего злобного докторишки. Шикарная лаборатория для работы – само собой. Во-вторых, я ценю свой труд и кроме возвращения оборот-браслета требую кругленькую сумму в твердой валюте. Размеры я обдумаю до завтра. И главное – в-третьих. Прежде чем я изготовлю для ваших нужд барель яда, я хочу поэкспериментировать с микроскопическими порциями проб, есть у меня надежда, что этот яд в малых дозах может выступить лекарством, возвращающим к жизни. Наверное, вы прекрасно осведомлены о моем прошлом, наверное, в курсе, что была на этом свете такая девушка Настя в черно-желтом платье...

«Ты не договорил, что как только оживишь свою кралю, моментально попытаешься нарисовать ноги», – додумал двухмерный мастер магии. Не выдать ликование Гребахе стоило очень дорого, удача сама стремилась навстречу. Дольше минуты Чучин корчил рожу на тему, что условия ему очень не нравятся, но деваться некуда.

– Ладно, жалкий смертный, – устал кривляться ост-кайзер. – Если твой яд действительно окажется тем, что ему пророчат, я соглашусь на твои претензии. Но знай, твоему смирению я не верю, вижу тебя насквозь, ты и сейчас надеешься улизнуть. Так что проведи наступающий день прикованным к креслу. Как минимум, вылечишься от лишней дерзости. – Вторую часть монолога командарм произносил для отвлекающего форсу, пусть угодник считает, что его карта легла сверху.

– А слабое сердце? За три часа в жутко неудобной позе меня сто раз кондрашка хватит.

– У встречавшихся на твоей дорожке профессионалов «Ред Ойла» сердца оказывались слабее, – последний раз нахмурил брови Гребаха Чучин, и его портрет маслом мертвенно застыл с этим выражением.

Нет, все-таки довелось Антону Петрову еще раз свидеться со знакомыми товарищами в сером. Парочка вошла, сняла со стены картину и отрешенно почапала восвояси. Левый на пороге нашарил выключатель, и лабораторию поглотил мрак. Потом Антон услышал звук запираемого замка и вспомнил, что не потрудился выторговать себе пусть не одежду, но хотя бы какой-нибудь зачуханный плед.

– Я не понял, агент Процессор, яд приготавливается из лепестков черной розы, или черного тюльпана?

• Предыдущая
• 46/56
• Следующая