"На синеве не вспененной волны..." (СИ) - "dragon4488" - Страница 18

— О, господи!..

Габриэль поднял голову и, встретившись с потемневшим, горящим взглядом, понял: дальнейшее промедление будет преступно для них обоих.

— Боюсь, тебе все же может быть больно, — срывающимся голосом произнес он, вглядываясь в расширившиеся зрачки. Он должен был предупредить. — Но я постараюсь быть очень осторожным.

Тимоти кивнул и облизнул губы уже не пытаясь выровнять совершенно сбившееся дыхание.

— Обещай, что не будешь терпеть лишь мне в угоду.

— Обещаю…

Россетти нежно поцеловал мягкие губы, оставил легкие поцелуи на прикрывшихся глазах и снова приник к приоткрытому рту, даря более глубокий и чувственный поцелуй. Тимоти оказался талантливым учеником, и его ответный поцелуй заставил Данте задохнуться от нахлынувшего безудержного желания.

— Обхвати меня ногами, так будет легче…

Тимоти послушался и шумно вдохнул, почувствовав горячую плоть. Впившись короткими ногтями в смуглые плечи, он подался навстречу, принимая её и отчаянно кусая губы.

— Я остановлюсь, только скажи… − дрожащий шепот обдал его сладким дыханием.

— Нет… нет, все хорошо. Мне не больно… почти, — выдохнул юноша, пытаясь расслабить упрямое тело.

— Тимоти, пожалуйста… не стоит терпеть ради меня.

— А ради нас?.. — прошептал юноша, раскрыл глаза и едва заметно улыбнулся сквозь слезы боли. — Я хочу тебя, Габриэль… я хочу тебя. Не переживай, это сладкая боль…

Неторопливые движения сводили с ума, частое, горячее дыхание жарким огнем обжигало кожу, и хотелось пить его, не отрываясь от прекрасного источника. Пить так долго, насколько позволят судорожно сжимающиеся легкие и заходящееся сердце.

С усилием оторвавшись от нежных губ, итальянец приподнялся на руках, разглядывая своего молодого любовника, смутно веря тому, что происходит. С нежностью он провел рукой по груди юноши, наслаждаясь бархатом его кожи, и мягко улыбнулся.

Тимоти больше не жмурился, пытаясь сдержать стоны боли, рвущиеся сквозь плотно сжатые губы. Потому что, как таковой, боли больше не было. Приоткрыв глаза, он чуть улыбнулся и запрокинул голову, предоставляя Данте возможность припасть к длинной шее и бьющейся на ней жилке. С припухших красивых губ сорвался долгий шелестящий вздох, когда художник приник к ней страстным поцелуем, оставляя на мраморной коже быстро краснеющее пятнышко.

Габриэль видел, что первые, не самые приятные ощущения оставили юношу, сменившись наслаждением, но он также знал, что может подарить гораздо больше.

— О, господи! О, господи, Габриэль!.. — Тимоти громко вскрикнул и забился под ним, хватая искусанными губами воздух.

Итальянец, искушенный в интимных делах, коварно улыбнулся — он попал в цель.

— Тебе хорошо, любовь моя?

Тимоти благодарным стоном ответил на вопрос. Гладкие бедра с силой двинулись навстречу, настойчиво ища сладкого соприкосновения внутри. На раскрасневшемся лице юноши было написано столько неприкрытого наслаждения, что у Данте возникло ощущение: он сам сейчас умрет, захлебнется от счастья и того сладостного чувства, которое обрушилось на него мощным водопадом, уносящем в своем пенном вихре, не дающем сделать ни глотка воздуха, вышибающем последние здравые мысли. Потерявшись в этом водовороте, он позволил страсти окончательно взять верх над осторожностью. Упругое тело юноши ответило взаимностью, раскрывшись и без сопротивления приняв эту безумную страсть. Содрогаясь под мощным напором, Тимоти вскрикивал, путаясь пальцами в черных кудрях и непрерывно шепча его имя…

Расслабленные и абсолютно счастливые, они лежали на сбившейся постели, глядя на пляшущие язычки свеч. Данте нежно поглаживал блестящее от пота плечо Тимоти и, хмуря соболиные брови, пытался разобраться в своих чувствах. В нем не было того опустошающего удовлетворения, которое приходило каждый раз, когда он, подарив и урвав свою долю наслаждения, мог спокойно забыться глубоким сном и совершенно не заботиться о чувствах своего очередного партнера. И он нисколько не переживал, проснувшись утром в пустой постели. Сейчас же он ощущал нечто иное, необъяснимое и пугающе глубокое: желание быть рядом, желание видеть и слышать. Всегда. Каждую минуту.

— Не покидай меня…

Тимоти, прижавшийся щекой к его теплой груди, поднял взгляд.

— Я не покину тебя, Габриэль…

— Никогда?

Он тихо вздохнул, потираясь носом о черные волоски.

— Я не могу остаться на ночь…

— Я не об этом.

— Не покину, клянусь, — прошептал Тимоти, искренне веря в свою клятву. — Никогда…

___________________

ПРИМЕЧАНИЕ

*…о том же и Орфей молил, чаруя лютнею своей печальный призрак у последних врат — Данте Габриэль Россетти «Поцелуй» (из цикла сонетов «Дом жизни»)

**Бояться должно лишь того, в чем вред для ближнего таится сокровенный. Иного, что страшило бы, и нет…

***Так что ж? Зачем ты медлишь ныне? Зачем постыдной робостью смущен?..

****Иди, одним желаньем мы объяты… — строки из «Божественной комедии» Данте Алигьери («Ад», Песнь вторая)

========== Часть 8 ==========

Комментарий к

Автор от всей души поздравляет всех с наступающим Новым годом!

Видимо, в связи с этим волшебным праздником, коварный (обычно) Автор был атакован стадом “розовых пони” и поэтому… мы имеем то, что имеем)))

Проснувшись, Габриэль первым делом пошарил рядом с собой рукой.

− Чёрт… − разочарованно проворчал он и, приоткрыв глаза, с тоской посмотрел на пустующую половину кровати, впервые остро ощутив холод от пробуждения в одиночестве.

По лежащей рядом примятой подушке плясали солнечные лучи, играя в салочки с резной тенью старого клена. Итальянец грустно улыбнулся, мгновенно представив их игру в разметавшихся светлых волосах, и тяжело вздохнул − Тимоти никак не мог оказаться рядом с ним в это погожее, солнечное утро. Габриэль задумчиво провел кончиками пальцев по подушке — с этим белокурым чудом любое утро обещало быть солнечным и полным любви.

− Пожалуй, следует убедить дядю в неизбежности ночевок его племянника вне дома, − пробормотал он. — В конце концов, ночные прогулки по Лондону небезопасны, уважаемый мистер Тейлор должен это понимать.

Вопреки протестам юноши он проводил его до дома и не зря — по пути им встретилось несколько весьма подозрительных личностей, столкнувшись с которыми в одиночестве, Тимоти рисковал быть ограбленным, а учитывая, что отбирать у него было особо нечего — запросто избитым разочарованным и разозленным грабителем. И это еще не в худшем случае — избитым…

− Но я не изнеженный цветок! — возмутился Тимоти, собирая разбросанную одежду. — Я вполне способен дать отпор!

− О, я нисколько не сомневаюсь в твоей храбрости, − согласился Данте, протягивая ему смятую рубаху. — Также я имел возможность убедиться в том, что твоя внешность довольно обманчива и за кажущейся хрупкостью скрывается достаточная мужская сила.

Он окинул восторженным взглядом юношу, озаряемого трепещущим светом свечей. Изящное, но вполне мужественное тело Тимоти снова настойчиво поманило его своими пленительными рельефами. Габриэль тряхнул головой, отгоняя это наваждение, понимая, что никакие уговоры не заставят Тимоти остаться, и вздохнул:

− Но все-таки я предлагаю не проверять эту силу в деле. Не хочу прочесть печальную заметку в утреннем выпуске газеты.

− Не думаю, что подобное событие может стать достойным газетной заметки, − рассмеялся юноша.

− Неважно, − отрезал Габриэль. − Не будь столь легкомысленным и смирись с тем, что одного я тебя не отпущу.

Домчавшись до скромного жилища мистера Тейлора, расположенного над пабом, они долго стояли в кромешной тьме под узким козырьком кривого крылечка, не имея сил расстаться.

Взъерошив смоляные кудри и тяжело вздохнув, Габриэль поднялся. Долго печалиться было совсем не в его характере. Быстро приведя себя в порядок, он закинул в большую кожаную сумку этюдник и несколько огрызков карандашей и поспешил в паб, справедливо рассудив, что единственный способ избавиться от горечи пробуждения в одиночестве − это свидание с чудесным белокурым созданием.